Страница 8 из 25
Мне все еще было непонятно, кто такой этот беглый каторжник Смолл, но выяснить это не удалось, хотя я догадывался, что именно его Холмс назвал человеком на деревяшке; полковник между тем был не в настроении давать пространные объяснения, а, наоборот, склонен был как можно подробнее расспросить меня о действиях и выводах Холмса.
Он услышал, что Смолл скрывается где-то на Темзе на катере "Аврора", и, усмехнувшись, сказал, что катер найти куда легче, чем человека. Я понял, что он собирается предпринять собственные поиски, однако, подумал, что у команды полковника куда меньше шансов найти "Аврору", чем у "иррегулярных частей с Бейкер-стрит". Мальчишки есть мальчишки: они проникнут туда, куда взрослый не сунется, да и азарта и энергии у них куда больше, чем у взрослых. Я мог бы заключить пари, что Холмс опередит полковника, тем более что Холмс уже имел полсуток форы; так оно и получилось.
Впрочем, хотя Холмс и настиг Смолла, сокровища не достались ни ему, ни полковнику М. – Смолл успел выбросить все в реку. Полковник был вне себя, когда узнал об этом. Я же внимательно изучил карты этого участка реки, поразмышлял несколько дней в предложил полковнику организовать компанию по расчистке дна Темзы. Полковник какое-то время сомневался, будет ли от этого толк: все-таки огромные расходы на землечерпалку, на сита, через которые следовало просеивать речную грязь; также проблемы с людьми, которые должны были исполнять эти работы.
Тем не менее компания была организована. Она называлась "Крафт и сыновья", но Крафт, сам, к слову, сыщик Скотланд-Ярда в отставке, ничего не знал о главной ее задаче. Было приобретено необходимое оборудование, был взят подряд на расчистку речного дна и углубление фарватера. Разумеется, накладные расходы были велики, разумеется, со дна реки нам удалось поднять далеко не все, что выкинул Джонатан Смолл, однако затея себя оправдала; цена сокровищ была слишком велика, и выгоды были значительны. К тому же, надо заметить, помимо индийских драгоценностей со дна Темзы были подняты предметы, которых заведомо не могло оказаться в сундуке майора Шолто, например, сверток из полусгнившей клеенки, все содержимое которого составляли в основном кроны и полусоверены на общую сумму в сто тридцать пять фунтов, или же грязное пальто, все карманы которого оказались набиты столовым серебром.
ГЛАВА 6 Я — Джек Потрошитель?
Началось все шестого августа, около полуночи, хотя непосредственно меня эти события коснулись лишь десятого сентября. Вероятно, начнись вся эта нелепая суматоха раньше, я бы сошел с ума.
В этот хмурый сентябрьский день я был дома, на Бейкер-стрит один, собираясь пойти на два-три часа в клуб, а потом заехать за мисс Морстен, чтобы отправиться вместе с ней в театр. Холмса уже несколько дней не было в Англии — у него снова были дела на континенте,
Поэтом я сильно удивился, когда наверх поднялась миссис Хадсон — наша квартирная хозяйка — и сказала, что пришел Лестрейд.
Я удивился:
— Вы сказали ему, что мистера Холмса нет дома?
— Инспектор Лестрейд желает видеть именно вас, доктор, — ответила миссис Хадсон.
Я удивился еще больше, но попросил хозяйку пригласить инспектора.
Лестрейд вежливо осведомился, нет ли новостей от Холмса, но я видел, что пришел он вовсе не за этим.
У меня было возникла мысль, что Лестрейд каким-то образом узнал о моих незаконных делишках, но он почему-то спросил, не был ли я позавчера вечером в Сити?
— В Сити? — переспросил я. — Скорее в Ист-Энде. Я навещал университетского приятеля, которому не очень повезло в жизни. Вышел от него довольно поздно, уже заполночь, пешком дошел до Финсбери-Серкус — только там нашел кэб — и вернулся домой.
Лестрейд выслушал меня, а потом спросил:
— Вы что-нибудь тогда видели?
Я пожал плечами.
— Разумеется, что-то я видел. Вопрос только, что именно вас интересует?
— Разве вы не читали газет? — спросил Лестрейд.
Я застыл. Газеты я читал, но смерть Энни Чэпмен воспринимал как-то отдельно от своего визита в Ист-Энд.
