Дети неба

— Есть различие в деталях, но сходство в главном: здесь и люди, и инопланетяне, что за пределами цивилизации случается редко. Улицы здесь чистые и достаточно широкие. Я знаю, что стаям нужно дополнительное пространство, но… тут почти что исторический городской парк на какой-нибудь планете с многообразным населением. Можно сделать вид, что технологию просто не выставляют напоказ — вроде как держат в тех лавочках, по которым мы сегодня собираемся пройтись. Такое место вполне может быть на Сьяндре Кей — приманка для радостных туристов.

— Тогда меня устраивает, потому что я приехала искать подарок на день рождения!

Равна кивнула:

— Значит, у нас есть для этой поездки конструктивная цель.

Дети серьезно относились к своим «дням рождения». Как бы ни были спорны календарные даты, это был мост, соединяющий с прошлым. Равна спросила, подумав:

— А у кого это день рождения?

— А как ты думаешь?

Что-то было в облике Джо такое, что ответ делало очевидным.

— Невил?

— Ага. Сегодня его нет в городе — изучает возможности торговли в Восточной Долине. С людьми он отлично умеет ладить, не сомневаюсь, что не хуже поладит со стаями. В любом случае есть возможность раздобыть ему подарок, о котором он даже знать не будет.

Равна засмеялась. Ей столько терпения понадобилось на этих двоих, но вот Джо уже двадцать четыре, а Невилу как раз исполняется двадцать шесть. Среди старших детей это была самая идеальная пара.

— А что ты собираешься ему найти?

— Что-нибудь великолепное и очаровательное, конечно же.

У Джоанны были некоторые мысли. Оказалось, что она чаще здесь бывает, чем Равна, и допрашивала и Резчицу, и Странника о вещах, которые можно было бы вывозить из этой части планеты. Скрытый Остров не стал столицей Империи, как планировал прежний Свежеватель, но оказался сердцем Домена Резчицы — и на этой стороне Длинных Озер именно сюда надо было приходить за всякой экзотикой.

Так что они вдвоем заходили в одну лавку за другой, прошлись по летним рынкам, расположенным на мощеных площадях. У Джоанны был список — не только от Резчицы и Странника, но еще от ее подруг Рейны и Гиске — обе уже замужем, — и от самого Невила. Джоанна купила какую-то мозаичную ткань с пейзажами — как их видел бы каждый из элементов ее носителя.

— Не очень человеческое, — заметила Равна.

— Да, но Невилу нравится мазня пуантилистов. А мне напоминает протоцифровую живопись.

В другой лавке они рассматривали полудрагоценные камни в оправе из золота и бронзы. Равна, теоретически говоря, была Царственной особой, но никаких бесплатных подарков ей не предлагали — даже не было просьб об «официальной поддержке» со стороны соправительницы Домена. Для средневекового правителя Резчица была очень передовым государственным деятелем.

— Можно сделать что-нибудь на заказ, вот даже из этой мозаичной материи.

— Ага, — согласилась Джоанна, и они свернули в Крошечный переулок, в глубине которого разместилась мастерская «Ларсндот, Иглз и К°».

К двухэтажному зданию пристроили летнюю веранду — навес на столбах. Венда Ларсндот-младшая стояла на коленях возле клиента, закалывая бархат вокруг его новых щенков.

— Привет, Джоанна, привет, Равна! — Семилетняя девочка просто просияла, но не поднялась. — Не могу сейчас разговаривать, эти надсмотрщики над рабами мне разогнуться не позволяют.

И она что-то чирикнула покупателю — что-то обнадеживающее.

— Но завтра ты в школу придешь? — спросила Равна.

Девочка — старшая во втором поколении — закатила глаза к небу:

— Конечно, конечно. Это у меня будет выходной. Мне шить нравится больше, чем мультики делать. Папа вон там, а мама в мастерской.

Это и были Бен и Венда Ларсндот, главные надсмотрщики Венды-младшей.

Бен был занят еще сильнее дочери. Народу было битком — для стай, — и наверняка от шума разум должен был глохнуть. Может, в такие погожие дни разыгрывается покупательская горячка?

