Страница 22 из 33
Хоботков некоторое время молчал. Молчала и я.
— Хорошо, — сказал он, немного поразмыслив. Видимо, лишняя головная боль ему ни к чему, и предложение его было продиктовано скорее минутной слабостью, чем реальной заботой о постороннем человеке. — Хорошо, тогда вот тебе мои номера телефонов, местный и сотовый. Если что-нибудь покажется тебе подозрительным, звони немедленно. Семен!
Появился человек-невидимка.
— Семен, — обратился к нему Хобот, — сообрази девушке средство связи. Да, и закажи лодку. Мы на Алчак плывем!
— Герман Максимович, темнеет уже! — сообщил Семен.
— Фонари возьми! Я тебе плачу не за советы! Выполняй!
Телохранитель скрылся.
Герман Максимович выпил еще водки и хмуро поинтересовался:
— Сколько тебе здесь прохлаждаться осталось?
— Десять дней, — я вздохнула.
— В общем, так, все это время контрольный отзвон в двадцать два ноль-ноль. Если ты хоть раз не отвечаешь, я немедленно посылаю своих ребят на поиски. Теперь дальше. Будь предельно внимательна и осторожна. Ни в какие знакомства, разговоры, заигрывания не вступай. Покажется что-нибудь или кто-нибудь подозрительным — звони сразу же. Да, и вот еще что, — добавил Хобот, — если вдруг станет что-нибудь известно, ты у нас девочка шустрая, сообщай немедленно.
Я сидела в кресле, сложив на коленях руки, и кивала, как китайский болванчик. Вошел Семен. В руках у него был мобильник. Он протянул аппарат Хоботу и сказал:
— Лодка ждет у причала. Можем ехать.
— Ну, Женя, с богом! — антиквар слегка приобнял меня за плечи. — Телефон оплачен. Твой номер буду знать только я. Поехали, я тебя до дому довезу.
Глава 7
В машине ехали молча. На заднем сиденье болталась я, моток веревки, мощный фонарь и зачем-то лопата. Кроме всего прочего, когда мы уходили, мне показалось, что Семен засунул под легкую льняную рубашку пистолет. Разумная предосторожность, учитывая наступающую темноту и мертвую Марго! Несколько раз Семен, по совместительству и шофер, бросал на меня настороженные взгляды. Когда я встречалась с ним глазами в зеркале заднего вида, признаюсь, становилось не по себе: у этого человека был взгляд хладнокровного убийцы.
— Женька, ты все поняла? — переспросил Хобот, когда мы остановились возле дома на Бирюзова.
Я кивнула, радуясь в душе, что наконец избавлюсь от холодных глаз «папиной» шестерки. Проводив взглядом машину, я вошла во двор. Странная тишина коснулась моих ушей. Обычно в это время тут у нас всегда заметное оживление. Кто-то из постояльцев готовит ужин, обсуждая планы на завтра, кто-то, весело напевая, плещется в душе, короче, обычная суета. Сейчас все словно вымерли. Меня это насторожило. Может, пока я общалась с Хоботом, пришли злые дяди и всех вырезали? Предчувствуя нехорошее, я осторожно прошла в глубь двора.
— Женька, стой! — раздался откуда-то сверху голос Дуськи.
Я задрала голову и в сгущающихся сумерках разглядела сестрицу, засевшую на дереве.
— Привет! — обалдело поздоровалась я. — Ты что, русалку из себя изображаешь? А Захар где? Где вообще весь народ?
— Я здесь, — послышался с соседнего дерева голос Захара. — Добрый вечер!
— Добрый вечер! А ты у нас, значит, сегодня дядька Черномор? Кто-нибудь мне объяснит, что происходит?!
— Кхе, кхе, — послышался с крыши кашель полковника.
— О, и ты, дядь Саш, гнездо себе свил? Ну, ну! Шалуны! — Я собралась уже было войти в дом, как раздался вопль Дуськи:
— Говорю тебе, стой, нечистая сила, если жить хочешь!
Я замерла. Все ясно! Бомба!
— Саперов уже вызвали? — шепотом спросила я.
— Не-е, тут не в саперах дело, а вот МЧС едет! — обрадовал меня полковник, высунувшись из гнезда. — У нас тут, такое дело, Евгения, змий объявился!
— Кто? — не поняла я.
— Змий, — радостно повторил дядя Саша. — Как ты ушла, так он и объявился, холера!
— Ты, дядь Саш, часом больше не похмелялся? — Я подозрительно покосилась на крышу, откуда доносился легкий аромат перегара.
— Обижаешь! Говорю же, как ты ушла, он и вылез!
