Страница 82 из 125
Несмотря на скорость уничтожения всего, что имело такую ценность для атакующих, его заметили. Четыре черных, как смерть, боевых корабля недослэнов одновременно развернулись в его сторону — и затем зависли в воздухе, потеряв противника из виду. Дело в том, что, заметив их, Джомми включил механизм, который делал его корабль невидимым. Заработали мощные генераторы, и вокруг корабля образовалось зеркальное поле.
Однако у недослэнов оказались детекторы атомной энергии, и после некоторой заминки вся четверка ринулась за ним. Приборы отметили появление впереди и других кораблей-перехватчиков. Пока только его не имеющие равных атомные двигатели спасали корабль от преследования этой огромной воздушной армады. Вражеских кораблей было столько, что он не смог сразу сосчитать их. Противник произвел залп, скорректированный детекторами атомной энергии, но промахнулся, так как в течение нескольких мгновений, потраченных на расчет траектории, корабль Джомми молнией рванул вперед и оказался вне зоны поражения.
Совершенно невидимый, его корабль взял курс на Марс! Впереди могли быть минные поля, но они не были способны остановить его. Мощные дезинтеграторы уничтожали мины, прежде чем они успевали взорваться, и одновременно гасили все световые волны, которые могли выдать преследователям его позицию.
Правда, кое-какие проблемы все же оставались. Мины обезвреживались до того, как успевали повредить ракету. Что же касается излучения, то его можно было подавить только тогда, когда оно достигало корпуса корабля. В момент отражения, когда скорость светового потока равнялась нулю, происходило растяжение потока корпускулярных частиц — основного компонента излучения, и, в соответствии с законом Лоренца-Фицджеральда, в момент практически полного покоя происходило гашение излучения дезинтеграторами.
Видеоэкраны работали без помех, давая полную картину окружающей обстановки, в то время как сам корабль оставался невидимым для наблюдателей. Казалось, корабль висит в пространстве, а Марс постепенно увеличивается в размерах. С расстояния в миллион миль он выглядел большим ярким шаром, не больше Луны. Но он рос, пока не заполнил собой полнеба, потеряв красноватый оттенок.
На поверхности планеты уже можно было различить континенты, горы, моря, ущелья невообразимой глубины и голые пространства равнин. Картина становилась все более унылой. В телескоп было видно, что это мертвая планета, изрытая оспой и, подобно старику, покрытая морщинами, высохшая, холодная, отталкивающая.
Темная область, названная Киммерийским морем, оказалась страшной, усеянной скалами местностью. Неподвижные воды раскинулись под древними темно-синими небесами; но никакой корабль не мог бы пересечь эти на первый взгляд безмятежные воды. Бесконечные мили острых скал скрывались под водой. Только вода и скалы. Наконец Кросс увидел город, мерцающий огнями под громадным стеклянным куполом, за ним — второй, третий…
Выключив двигатели, чтобы не излучать атомную энергию, Джомми выбрал дальнюю орбиту. Это была простейшая мера предосторожности. Постепенно траектория движения начала изменяться под действием гравитационного поля. Как бы нехотя огромный аппарат уступил притяжению планеты и начал опускаться на ее ночную сторону. Это заняло много времени. Сутки складывались в недели, и в конце концов пришлось включить антигравитаторы, которыми он не пользовался до тех пор, как установил атомные двигатели.
День за днем Джомми всматривался в экраны. Пять раз уродливые шары из темного металла — атомные мины недослэнов — устремлялись к его кораблю, и каждый раз на долю секунды Кросс оживлял свои всепожирающие дезинтеграторы, а затем напряженно ожидал появления патрульных кораблей. Добрый десяток раз тишину разрывали сигналы тревоги, и на видеоэкранах вспыхивали огоньки, но ни один корабль так и не приблизился к нему. Внизу разрастался планетный диск, заслоняя всю нижнюю часть неба. Кроме городов, на ночной стороне Марса не было ровным счетом ничего. То тут, то там вспышки огней указывали на какую-то деятельность, и наконец он нашел то, что искал: одинокое пятно, похожее на тускло мерцающую свечу в бархатном океане тьмы.