Равна с Джоанной помахали Бену и пошли в мастерскую. У «Ларсндота, Иглза и К°» работниками были стаи. «Иглз» — это была в основном молодая стая-шестерка, изначально бывшая владельцем заведения. Иглз от партнерства выиграл, потому что профессия закройщика — одна из «проблематичных». Столь близко находиться к другой стае — это вызывает оцепенение ума, и потому есть всего несколько вещей, которые стаи могут делать в такой близости: драться, заниматься любовью и просто балдеть. Люди же для работы вблизи просто идеальны. Каждый человек не глупее стаи, и каждый может осмысленно работать даже вплотную к клиенту. Идеальная комбинация — хотя Равна опасалась, что Ларсндоты слишком далеко зашли. Встроиться в систему, стать нужными местному населению — это было невероятно важно. Но все-таки люди должны строить техническую цивилизацию, а не снимать мерки и подгонять ткань.

Сегодня дела было больше, чем могли переделать люди. И три закройщика из Стальных Когтей сидели на платформах с толстой мягкой обивкой. На полу перед каждым клиентом находился одиночный элемент закройщика, изо всех сил подгоняющий одежду. Для человеческих глаз процесс был комичен. Отделенные элементы были одеты в просторную форму, в пасти держали иглы в больших рукоятях, а портновские мерные ленты висели у них на шеях. Они не были совсем умалишенными — остальная часть стаи сидела на платформах, глядя вниз, и старалась поддерживать контакт, не оглупляя покупателя.

У элементов на полу была большая практика и существенное руководство сверху, но в способности к тонкой работе они лишь немного превосходили собак. Губы и челюсти могли давать сжатие, как пара слабых пальцев. Лапы у них тоже были неуклюжие, хотя часто на них надевали инструменты или металлические когти — с чем и было связано человеческое название местной расы.

У этих портных опыта хватало. Те части, что стояли внизу, умели снять с себя мерную ленту, умели передать ее клиенту. Следуя указаниям закройщика с платформы, клиент — если не слишком терял разум от пребывания среди себя чужака, — мог нормально держать ленту, пока портной его измерял. В иных случаях клиент придерживал ткань, а отделенный элемент портного брал булавку в зубы и аккуратно прикалывал.

Равна и Джоанна прошли через старую секцию дома, которую строили, не думая о людях. Пришлось наклоняться, чтобы не зацепить потолок, и неловко пробираться по короткому коридору в портняжную. Внутри в местном доме запах стай становился невыносимым. Равне в Верхнем Крае приходилось контактировать со многими расами, но всегда при хорошей вентиляции. Здесь таких удобств не было.

Впереди слышался смех Венды-старшей. Она в основном и вела дело, если не считать бухгалтерии. Как и большинство беженцев, она не очень хорошо владела устным счетом.

— Джоанна, Равна, привет!

Венда стояла возле рабочего стола — они выстроились в линию под высокими окнами дымчатого стекла, освещенные солнцем. В фирме «Ларнсдот, Иглз и К°» было три швеи, и сейчас все три были заняты. Венда сновала среди них, поправляя мерки, подавая новые штуки ткани, в том числе и драгоценного плетения «Внеполосного» — последний результат системы реализации графики.

Силка, младшая дочь Венды, сидела рядом с ней на столе, явно «помогая надзирать».

— Привет, Венда! Мне как раз нужен совет. — Джоанна положила мозаичную материю на смотровой стол. — Я хочу что-нибудь сделать для Невила, на его день рождения. Смотри, не слишком глупо смотреться будет на человеке?

— Силка, побудь пока здесь.

Как ни удивительно, трехлетняя девочка послушалась. Она глаз не могла оторвать от действий шьющей стаи.

Венда подошла к столу, боком протиснувшись между тяжелыми деревянными табуретами. Она уважительно кивнула Равне, потом подняла образец ткани, повертела в солнечных лучах.

— Да, это настоящий товар с нижнего берега, правда, Джоанна?

Они стали обсуждать ткань. Венде, когда детей отправили из Верхней Лаборатории, было шестнадцать, и она проснулась одной из первых. Получалось, что она старше всех беженцев, ровесница Невила Сторхерте. То есть ей было двадцать шесть. Лицо и голос у нее были довольные, но в волосах виднелась седина, на лице — признаки старения. Равна с самого начала изгнания читала человеческую историю как одержимая. В естественном состоянии без лечения человек начинал увядать немедленно, как только наступало взросление. Венда никогда не жаловалась, но тяжелее других — и уж точно тяжелее мальчиков ее возраста — несла бремя жизни Здесь. При этом она еще была счастливее многих других. Будучи достаточно взрослой перед бегством, она почти закончила обычный курс продления жизни. Ее возрастная группа продержится пару сотен лет.