Страница 61 из 81
Но больше всего в жизни Кирби любил рисовать. Его не тяготило добровольное отшельничество в норфолкской глуши: автор предисловия к альбому «В саду неземных наслаждений», хорошо известный нашему читателю Брайан Олдисс, особо сокрушался, что в тех местах, где Джош Кирби прожил почти полвека, даже единственный на всю деревню паб закрылся аж в середине 1960-х… А Кирби это печальное обстоятельство, судя по всему, мало смущало: он просто рисовал — и радовался, что ничто не отвлекает его от любимого занятия. А то, что оно еще и обеспечивало его материально, рассматривал лишь как забавную и приятную неожиданность. «Я рисовальщик. Именно этим я и занят: я рисую», — неоднократно повторял он в своих интервью.
И еще в Джоше Кирби поражало его абсолютно несовременное бескорыстие. Обложки к книгам он, конечно, отдавал издательствам не задаром, но вот оригиналов, в отличие от подавляющего большинства коллег, почти не продавал — лишь изредка дарил Рэю Брэдбери или какой-либо другой знаменитости. Хотя в последние годы жизни, благодаря популярности цикла Пратчетта о Плоском мире, только на нем одном Кирби мог сделать состояние.
Он и в завещании особо оговорил: после смерти все его картины должны быть доступны максимальному числу людей — и совершенно бесплатно. Так что поклонникам его творчества остается надеяться, что в недалеком будущем либо на родине художника в Ливерпуле, либо в Лондоне, где он провел большую часть жизни, раскроет двери музей Джоша Кирби, о котором художник мечтал всю жизнь. Вход в эту фантастическую галерею будет бесплатным, потому что никаких трат на пополнение фондов музея его администрации и совету попечителей делать не придется: все свои работы художник завещал последней спутнице жизни, Джекки Ригден, с единственным условием — сохранить их для музея.
Леонид Кудрявцев
ВЫСШЕЕ МАСТЕРСТВО
Она была прекрасна, словно утренний танец длиннокрылых таков. Едва взглянув на нее, Хнор поразился изяществу ее рук. Причем, как и положено благородной даме, на каждой ладони у нее было всего лишь по три тонких длинных пальца, заканчивающихся ухоженными коготками рубинового цвета. Вторая пара глаз у незнакомки была синяя с едва заметным зеленоватым оттенком.
Трепеща от благоговения, чувствуя, что голова у него идет кругом, Хнор приблизился к красавице и осторожно спросил:
— Как вас зовут и какие умения числятся за вашим домом?
— Линья, — послышалось в ответ. — Это мое имя. А умения за нашим домом числятся значительные. Отец мой способен вращать сразу пятьдесят вероятностных двигателей самой большой мощности, дед не раз выигрывал общие соревнования в мысленную передвижку на дальность, дядя, надзирающий за благосостоянием дома, выращивал из деревьев цельную мебель и пользовался заслуженной славой как большой мастер, а мать, являющаяся по зову для разрешения моральных сомнений, могла, используя свои вероятностные способности, заставить рой летающих кралов сложиться на несколько секунд в прекрасную картину на исторические темы.
Хнор издал удовлетворенный кашляющий звук и в знак почтения прикоснулся ладонью к груди.
Да, он не ошибся. Его избранница… гм?.. Да, именно избранница, теперь он был в этом вполне уверен, действительно принадлежала к знатному и сильному дому.
— Представьтесь и вы, красавец, — промолвила Линья. — Я хочу знать, правильно ли розовоногая Йоа проложила дорогу моей судьбы?
Хнор назвал свое имя, а также умения, числящиеся за его домом, и не забыл упомянуть о давнем предсказании, сделанном звездной бабочкой. Для того чтобы произвести впечатление на избранницу, все средства хороши.
Первая, до того времени прикрытая пара глаз Линьи широко раскрылась. Она оказалась еще прекраснее, чем вторая — желтого цвета, с нежным розоватым, немного напоминающим сердцевину плода ку-та оттенком.