— Вы хотите сказать, — спросил я, — что я был где-то рядом с местом убийства? Это ведь произошло где-то там, на границе Сити и Ист-Энда?
— Совершенно верно, — подтвердил Лестрейд. — Не могли бы вы дать имя и адрес вашего друга?
Я, разумеется, не стал отказываться, назвал и имя и адрес и объяснил, что мой приятель, находясь в крайне стесненных обстоятель¬ствах, повредил ногу, и, не имея в Лондоне никого из родственников, обратился за помощью ко мне. Он подозревал перелом — боль была сильнейшая, ступить на ногу он не мог, однако я приехав, установил, что тут всего лишь вывих. Я еще посидел у него часа два, уговаривал отправиться в больницу, где за ним по крайней мере будет уход — его квартирная хозяйка казалась мне в этом отношении совершенно ненадежной — явно приверженной к спиртному, очень неряшливой. Кончилось тем, что я уговорил его принять якобы в долг пять фунтов и поспешил домой.
— О вас сообщил кэбмен, — сказал Лестрейд.
Я не удивился, уже зная, в чем, собственно дело. После того как 31 августа там же, у Финсбери-серкус, было найдено тело проститутки Мэри Энн Николс, дело неожиданно попало под правительственный контроль. Оказалось, что это преступление уже не первое - менее четырех недель назад, 6 августа, в Ист-Энде уже было обнаружено тело некоей тридцатипятилетней проститутки Марты Тернер, изувеченной подобным же образом. Все указывало на то, что действовал тот же преступник. Поэтому после второго убийства начальник полиции Джеймс Монро объявил о премии в сто фунтов стерлингов за сведения, которые могли бы способствовать поимке преступника. Неудивительно, что, узнав о третьем убийстве, кэбмен поспешил донести полиции о подозрительном ночном пассажире.
— Бог мой, инспектор, — проговорил я. — Неужели вы могли подумать, что я замешан в этом ужасном преступлении?
Лестрейд пожал плечами.
— Такова моя работа, — сказал он. — Я обязан проверять все поступившие сообщения. Наоборот, я бы получил взыскание, если бы не зашел к вам.
— Но... послушайте, ведь в сегодняшней газете мистер Монро заявил, что убийца скрывается в Уайтчапеле!
Лестрейд снова пожал плечами и сказал недовольно:
— Наш начальник может заявлять что угодно. А мы бегаем, как легавые собаки.
После его ухода я еще раз, более внимательно, просмотрел вчерашние и сегодняшние газеты. Огромные заголовки, отчеты о всех трех убийствах, сообщения сотрудников Скотланд-Ярда и — много, слишком много — очевидных домыслов журналистов.
Я посвятил газетам в тот день слишком много времени, в клуб так и не попал, сразу поехал к моей Мэри и отправился с ней в театр.
Неделю спустя приехал с континента Холмс, но история с убийствами трех проституток его не заинтересовала. Свежих следов преступлении уже не было, их давным-давно затоптали полицейские и журналисты, черпать же сведения в газетах было бессмысленно — Холмс, ознакомившись с ними, с раздражением заявил, что с тем же успехом можно составить себе мнение о этих убийствах, прочитав, скажем, Ветхий Завет.
Потом разговоры об этих преступлениях начали затихать, пока однажды утром, читая газеты, Холмс в раздражении не воскликнул, отбросив "Таймс" в сторону.
— Наша полиция впадает в маразм!
Я поднял газету и посмотрел, что могло вызвать раздражение Холмса. Тот между тем, рассматривая "Дейли газетт", с отвращением проговорил:
— И здесь то же самое. Положительно, наша полиция представляет собой пример вопиющей некомпетентности!
— О чем вы? — спросил я.
Холмс ткнул в факсимильную копию какого-то письма, опубликованную в "Дейли газетт". В "Таймс" было точно такое факсимиле.
"Я, как и прежде, занимаюсь разборкой со шлюхами, и не остановлюсь, пока не сяду. Последнее дельце выгорело просто великолепно. Я не дал этой бабе даже пикнуть. Как, интересно, вы сможете меня поймать? Я люблю свою работу, и я перейду к новым делам. Вы скоро обо мне услышите. Когда пойду на следующее дело, отрежу бабе уши и пришлю в полицию. Мой нож остер. Всего хорошего.