Страница 31 из 115
Она задумалась. Потом решилась.
— О! Не вижу большого вреда, если отвечу вам, поскольку вы никак не сможете использовать эти сведения нам во вред. Речь идет об элементе 167, физически очень капризном. Если его истолочь в мелкий порошок, то он вызывает атомарную нестабильность в мраморе, из которого выстроен Дом. Тот развалится, а мы лишимся тогда какой-либо надежды восстановить строительный материал в его изначальном виде.
— Элемент 167? А нет ли чего-нибудь другого, обладающего такими же свойствами?
— Насколько нам известно, нет.
— Благодарю вас. Очень сожалею, что не могу вам сказать: “Вот он, предатель!” Но может быть, вы еще чуть-чуть просветите меня в отношении членов вашей группы? Сколько их сейчас находится в городе?
— Сорок один.
— Так, значит, сорок один из пятидесяти трех. Идеальным для него вариантом было бы избавиться от всех разом! Но для этого требуется собрать группу в полном составе. Надо сделать так, чтобы у него создалось впечатление, что сейчас появилась такая уникальная возможность. Только так его можно заставить раскрыться. Вы ведь можете это понять, правда?
Мистра поднялась, натягивая перчатки.
— Полагаю, что смогу вам гарантировать возможность обратиться к группе сегодня поздно вечером. Но если вы ничего не добьетесь, заранее считайте себя конченым человеком. Вернув память Таннехиллу и подчинившись ему, я сейчас располагаю всего одним голосом. Иными словами, не в состоянии как-то помочь вам, да и не хотела бы даже пытаться сделать это. Вы целиком предоставлены самому себе.
Она решительно направилась к двери и вышла.
Спустя несколько мгновений Стивенс вызвал секретаршу и велел ей, в случае если его будут спрашивать, отвечать, что он вернется к шести часам. После этого он спустился в подвальное помещение здания и проник в подземелье. Так быстро, как только мог, он направился к звездолету, терзаясь по пути вопросом, а согласится ли его принять робот-мозг. Увидев, что дверь открыта, адвокат почувствовал облегчение.
Пока Стивенс подходил к зеленоватой сфере, на ней уже стала формироваться схема, показавшая, на какой точно полке в складских помещениях он сможет найти элемент 167, а также разъясняющая, какие другие элементы могут вступать с ним во взаимодействие, нейтрализуя его способность к разрушению. Робот-мозг, похоже, считал, что наилучшим для выполнения замысла Стивенса был бы элемент 221, находившийся в газообразном состоянии.
Адвокат, захватив с собой по дозе каждого из этих двух элементов, заключенных в оболочки в виде небольших трубочек, вернулся к сфере. Но на ней больше не высвечивалось никаких изображений. По всей видимости, электронный мозг ни в чем больше помочь ему не мог. Например, не был в состоянии проверить, действительно ли на участке кладбища, закрепленном за семейством Таннехиллов, был закопан труп Пили.
Стивенс вернулся в Палмз-билдинг. Настроение у него было довольно сумрачное. Мисс Чейнер уже ушла. Но когда он вошел в свой кабинет, то увидел, что его дожидался посетитель.
То был Уолтер Пили.
19
Они обменялись приветствиями. Стивенс был потрясен. Появление Пили в момент, когда по логике развернувшихся событий его никак не могло быть в живых, не влияло на его планы в отношении сегодняшнего вечера. Но тем не менее создавало весьма щекотливую проблему: если в могиле Таннехиллов лежал не он, то кто же?
Посетитель, похоже, был полон жизненных сил. Его лицо в очень небольшой степени выдавало присутствие индейской крови, как это порой случается у представителей этой расы. Он не стал обременять себя любезностями и тут же перешел к делу:
— Я только что разговаривал с Фрэнком Холандом. Он сказал, что у вас с ним разработан план, как арестовать большинство членов группы, выколачивавшей все эти годы у Таннехиллов деньги.
Это заявление неприятно поразило Стивенса. Его удивило, что следователь проявил столь элементарную несдержанность.
