Мачо в перьях

Как ни странно, история началась с убийства некоего Штейна Эдуарда Семеновича. Да-да, того самого Штейна, которым Манька шантажировала господина Завалова. Штейна убили у подъезда его дома, когда тот возвращался в родную Дубну после тяжелого трудового дня. Эдуард Семенович работал в рекламном отделе одного из коммерческих телевизионных каналов. Когда уставший и издерганный начальством Штейн выходил из стареньких «Жигулей», пуля киллера пробила насквозь его сердце. Вторая пуля — контрольная — угодила аккурат в центр лба. Расследование убийства почему-то поручили не местным ментам, а убойному отделу МУРа.

Оперативники убойного отдела, в числе которых, как вы понимаете, был и наш Игнат, пребывали в крайнем недоумении. Как такое могло случиться? Штейн — рядовой сотрудник рекламного отдела, а убийство явно заказное! Никаких связей с криминалом, подпольного свечного заводика или еще каких-либо грехов за погибшим не водилось. Мужик жил один в двухкомнатной квартирке в Дубне и горько оплакивал гибель своей единственной дочери Ксении.

Ксюшу Штейн-отец схоронил буквально за три дня до собственной смерти. Молодую женщину сбила машина, когда та возвращалась с работы. Место ее работы было, в общем-то, обычным для дубнинцев: АЭС, а точнее, испытательная лаборатория при станции. Опрос соседей семьи Штейнов и сослуживцев Ксении и самого Эдуарда Семеновича дал неожиданный и обескураживающий результат.

Три года назад Ксения Штейн вышла замуж за гражданина Зимбабве Ингумбо Эсембе Нгали. Этот самый Нгали оказался на редкость внимательным, заботливым, любящим супругом. Папаша Штейн сперва был против брака. Особенно ему не нравилось, что будущий зять — мусульманин. Однако дочь была счастлива, и Эдуард Семенович смирился. В конце концов, решил он, счастье дочери важней религиозных предрассудков! Видя, как живут молодые, старик только радовался и уже втайне мечтал о симпатичных смуглых внуках.

Как водится, надежды рухнули в одночасье и все сразу. Однажды Штейн вернулся с работы и услышал горячий спор между супругами, происходящий в крохотной кухне за закрытой дверью. Ксюша и Ингумбо были столь увлечены этим спором, что не услышали, как вернулся отец.

— Ты должна мне помочь! — кричал зять и в лучших русских традициях стучал кулаком по столу.

— Нет! Я не могу этого сделать, — плача, отвечала Ксения. — Это же преступление, предательство, неужели ты не понимаешь?!

— За это преступление платят огромные деньги! Мы будем до конца жизни обеспечены, и еще детям и внукам останется! Папаше твоему купим домик в деревне, пусть живет и радуется. Сами в Москву переберемся, в хорошую квартиру… Даже работать не надо будет! И оставь, пожалуйста, разговоры о предательстве! Вашу родину уже давно все предали и продали. В первую очередь ваше же правительство! Неужели ты до сих пор не поняла самого главного правила жизни в России: каждый сам за себя?! Деньги правят миром, деньги, деньги и только деньги… За деньги можно купить все: друзей, подруг, любимых…

Эдуард Семенович слушал разговор своих детей, но не мог понять его смысла. О чем толкует зять? Какие деньги? Почему плачет Ксюша? Чего от нее требует Ингумбо?

Чтобы обнаружить свое присутствие, Штейн громко хлопнул входной дверью и крикнул:

— Дети, я дома! Что у нас вкусненького на ужин?

Спор на кухне прекратился. Заплаканная Ксения шмыгнула мимо отца в ванную, а Ингумбо как ни в чем не бывало поздоровался с тестем и важно прошествовал в спальню супругов. Как ни старался негр скрыть свое раздражение, ему это не удавалось. Казалось, даже его спина излучает недовольство…

Всю ночь Эдуард Семенович не спал, прислушивался к приглушенным голосам за стеной. Тревога, смутные подозрения и нервное напряжение не позволили старику уснуть этой ночью.

А на следующий день Ксения погибла. Какой-то лихач на большой черной иномарке сбил молодую женщину и, как и полагается в таких случаях, с места происшествия скрылся. Узнав о смерти единственной дочери, Штейн за пять минут постарел на двадцать лет, превратился из этакого бодрячка-боровичка в сушеный сморчок.

После похорон Ксюши Эдуард Семенович усадил зятя перед собой и сообщил, что не верит в несчастный случай. Более того, он имеет все основания подозревать Ингумбо в причастности к гибели дочери.

Ингумбо внимательно выслушал обвинения в свой адрес. Ни один мускул не дрогнул на черном лице, и только сардоническая улыбка кривила его губы.

