Спрячь меня

— Не заходил. И что?

Ее глаза немного расширились, но она сделала вид, будто не расслышала вызова в его словах.

— Надеюсь, ты порадуешь нас одной-двумя забавными шутками, — сказала она. — В клубе пока тихо. Прошлым вечером к нам пришла вся труппа из театра «Вверх по шесту». Мы чуть не спятили, когда они начали рассказывать шутки из своего шоу. Наверное, так медведи выполняют трюки, когда им не дают за это булочек с изюмом.

Джерри засмеялся.

— И ты сейчас повторяешь их остроты?

Она вновь наполнила его бокал, поставила локти на стойку и, наклонившись вперед, осведомилась:

— Ты уже перекусил?

— Да. Я ведь знаю, чем вы кормите своих клиентов. Мы полакомились копченым лососем у Лея. Кстати, почему ты игнорируешь моего приятеля? Ричард, не спускай глаз с этой женщины. Ты мне еще понадобишься.

Молодой человек, потягивавший теплое пиво, которое ему нисколько не нравилось, вежливо посмотрел на Эдну. Он как бы находился на сцене, но не участвовал в спектакле. Прислушиваясь к словам, Ричард не был настроен на разговор. Эдна бросила на него безразличный взгляд, в котором, однако, не чувствовалось никакой враждебности.

— Ричард, там сидит Тилли О’Деа, — сказала она, кивнув на девушку, щебетавшую с другими актрисами. — Хотите познакомиться с ней?

— Ему не нравятся певички. Он цивилизованный человек.

Джерри притворялся, что два последних напитка подействовали на него сильнее, чем можно было предполагать.

— Эдна, хочешь прогуляться с нами?

Ричард скромно улыбнулся и отступил на шаг с намерением побродить по клубу и полюбоваться декором. Рука Чад-Ходера тут же сжала запястье молодого человека и притянула его обратно.

— Держись на мосту, мистер Христианин, — пьяным голосом произнес мужчина в полушинели. — Иначе мы можем утонуть.

Женщина вновь попыталась завязать беседу. Она разрумянилась. В ее глазах угадывались искорки отчаяния.

— Джерри, мне нужно поговорить с тобой. Зайди, пожалуйста, в репетиторскую. Я не задержу тебя долго.

Он отступил от стойки и с удивлением посмотрел на нее. На его губах появилась пренебрежительная улыбка. Он вроде бы хотел сказать ей что-то неприличное, но в последний момент передумал.

— Значит, ты хочешь выяснить отношения? — спросил он со вздохом. — Ладно, но Ричард пойдет с нами. Он потанцует с тобой, пока я буду играть на фортепьяно. Затем ты расскажешь нам о думах сердца. Или, возможно, даже споешь.

— Ты сейчас не такой уж и забавный, — сердито произнесла она, выходя из-за стойки.

Эдна провела их в конец дальнего зала, где находилась дверь, оклеенная алыми обоями. Она открыла ее ключом, пропустила мужчин в большую комнату и снова заперла замок. На какое-то мгновение Ричарду показалось, что он не только переместился в смежное помещение соседнего дома, но и через иллюзорный нематериальный барьер.

Тем временем мужчина, которого он сопровождал, вновь изменил стиль поведения. Перестав разыгрывать из себя весельчака и рубаху-парня, он начал проявлять надменный и зловещий нрав. Эта разительная перемена подчеркивалась атмосферой квадратной светлой комнаты, в которую они вошли. Она дублировала гостевой зал клуба. Отличие заключалось лишь в том, что арка в помещении имела двойные двери.

Репетиторская была почти пустой — у дальней стены стоял ряд кресел, а из чащи музыкальных пюпитров выступало черное фортепьяно. Широкое окно, похожее на декорацию в клубе, выходило на голую стену, сложенную из желтых закопченных кирпичей. Это придавало комнате унылый вид.

Джерри сел за фортепьяно, расслабил тугой пояс и приподнял пряжку почти до самой груди. Он начал играть, выказывая явный талант, погубленный праздностью и ленью. В ярком свете ламп его кожа казалась шероховатой, а волосы — более седыми. Сильные руки с длинными чувствительными пальцами энергично взлетали над клавиатурой. Он импровизировал на тему популярной мелодии «Как ты справляешь со своей забывчивостью?» Извлекая из клавиш знакомые звуки, он лениво посматривал на сердитую женщину, стоявшую перед ним.

— Ради бога, Джерри! — вскричала она. — Ты пожалеешь, если не выслушаешь меня. Это очень серьезно.

