Под кровом Всевышнего

Н.Н. Соколова.

Под кровом Всевышнего.

К читателю

Прежде чем сделать краткое вступление к данной книге, хотелось бы привести небольшую аналогию.

Большинство людей, впервые берущих в руки Священное Писание, исполнены какого-то предвзятого чувства, что речь в нем идет о высоком, величественном и недосягаемом для понимания простого человека. И вдруг… оказывается, что Священное Писание — истина, максимально приближенная к современной жизни, где через описание событий и людей для многих открываются свои собственные черты характера, слабости и грехи. Очень близкими кажутся скорби и страдания древних людей, и совсем современной предстает борьба с врагом рода человеческого — диаволом и упование в этой борьбе на помощь Божию.

Приблизительно также для многих людей представляется и жизнь священника, его семьи, детей, родных и близких. Видя на богослужениях батюшку, одухотворенного, в красивом облачении, думается, что и вне стен церкви он имеет особую благодать. Жизнь проходит торжественно, безоблачно и лишена многих трудностей. Но это совершенно не так.

Оказывается, жизнь священника напряженна, сложна и во многих случаях более ответственна, чем у простых мирян. Священник имеет особую ответственность перед Богом за свое служение. Кому много дано — с того много и спросится. Велика и моральная ответственность перед обществом, так как он всегда на виду, на виду его семья и дети. Место работы — Храм, где каждая вещь — Святыня. И прихожане, и духовные чада жаждут любви и мудрого совета своего пастыря.

Книга Наталии Николаевны Соколовой — это автобиографическое повествование, которое приоткрывает семейно-бытовую сторону жизни семьи священнослужителя и как бы приземляет взоры простых мирян, показывая, что не все так просто и гладко на жизненном пути служителей Церкви.

8 сентября 1925 года в благочестивой семье ученого-химика родилась девочка, которой дали имя Наталия. Сколько событий и испытаний ожидало ее впереди?..

Первые годы советской власти, чуждая русскому духу идеология, репрессии, гонения на Церковь, война, послевоенная церковная жизнь «под колпаком» спецслужб и т.д. Невыносимо трудно, особенно православному человеку, но Бог все может… «Просите, и дано будет вам» (Мф. 7, 7).

Через описываемые в книге события прослеживается одна очень важная мысль: ничто не бывает в жизни просто так, случайно, по стечению обстоятельств… Во всем виден Промысел Божий. Многое совершается по молитвам, невидимая рука Господа направляет и ограждает Свое чадо.

Основная часть жизни Наталии Николаевны проходит в семье: ребенок, ученица школы, студентка вуза, жена священника — матушка, мать пятерых детей и бабушка четырнадцати внуков. В книге описывается семейная обстановка, в которой выросли дети, с малолетства хранившие верность Богу и избравшие жизненный путь служения Господу. Все сыновья стали священнослужителями: один в сане епископа, двое других — протоиереи, две дочери руководят церковными хорами.

Автор раскрывает радостные и горестные стороны семейного быта, очень интересно показано восприятие неожиданных обстоятельств и испытаний, а также отношение к жизни и смерти, к болезням и помощи, к православным людям и неверующим, к нищим и преступникам.

Широта и многогранность взглядов несомненно полезна для читателя, особенно недавно обратившегося к вере в Бога, и полезна не как наставление или назидание, а как пример жизни православной семьи.

Будущее берет начало в прошлом. Матушка Наталия и ее супруг, ныне покойный отец Владимир, сделали все, чтобы иметь такое будущее, ибо налицо плоды их непрестанной молитвенной жизни во Христе. Это невольно заставляет читателя задуматься о плодах своей жизни…

Книга написана в разговорно-повествовательной форме, читается легко, захватывающе, с сопереживанием. А главное, каждый читатель может почерпнуть для себя интересную и душеполезную информацию.

Л.Н.