Поняв, что от полковника ничего вразумительного не добьюсь, я обратилась к Дуське:
— Евдокия! Мне понятно стремление Александра Петровича спастись от змия на крыше. Это, в принципе, можно вылечить. Но ты, человек разумный! Ты-то что делаешь на дереве? Да еще Захара с собой прихватила?
— Понимаешь, Жень… — начала объяснять сестра, но ее прервали молодые люди в форме с надписью МЧС общим числом три штуки. В руках один из них нес, как мне показалось, сачок, другой что-то похожее на винтовку, а третий ничего не нес. Наверное, это их начальник.
— Вы МЧС вызывали? — весело поинтересовался главный.
— Да, — кивнула я, — то есть не я, а вот они.
Я ткнула пальцем в небо. Ребята задрали головы.
— Где гад? — спросил тот, что с сачком.
— Час назад тут где-то поблизости ползал, — доложила Евдокия, — а теперь не знаю. Темно уже!
— Ясно! Гена, — скомандовал начальник, — неси прожектор! Будем выманивать.
Мне показалось, что я тихо схожу с ума. В этот момент на крыльце нашего дома появился зевающий Олег. Увидев меня, он обрадованно воскликнул:
— О, Женька, привет!
Потом, сообразив, что происходит что-то непонятное, спросил:
— А где народ?
— Кто где, — я пожала плечами, — кто на крыше, кто на дереве! Гена вот за прожектором пошел. Они сейчас будут гадов ловить.
— Не понял!
— Я тоже! Но это ничего не меняет, — равнодушно ответила я и присела на лавку.
Внезапно лавка подо мной зашевелилась и стала потихоньку выползать. Я не удивилась: все-таки выпила почти бутылку шампанского и еще не совсем пришла в себя. Поэтому я, не поднимая паники разными глупостями, протянула руку, чтобы поправить уползающую лавочку. Рука наткнулась на что-то теплое, скользкое и… живое.
— Ой, тут кто-то есть! — удивленно пробормотала я, продолжая елозить руками по этому самому «кому-то».
Подоспевший Гена, до этого он, видимо, в машине отсиживался, прикрывая возможное отступление своих коллег, направил луч прожектора в мою сторону. На лавочке вместе со мной уютно расположился удав Федор. Он покорно замер под моими руками и, кажется, млел от удовольствия: раздвоенный язык то и дело вылезал наружу. Я, как человек, почти поцеловавшийся с Федей, закричала далеко не сразу: несколько секунд округлившимися глазами я смотрела на змею.
— Сиди, не двигайся! — заглушая мой визг, крикнул сачок. — Колян, ты готов?
Колян, как я поняла, тот, у которого была в руках винтовка.
— Готов! — крикнул Колян и прицелился.
В мгновение ока передо мной очутился Олег. Он отважно загородил своей могучей грудью… не меня, нет, своего Федора и заорал:
— Не трогайте Федю! Он добрый!
Добрый Федор, испугавшись крика, шмякнулся об землю и уполз куда-то в кусты смородины.
Колян опустил оружие, а сачок в сердцах выругался. Подошел главный и потребовал объяснений. После непродолжительных и бестолковых переговоров, участие в которых принимали крыша, деревья и мы с Олегом, удалось составить картину происшедшего. Когда я ушла, Олег сходил к Пузырю и забрал обезьяну Дездемону с болонкой Зайкой. По причине своей физической слабости, вернувшись домой, он заснул. Удаву надоело сидеть в спортивной сумке. Он каким-то образом выполз и пошел осваивать новую территорию. Попугай Сирожа, ввиду почтенного возраста, участия в процессе колонизации не принимал, а тихо дремал, устроившись на карнизе, и ожидал результатов вылазки своего друга. Первой жертвой нового жильца стала хозяйка, тетя Вера. Завидев змею, она с громкими воплями бросилась со двора к соседке напротив. Удивленный удав отправился дальше. На беду, под деревом отдыхал полковник. Федя заполз на Петровича и, довольный тем, что его не прогоняют, свернулся клубком на широкой груди полковника и задремал. Дядя Саша проснулся первым. На лавочке в тесной близости сидели Захар и Дуська. Пронаблюдав вознесение полковника на крышу, они сначала посмеялись, а потом и сами, встретившись нос к носу с Федей, взлетели на деревья. Их примеру один за другим последовали и остальные жильцы, немало напугав местных птичек. Храбрый Петрович громким командирским голосом звал супругу. Она откликнуться не пожелала, зато прибежал сосед и успокоил народ, заявив, что МЧС уже в курсе и скоро приедет. Удав, довольный результатом колонизации, вполз на лавку и там заснул.