— Никаких серьезных дел на сегодня, — ответил он, переходя на ритм румбы. — Я не слышу, что ты говоришь. Слишком громкая музыка. Показывай жестами. По крайней мере это будет забавно.

Собственная шутка настолько развеселила его, что он захохотал и вернулся к прежнему ритму мелодии. Его пальцы выбивали из клавиш зажигательный мотив. Эдна начала плавно покачиваться. Ричард, который уже пританцовывал, подхватил ее и увлек в зал. Он застиг ее врасплох, однако она благосклонно ответила ему легким кивком. Улыбка на ее губах демонстрировала игривое одобрение. Ричард был одним из тех редких людей, которые танцевали от чистого сердца. В его грациозных движениях чувствовалась не только радость, но и неотразимый восторг. Хотя мысли и внимание Эдны были сосредоточены на человеке, сидевшем за фортепьяно, она без усилий подчинялась партнеру. Джерри с лукавой улыбкой наблюдал за танцевавшей парой. Похоже, уровень их исполнения понравился ему. Он начал играть с еще большим воодушевлением, и молодой Ричард, представив в своих объятиях прекрасную Аннабел, забылся в чистом удовольствии танца.

Эдна сжала его руку. Она все еще сердилась на Джерри. Ричард сочувствовал ей, но он не понимал эмоций женщины, которая была старше его на десять лет. Насколько он мог судить, ярость действовала на нее опустошающе. Она злилась на Джерри, который не желал любить ее. И она злилась на себя за то, что желала его. Все остальное в поведении Эдны, по мнению Ричарда, являлось продуктом этих компонентов. Она страдала от обиды. Танцуя с ней, он ощущал вскипавшее в ней раздражение.

— Попробуйте расслабиться, — сказал он, улыбнувшись женщине. — Избавьтесь от душевной боли, растратьте ее в танце.

На ее щеках появился румянец. Взгляд серых глаз стал мягче. «Она была бы почти красавицей, — подумал Ричард, — если бы не ее страдания от неразделенной любви». Эдна усилием воли сдерживала бушующие эмоции, но это продлилось недолго.

— Этим вечером мы ожидаем Уоррена Торрендена, — сказала она, обращаясь к человеку, игравшему на фортепьяно. — Мне показалось, что позвонил колокольчик. Возможно, это он.

— Кого вы ожидаете?

Ей впервые удалось вызвать реакцию Джерри. Он по-прежнему сохранял незаинтересованный вид, но играл более тихо, прислушиваясь к ее словам.

— Уоррена Торрендена, — повторила Эдна. — Жокея.

— Никогда не слышал о таком.

— Джерри, твоя глупая ложь необязательна. Четырнадцатого числа ты сопровождал его в Сильверстоуне. Он сказал, что ты представился ему Джереми Хокером. Я не знаю, что между вами произошло, но он ищет тебя. Вот об этом я и хотела сообщить тебе.

Музыка ни разу не прервалась, однако качество исполнения ухудшилось. Ричард, взглянув на Чад-Ходера, с изумлением обнаружил, что его ленивая полуулыбка осталась неизменной.

— Ты несешь какую-то чушь, — спокойным тоном ответил Джерри. — Безумный бред. Обидную неправду.

— Но вы с ним были на ипподроме. Я видела вас. Ты находился в его конюшне. Все в нашем клубе видели это. Вас показывали по телевизору. Ты стоял в толпе — позади репортера. Сюжет о Торрендене длился целую минуту.

Мелодия ускорилась. Улыбка на его лице осталась прежней.

— Уоррен Торренден. Сильверстоун. Четырнадцатое число. Дорогая, это абсолютно невозможно! Я там не был. Ты спутала меня с другим человеком.

— А я говорю, что видела вас обоих. Джерри, я пытаюсь помочь тебе. Неужели ты не понимаешь?

Она все еще танцевала, и Ричард был очарован странным феноменом. Музыка Чад-Ходера и движения Эдны сформировали некую связь между ними — контакт, который неосознанно влиял на уровень их спора.

— Ты видела кого-то другого, — настаивал Джерри. — Глядя на экран телевизора, легко обознаться.

— Нет, не юли, мошенник. На этот раз ты не обманешь меня. Я смотрела телевизор вместе с Питером Фелловсом, которого ты не знаешь. И когда я воскликнула: «Смотрите! Там Джерри!», он ответил: «И Уоррен тоже». В тот вечер мы не стали обсуждать вашу пару, но, видимо, Питер упомянул об этом в разговоре с Торренденом, потому что через несколько дней он явился к нам и пожелал увидеться с тобой. Он сказал, что тебя зовут Джерри Хокер. Я ответила, что не слышала такой фамилии.