Часть I. В родительском доме

Под кровом Всевышнего

«Живущий под кровом Всевышнего под сенью Всемогущего покоится…»

(Пс. 90,1)

Наше детство и школьные годы пришлись на тяжелые послереволюционные времена. Народ стонал под властью коммунистов, которые ополчились и на Церковь, и на крестьянство, и на интеллигенцию, даже на своих сотрудников — «товарищей». Рушились храмы, здания монастырей превращались в тюрьмы, забитые до отказа. Раскулачивались честные труженики-крестьяне, многие бежали в чужие края, спасаясь от тюрем, введена была карточная система, по которой в магазинах можно было покупать товары только по карточкам. А карточки выдавались только рабочим, служащим и их семьям. Крестьяне-кустари, ремесленники, духовенство с семьями, монахи из закрытых монастырей голодали и были обречены на вымирание. Были еще люди из «бывших», то есть родственники расстрелянных князей, графов, министров и других «прежних», как их тогда называли. Они носили известные фамилии, а поэтому их не принимали ни на какую работу, не давали возможности прописаться, одним словом — сживали со свету. В те годы нищие сидели повсюду, стучались по квартирам, прося хлеба. Однако, невзирая на все трудности и кажущуюся бесперспективность дальнейшей жизни, мои родители завели семью! Это уже был их духовный подвиг! Мама всегда говорила: «Не надо смотреть на волны житейского бурного моря, надо с верою взирать на Христа, тогда пойдешь по волнам, как апостол Петр».

Мама была еще студенткой ВТУ, когда арестовали ее мужа[1]. Был ордер и на ее арест, но она кормила грудью пятимесячного Колю. В 24-м году еще не сажали в тюрьмы с младенцами, как потом было в 30-е годы, чему мама моя была свидетельницей (но об этом скажу позднее). Папа вскоре был отпущен на свободу, как и все его друзья — члены Христианского Студенческого Кружка. Этих людей до самой их смерти сблизили годы, проведенные в Кружке. С ними наша семья имела всегда тесное общение: вместе снимали дачи на лето, вместе посещали храмы, вместе собирались на церковные и семейные праздники, делились друг с другом, кто чем мог, устраивали на работу и т.д.

Когда Коле был год и восемь месяцев, мама ждала на свет меня. Срок подошел, начались схватки, папа отвез ее в роддом. Но шли часы, дни, мама опять чувствовала себя хорошо и просилась домой. Врачи не пускали: «Ребенок у выхода — лежите». Однако мама настояла и вернулась к сыночку, за которого очень беспокоилась. С неделю она была дома, стирала, нянчила Колю, вела все хозяйство. 8 сентября, в день празднования Владимирской иконы Богоматери, как только ударили в колокола (в 26-м году они еще кое-где висели), мама заспешила в роддом. Она рассказывала мне потом: «Едва мы переступили порог роддома, как я села на первую же лавку и начались роды». Папу удалили, впопыхах сказав ему, что уже родился мальчик и что он может не беспокоиться. Папа пошел в храм. Знакомые люди рассказывали потом маме, что они были поражены горячей молитвой отца. Он никого не видел, не вставал с колен, клал беспрестанно поклоны и обливался слезами. О чем молился мой отец — это знает один Бог. Но если я оглянусь на мои прожитые семьдесят лет, то могу сказать одно: они прошли под покровом Всевышнего. Меня всегда называли счастливой, и я с этим вполне согласна.

Двухэтажный дом, в котором протекало мое детство, был до революции складом табака. В 26-м году дом был перестроен под жилые квартиры. Маме дали от завода трехкомнатную квартиру на первом этаже, в которой они с папой прожили сорок восемь лет. Но в 30-м году крыло дома, выходившее на улицу, сломали, обрезав дом в длину как раз по нашу квартиру. Получилось так, что вместо одной стены у нас была только дощатая перегородка, которая постоянно промерзала, хотя родители мои ее тщательно утепляли коврами. Мама моя много хлопотала и добилась того, что стенку засыпали шлаком и обили еще одним слоем досок. Но кирпичные стены стали расходиться, грозя рухнуть. Их укрепили каменными подпорками и стянули рельсами. Перпендикулярно нашему домику вырос огромный восьмиэтажный дом. С этих пор солнышко заглядывало в нашу сырую квартиру только летом, часа на три в день. Противопожарного расстояния между старым домом и новостройкой не было, так что нашу квартиру должны были снести, а нам дать другую в восьмиэтажке. Мама получила ордер, но нашу новую квартиру заняли какие-то ловкие люди. Мама подавала заявления в милицию, суд, везде хлопотала, но все безуспешно. Родители мои считали это волей Божией, ибо в иной квартире они не смогли бы проводить такую конспиративную, скрытую от мира жизнь, какую я помню в своем отрочестве.