Страница 1 из 36
Фаина Раевская
Сватовство майора
«Элена, милая! Мне вовсе ни к чему проверять свои чувства, я люблю тебя!» — проникновенно вещал с экрана черноглазый красавец. Я сидела в кресле, поджав под себя ноги, и с увлечением следила за развитием очередного бразильского «мыла».
— Как ты можешь смотреть эту дребедень? — пробурчал Ромка, заглянув в комнату.
— Тебе этого не понять, — вздохнула я, раздосадованная тем, что рекламный блок, как обычно, прервал сериал на самом интересном месте. — Вот скажи, Ром, ты бы смог прожить без меня, скажем, дней десять, если б я предложила тебе на некоторое время расстаться, чтобы проверить свои чувства?
Вообще-то Ромашка — это мой муж, и я сильно подозреваю, что чувства свои он уже проверил, решившись на брак с такой взбалмошной особой, как я. Но Алексеев все понял по-своему.
— Дуська, что ли, звонила? — подозрительно прищурился супруг. — И все-то ей неймется! Не сестрица, а чисто ехидна какая-то! Замуж ей пора, вот что я тебе скажу!
Дуська, моя двоюродная сестрица, уже три раза побывала замужем, и все как-то неудачно. Ромка ее недолюбливает, потому что, по его мнению, она своим холостым положением сбивает с толку и меня.
— Эх, Рома, Рома! И ничего-то ты не понимаешь в женской психологии, — разочарованно протянула я. — Иди-ка ты лучше к Венику. Решайте там свои производственные вопросы!
Ромка обиженно пожал плечами и ушел в соседнюю квартиру. Веник — это Вениамин. Когда-то он был сначала талантливым химиком, потом бомжем, потом мы с Ромкой вернули его к полноценной жизни, и теперь Веник и Ромка открыли собственное небольшое дело. Пока что доходов никаких, но, как говорит Алексеев, каждому овощу свой фрукт. Что лично я трактую так: ты, мол, не спеши, дорогая, скоро укутаю тебя в меха натуральные, а пока придется немного потерпеть да пустые щи похлебать!
Отзвучали последние призывы бороться с кариесом и перхотью, использовать только «Тампакс» и накачиваться разными сортами пива до одурения. Я только приготовилась смотреть продолжение захватывающей мелодрамы, как заверещал телефонный звонок. Трубка лежала под боком, и я, чертыхнувшись вполголоса, раздраженно ответила:
— Ну?!
Сначала на том конце провода раздавалось только негромкое поскуливание, затем кто-то оглушительно хрюкнул и засопел.
— И это все? — злобным шепотом поинтересовалась я. — Если вам больше нечего сказать, то я кладу трубку, а вы отправляйтесь хрюкать в другое место!
— Жень, — простонала трубка, — это я, Дуська!
— Привет! — Я украдкой оглянулась, проверяя наличие отсутствия в окрестностях супруга. — А ты чего это хрюкаешь и скулишь?
— Это я плачу! — Евдокия основательно высморкалась. — Горе у меня, Жень!
— Хомяк сдох? — обрадовалась я.
Дуська — страшный любитель этих грызунов. Она готова облизывать их, как мамочка. Я лично несколько побаиваюсь пушистых тварей. И как бы меня сестрица ни убеждала, что они — самые добрые существа на свете, категорически отказываюсь брать их в руки. У меня, по правде говоря, бегают мурашки по всему телу, как только Дуськин Жирик начинает шевелить усами. Не подумайте ничего дурного: имя хомячка не имеет никакого отношения к известному политическому деятелю! Евдокия назвала его так, потому что с самого раннего детства хомяк был толстеньким и постоянно страдал от голода. Однажды я попыталась его покормить копченой колбасой. Жирику, видимо, лакомство пришлось не по душе, и он пребольно тяпнул меня за палец. С тех самых пор между нами возникло взаимное чувство неприязни, и мы старательно избегали общества друг друга.
— Типун тебе на язык! — воскликнула Дуська гнусавым от слез голосом. — Ты, Жень, приезжай, а?!
— Дуся, — строго начала я, — во-первых, у меня сериал, во-вторых, у меня Ромка, а в-третьих…
— Ой, горе-то какое! — заголосила Евдокия. — Я практически схожу с ума от горя, а родная двоюродная сестра не может оторваться от какого-то сериала и Ромки!
Я устыдилась. Действительно, неужели переживания экранных героев для меня важнее, чем вопли Дуськи?!
— Ладно, Дуся, жди. Скоро буду! — успокоила я сестру и дала отбой.