Свет исходил из маленького домика, в котором жили четверо недослэнов, обслуживающих рудник-автомат. Когда Кросс вернулся на корабль, довольный, что наконец нашел то, что искал, в домике уже погас свет.
На следующий день, когда на планету, подобно черному покрывалу, опустилась ночь, Кросс посадил свой корабль в ложбине, ведущей к руднику Осторожно приблизившись, он вмонтировал гипнокристалл — стекловидный предмет с нестабильной атомной структурой — в расщелину у входа, снял защитное покрытие и со всех ног помчался прочь, чтобы избежать воздействия кристалла. Затаившись во тьме, Кросс стал ждать.
Прошло минут двадцать, прежде чем дверь коттеджа отворилась. Поток света выхватил из тьмы высокую фигуру человека Потом дверь закрылась; вспыхнул фонарик, освещая тропинку к шахте. Неожиданно человек остановился, привлеченный светом, который отбрасывал кристалл. Человек приблизился и нагнулся. Сквозь неплотный ментальный щит пробился поток мыслей.
“Забавно! Еще утром здесь не было никакого кристалла. — Он пожал плечами: — Видимо, откололся кусок скалы”.
Мужчина пристально всматривался в кристалл, зачарованный его красотой. В его настороженном сознании шевельнулось подозрение Он полностью погрузился в исследование незнакомого предмета, когда его настиг парализующий луч. Он рухнул на тропинку.
Кросс бросился вперед и через пару минут оттащил незнакомца в ложбину, подальше от рудника. Еще по дороге он проник в сознание поверженного недослэна и исследовал мысли. Это было довольно непросто, поскольку изучение сознания напоминало ходьбу под водой — настолько велико было сопротивление. Но все же он обнаружил что искал- коридор в сознании, проделанный лучом гипнокристалла.
По коридору Кросс пробрался в самый его конец. Перед ним открылись тысячи путей. Спокойно и тщательно он исследовал их все, не обращая внимания на очевидно бесполезные. А затем, подобно “медвежатнику”, стал прислушиваться к неслышным щелчкам, которые предупреждали, что он достиг высшего уровня комбинации замка.
Восемь ключевых тропинок, пятнадцать минут — и искомая комбинация, открывающая доступ к мозгу, найдена. Повинуясь его командам, недослэн по имени Миллер вздохнул и открыл глаза. Он тотчас заблокировал сознание, но Кросс рассмеялся.
— Не валяйте дурака, Миллер. Уберите экран.
Щит приоткрылся; захваченный врасплох недослэн с удивлением смотрел на него, а в его мозгу метались ошеломленные мысли.
— Боже мой, я загипнотизирован! — В его голосе прозвучала досада. — Черт побери, но как вам это удалось?
— Долго объяснять, — холодно отозвался Кросс — Такое под силу только настоящему слэну.
— Настоящему слэну! — потрясенно вымолвил Миллер. — Так, значит, вы — Кросс?
— Именно.
— Должно быть, у вас есть веские причины меня задерживать, но, ей-богу, не понимаю, чего вы добиваетесь, подчинив меня своей воле.
Неожиданно Миллер со всей ясностью осознал противоестественность этого разговора, проходившего в глубоком ущелье под черным, затянутым облаками небом. Сквозь дымку проглядывала лишь одна из двух лун Марса, ее неясный белесый облик тускло маячил в бездонной громаде неба. Он поспешно добавил:
— Не понимаю, как я могу разговаривать с вами, даже спорить. Я всегда полагал, что гипноз затормаживает умственную деятельность.
— Гипнотизм — это целая наука, — ответил Кросс, не прерывая прощупывания мозга своего собеседника, — Он оперирует одновременно множеством фактов. Контроль над объектом подразумевает полную физическую свободу последнего, исключая волю, которая подчинена внешнему воздействию. Но не будем терять времени… — голос Кросса зазвучал резче; постепенно он ослабил хватку чужого мозга. — Итак, завтра у вас выходной день. Вы пойдете в статистическое бюро и уточните фамилии и настоящее местопребывание всех людей с моими физическими параметрами.