— Не уточните ли вы, что именно он вам сообщил? — настороженно отозвался адвокат.
Пили начал объяснять, и Стивенс понял, что тот разболтал ему все. Пришлось смириться с такой бестактностью Холанда. В сущности, это мало что значило: та акция, которая обсуждалась со следователем, могла ограничить действия группы, но не погубить ее. И она не помогла бы изобличить кровожадного и честолюбивого компаньона Пили. В целом это не затрагивало и других аспектов разработанного Стивенсом плана, включавшего, кстати, и пренеприятный сюрприз для самого Пили. Ведь тот неоспоримо являлся одним из двух заговорщиков в группе, а в сложившихся обстоятельствах он вряд ли предупреждал об опасности остальных.
По предложению Пили они отправились отужинать в город. В ходе развернувшейся во время ужина беседы Стивенс вдруг однозначно пришел к выводу, что Холанд никак не мог сообщить Пили об их разговоре. Слишком крупная ставка была у него сейчас на кону. Он ведь грубо ошибся, распорядившись арестовать Таннехилла, и это грозило крайне неблагоприятно сказаться на его карьере. Но тогда кто же проинформировал обо всем Пили?
В этот момент у Стивенса зародилось подозрение: а не был ли труп в могиле Фрэнком Холандом? Убийство следователя могло явиться частью тех мер предосторожности, которые Пили предпринимал против своего коварного И опасного компаньона. Электронный мозг-робот в звездолете не смог раскрыть ему, какую систему защиты выстроил для себя Пили, но это становилось теперь очевидным. Решающим фактором являлось то, что именно Пили когда-то принял на работу Холанда — человека точно такого же, что и он, роста и телосложения. Тот занял должность следователя, еще оставаясь какое-то время на посту местного управляющего состоянием Таннехиллов. И уже в качестве представителя закона как-то при случае подметил сходство между подписями на документах XVIII и XX веков. После этого группа, по-видимому, была приятно удивлена тем, как быстро и решительно Пили устранил Холанда с поста управляющего. И назначил Стивенса — опять же физически, ростом и общим складом фигуры, похожего на него…
В случае кризиса можно было легко разделаться как с тем, так и с другим, а сам Пили — ведь его штаб-квартира предусмотрительно была размещена в Лос-Анджелесе — мог, натянув на себя маску одного из них, а при необходимости и обоих, играть почти одновременно две роли.
Эта мысль показалась Стивенсу настолько убедительной, что он вдруг в разгар беседы извинился перед Пили, бросился в кабину телефона-автомата и позвонил Холанду на службу. Ему ответили, что следователь отсутствует. Упорствуя, он набрал номер его домашнего телефона. Женский голос сообщил, что Холанд вернется сегодня домой очень поздно.
Он едва не задал вопрос, а не разговаривал ли он с миссис Холанд и не заметила ли она чего-либо необычного в поведении мужа, но вовремя сдержался. То обстоятельство, что он не смог разыскать следователя, не было само по себе подтверждением его предположений, но он все же решил считать свою гипотезу приемлемой. Вернувшись за стол, Стивенс начал мучительно думать, а не стоит ли показать Пили письмо, в котором Таннехилл увольнял его: тогда у его собеседника было бы меньше причин стремиться к его ликвидации. Он так и не решил еще эту дилемму, когда Пили предложил:
— Можно было бы сразу после ужина вернуться к вам. Вы мне набросаете общую картину сложившегося здесь положения.
Стивенс сразу же подумал, что тем самым он окажется один на один с этим человеком в стоящем на отшибе бунгало, и это ему совсем не понравилось. Эта мысль побудила его достать из кармана письмо Таннехилла.
Пили прочитал его и вернул, никак не прокомментировав. Всю дорогу до бунгало оба молчали. В гостиной Стивенс достал бутылку виски. Пили захотелось еще раз взглянуть на письмо. Перечитав его, он произнес:
— Чем это вы могли так настроить его против себя?
— Понятия не имею. Однако надеюсь, что уже сегодня вечером восстановлю его милостивое к себе отношение.