— Ты старый, сумасшедший идиот, — спокойно ответил негр Штейну. — Дочь твоя, дура бестолковая, не захотела мне помочь, и что с ней теперь? А ты, папаша, сам подписал себе смертный приговор. Молчал бы в тряпочку, глядишь, и дожил бы до конца дней своих в счастливом неведении… Впрочем, я сегодня добрый. Скорблю, понимаешь, по безвременной кончине любимой жены Ксении. Так что живи, дед!

С этими словами Ингумбо покинул квартиру, негромко хлопнув дверью на прощание.

Вечером следующего дня неизвестный киллер прервал земной путь Эдуарда Семеновича Штейна.

Много позже стало известно, что за тип этот Ингумбо Эсембе Нгали. Еще на родине, в далеком Зимбабве, Ингумбо стал членом африканской ветви Аль-Каиды. Он активно участвовал в террористических актах, боролся против «неверных» — словом, жил так, как учат жить всех террористов их лидеры. Однажды непосредственный начальник Ингумбо неожиданно приказал ему учить русский язык. Дескать, через год его отправят в холодную Россию с очень важной миссией. Что это за миссия, шеф пока не сообщил. Целый год Ингумбо корпел над учебниками и, в конце концов, научился довольно сносно говорить по-русски. Накануне отлета Ингумбо посвятили в суть дела.

Непостижимым образом террористы узнали, что в секретных лабораториях при АЭС в Дубне ведутся испытания одного из самых потенциально опасных и редчайших материалов, используемых в ядерных реакторах и бомбах, — гафния. Впрочем, такие же испытания проводились и в США, и в Великобритании. В каждую из этих стран были засланы люди Аль-Каиды. Ингумбо досталась Россия. Надо заметить, именно гафний называют исходным материалом для оружия нового поколения. Оно стирает различия между обычным и ядерным вооружениями. Энергия, выпускаемая им в виде гамма-излучения, мгновенно убивающего людей, в шестьдесят раз сильнее обычных химических веществ.

Один грамм специально обогащенного энергией гафния несет в себе больше мощности, чем пятьдесят килограммов динамита.

Ингумбо следует выяснить технологию обогащения гафния. Именно с этой целью его посылают в Дубну. Срок выполнения задания оговорили сразу — не дольше трех-четырех лет. Вот таким образом «наш» негр и оказался в Дубне. Ксения Штейн в лаборатории при АЭС занималась именно обогащением гафния и его испытаниями. Скорее всего, Ингумбо требовал, чтобы жена подробно рассказала о технологии, о том, что уже достигнуто, чего еще только планируется достичь. Как мы помним, Ксюша отказалась наотрез, и никакие деньги не могли поколебать ее решения. К сожалению, несчастная девушка даже не подозревала, что ее отказ равносилен самоубийству — в планы Ингумбо не входило оставлять в живых ненужных свидетелей…

Времени для того, чтобы начинать все сначала, уже не было. Раздосадованный негр, проваливший задание начальства, решает вернуться на родину. И надо же такому случиться, что за день до отлета в Зимбабве Ингумбо совершенно случайно узнает о проекте «Новые амазонки». То ли в баре, то ли в ночном клубе он стал невольным слушателем разговора Погудина и Завалова об этом проекте.

Из клуба негр вышел с широкой улыбкой на лице. Он уже знал, как сможет реабилитироваться перед шефом. План был прост, как таблица умножения. Дома Ингумбо сперва, конечно, получил хороший нагоняй от своего непосредственного начальства, а потом удостоился благодарности за интересную идею.

Надежный человек банды террористов «пас» русских «амазонок», то есть нас, с момента приземления на благословенной африканской земле. Катер, на который нас погрузили для отправки на Зеленую Обезьяну, террористы перекупили. Они просто дали хозяину катера денег, и он доставил «амазонок» в нужное место. Разумеется, сразу после исполнения задания горе-капитана убрали, нашу съемочную группу тоже, а мы попали в заложники. Однако нужен был человек, который наблюдал бы за нашими действиями, за каждым нашим шагом. Угадайте, кто стал этим наблюдателем? Конечно, Ингумбо! Он неплохо владел русским языком, следовательно, был в курсе всего происходящего в лагере. Способ внедрения «казачка» в стан «амазонок» террористы избрали жестокий, но действенный: они до полусмерти избили Ингумбо и для надежности прострелили ему ногу. Специально для наших нежных ушей и доверчивых душ негр сочинил «жалистную» историю о том, как его, несчастного, похитили нехорошие дяди, избили, чуть не расстреляли и оставили умирать в Хана-тауне.