Признаюсь, меня несколько пугало предстоящее объяснение с мужем, но чего не сделаешь ради родственников! Я с сожалением вылезла из уютного домашнего одеяния и облачилась в старенькие джинсы, теплый свитер из толстой шерсти и отправилась к Венику на переговоры с супругом.
Парни сидели на кухне и, почти соприкасаясь лбами, изучали какие-то документы.
— Здрасте! — рассеянно оглядываясь, поздоровалась я.
Никакой реакции не последовало. До меня донеслось невнятное бормотание:
— Так… Это — пожарнику. Кто у нас там? Михалыч? Сокращаем… Это — в СЭС. Там тетка. Включи духи… Дальше…
— Рома, я к Дуське! — попыталась я вернуть мужа в реальность. — Ты не против?
Алексеев поднял на меня затуманенный взгляд. Готова спорить, что он даже не видел меня, не то что не слышал.
— А? — Ромашка попытался придать лицу осмысленное выражение.
— Я говорю, к Евдокии я поехала. У нее, кажется, что-то с Жириком случилось… Я точно не поняла, она орет так, что телефонная мембрана не выдерживает таких колебаний. Что-то на грани ультразвука.
— А-а! — протянул Ромка и уткнулся в бумаги.
— Так я поехала?..
Не дождавшись ответа, я развернулась и пошла в коридор. Уже с порога бросила в сторону кухни:
— Буду поздно! А может, и ночевать останусь у Дуськи. Так что вы меня не ждите!
Евдокия жила в получасе езды от моего дома. Вскоре я уже стояла на пороге ее квартиры и усердно давила на кнопку звонка.
— А, это ты, Жень! — Сестрица равнодушно мазнула по мне опухшими от слез глазами. — Приехала? Ну, тогда проходи…
Сестрица жила в крохотной однокомнатной квартирке. Сколько себя помню, у нее всегда в доме состояние ремонта. Это жилье досталось ей по наследству от бабушки. Сначала она жила одна, и ее вполне устраивал интерьер. Как только она вышла первый раз замуж, ее муж, едва переступив порог, решительной рукой ободрал обои и заявил:
— Здесь нужно все переделать!
Евдокия радостно кивнула и поверила в свою счастливую звезду. Однако звезда эта, то бишь муж, вскоре потерял работу, улегся на диван и принялся мечтать, как он здесь все переделает. Евдокия по-прежнему счастливо кивала и вкалывала на трех работах, чтобы прокормить себя и гениального дизайнера. Вскоре ее Стас нашел себе напарника. Как-то вечером он привел слегка поддатенького мужичка в кургузом пиджачишке и представил его как Витька, мастера на все руки. К тому времени энтузиазма у Дуськи поубавилось, и она, нахмурившись, наблюдала, как дизайнер и Витек — золотые руки методично накачивались водкой на ее разгромленной кухне. Терпение сестрицы лопнуло, и она выгнала муженька вон. Быстренько оформив развод, Евдокия примерно полгода приводила в порядок квартиру и неожиданно встретила своего второго мужа. Дима являл собой генератор идей. Его голова хранила тысячу и один способ честного, или почти честного, зарабатывания денег. Дальше идей, правда, дело не доходило. Назанимав кучу денег у всех своих приятелей и друзей Дуськи под предлогом открытия бизнеса, Дима благополучно ушел в недельный запой. Во время небольшого перерыва, когда Дуськин муж вливал в себя только легкие напитки типа портвейна, он снял с петель дверь в ванную комнату и поставил сестру в известность:
— Я договорился с ребятами — на следующей неделе будет новая дверь!
Евдокия припомнила, что однажды уже слышала нечто похожее, и, заметно томясь, понесла заявление на развод. Дима исчез из ее жизни вместе с дверью. Третий муж появился не скоро, примерно через год. Он оклеил обоями единственную комнату, выложил кухню плиткой и, пообещав, что превратит жилище во дворец, исчез, прихватив Дуськины драгоценности.
Сейчас квартира сестры напоминала Бородинское поле после битвы с войском Наполеона. Ввиду того что почти всю мебель перенесли к Дуськиной маме еще в эпоху второго мужа (временно, конечно! Только пока длится ремонт!), вещи разбросаны по комнате в страшном беспорядке. Постель не убрана, груда стираного, но неглаженого белья свалена в кресле, телевизор почему-то вместо положенного ему места на тумбочке стоит на полу и без звука показывает «Иронию судьбы…». Возле дивана притулились две пустые бутылки из-под красного вина. Третья, наполненная примерно на две трети, стояла на кухонном столе. Среди всего этого великолепия аккуратный и идеально чистый домик Жирика выглядел просто царской резиденцией.