— О Хноре, манипуляторе утонченного уровня, ходят легенды, несмотря на его молодость.
Хнор скромно промолчал.
— И вы появились передо мной в сезон поиска избранниц…
— Да! — выдохнул Хнор.
— Но в таком случае…
У Хнора перехватило дыхание. Чувствуя себя попавшей на теплые камни снежной молью, он едва слышно пробормотал:
— Да, мне бы хотелось… я бы осмелился предложить…
Так и не сумев выдавить из себя дальнейшие слова, сильно сконфузившись, он замолчал и в полном отчаянии, чтобы хоть как-то спасти положение, изобразил руками ритуальную вечную восьмерку.
К счастью, Линья взяла дело в свои руки и ласково спросила:
— Вы желаете сделать мне предложение?
— О, да, да! — страстно воскликнул Хнор.
— Разве можно отказать молодому человеку с таким блестящим будущим?
— Так вы согласны? — пролепетал Хнор.
— А вы не забыли об одной мелочи?
— Какой же?
— Испытание. Прежде чем я смогу назвать себя вашей избранницей, вы должны пройти испытание, соответствующее вашим немалым способностям.
— Вы правы, — пылко воскликнул Хнор. — Предлагайте любое! Я пройду испытание, которое не посрамит дом моей избранницы.
— Тогда оставляю вам право выбора, — сказала Линья.
— Я займусь этим немедленно, — заявил Хнор.
Главный координатор-исследователь раздвоился. Причем тотчас после этого правый из двух координаторов искоса взглянул на левого и скорчил ему зверскую рожу. Левый игнорировал этот выпад. Он все так же смотрел на капитана корабля, и в глазах его читалась некоторая тревога, словно у врача, заглянувшего к старому приятелю и вдруг обнаружившего у него признаки неизлечимой болезни.
Теперь уже совершенно наплевать на то, что о нем эти координаторы подумают, решил капитан. Закрыв глаза, он стал осторожно массировать виски и делал это до тех пор, пока поплывшие перед глазами фиолетовые и желтые круги не истаяли, уступая место правильной и от этого такой успокаивающей темноте.
Наконец капитан открыл глаза и увидел, что перед ним вновь сидит только один координатор.
Вот так. Всего лишь иллюзия, последствия единения с кораблем во время перелета. Плохо, что они ощущаются все сильнее, и все труднее после них возвращаться к нормальному мировосприятию.
Поморщившись, он мрачно сказал:
— Ну хорошо, вот тебе планета. Средних размеров, кислородная, достаточно удаленная от звезды, чтобы не поджариться, но и не настолько, чтобы замерзнуть. Называется Драгоценность.
Главный координатор-исследователь наконец-то опустил глаза вниз, на крышку стола, слегка побарабанил по ней пальцами и осторожно спросил:
— Значит, ты самоустраняешься?
Капитан усмехнулся.
— Разве это возможно? В отставку я не подавал и по-прежнему командую кораблем. Мне — корабль, тебе — исследования. У тебя есть полная свобода действий, конечно, если они не будут угрожать безопасности экипажа. В этом случае мне придется вмешаться. Но только в этом случае, не ранее.
— Ни шага в сторону… понятно… Ты не веришь в успех наших поисков?
Вот этот вопрос капитану не понравился:
— Это не имеет отношения к делу.
Немного помолчав, координатор-исследователь сказал:
— И несмотря на это, согласие на исследование планеты ты все-таки даешь?
— Да.
— Обычная процедура?
— Все, как положено. По уставу.
Пространство походило на шкуру черной пантеры, а звезды — на дырки, оставленные в ней картечью браконьеров. Рыбки-пустынницы, резвившиеся на фоне ближайшей туманности, казались ожившими акварельными рисунками.
Трабас — потрясатель основ любовался танцем рыбок до тех пор, пока их радужная расцветка не поблекла. Как только это произошло, он решил, что настала пора вспомнить и о других развлечениях. Например, о приколах.