Обитель

— Нет, вовсе нет. Прошу прощения.

— Ладно, проехали, — сказала я и сделала долгий глоток, расслабляясь по мере того, как начинал действовать кофеин. — Квентин, возьми к газировке что-нибудь питательное. «Сникерс», например. В арахисе ведь есть белок? — Допив кофе одним махом, я направилась к таксофону.

— Для выхода на внешнюю линию нажмите девятку, — сказал Эллиот.

— Вряд ли это окажется помехой. — Я подняла трубку и прижала к телефону ладонь, надавив все кнопки разом. Поднялся запах травы и меди — густой, почти приторный — и я продекламировала: — Дотянись, дотянись, дотронься.

Квентин с Эллиотом смотрели на меня как на сумасшедшую. Кто знает, может, так оно и есть.

Тишина сменилась щелчками, а те — журчащими, как вода, гудками. Затем на другом конце провода знакомый голос раздражительно произнес:

— Алло?

В этот раз мне было не до любезностей.

— Лушак, это Тоби. Мне нужно вызвать ночных призраков.

Эллиот окаменел. Квентин выронил банку. Да, имя они узнали.

Лушак молчала так долго, что я начала бояться, что она положила трубку и ушла. Но потом она что-то проворчала на незнакомом мне языке, а затем спросила по-английски:

— Чего-чего?!

— Мне нужно вызвать ночных призраков.? С Лушак повторение порой лучшая политика: тверди одно и то же, пока ей не надоест и она не даст вам то, что вы хотите. Эта истина интуитивно известна всем дошкольникам, но мало кто из них пробует ее на бессмертных морских демонах. Возможно, поэтому дошкольников среди выпотрошенных жертв практически нет.

— Зачем?

Я как можно короче, но стараясь ничего не упустить, обрисовала ситуацию. Иметь дело с Лушак — все равно что жонглировать циркулярными пилами. Вот только циркулярная пила не извернется в воздухе, чтобы спикировать к вашей шее, а с Лушак станется. Даже хуже: если Лушак решит, что я что-то от нее утаиваю, то откажется помочь.

Когда я описывала свои находки в столе у Барбары, Эллиот побледнел, но продолжал завороженно слушать. Квентин глянул на меня расстроенно и отвернулся. Дело было не в том, что я просила помощи, а в том, что обращалась именно к Лушак, имевшей все основания взыскать с меня жестокую плату. Про Лушак слышал почти любой — она видела, как рождаются расы фейри, и, возможно, увидит, как они умирают. Даже для тех, кто сам теоретически бессмертен, такой возраст пугает. Кое-кто считает ее чудовищем. Лично я считаю, что у нее просто некоторые проблемы с характером.

— И поэтому ты хочешь призвать ночных призраков? — поинтересовалась она, когда я закончила. Злости в ее голосе не было, только усталость с толикой раздражения.

— Да. Надеюсь, что они сумеют объяснить мне, почему не пришли за телами.

— А если не объяснят? Если они сами не знают?

— Ну, тогда и я не знаю, — сказала я, решив, что сейчас лучше быть честной, чем умной. — Придумаю что-нибудь.

— Да уж, придумаешь, — фыркнула Лушак. — И сколько из тех, кого ты «охраняешь», умрут, пока ты придумываешь?

Это был меткий удар.

— Я делаю все, что могу.

— А этого достаточно?

— Ты поможешь или нет? — Квентин, на другом конце комнаты, вздрогнул от этих слов. У Лушак были тысячелетия, чтобы научиться выводить людей из себя. Возможно, это уже изначально был прирожденный дар, но теперь она способна высказать в одном слове океан оскорблений.

— Не надо бы, но помогу, — сказала она. — В основном потому, что без меня ты все равно попытаешься, и тебя убьют, а я даже не посмотрю. Ручка у тебя есть?

— Есть, — соврала я и жестом изобразила Эллиоту, что пишу. Он дал Квентину блокнот и ручку, а тот быстро принес мне. Я кивнула ему, не отрывая уха от трубки. — Диктуй.

— Сначала задай мне вопрос.

— Лушак, я…

— Ты знаешь правила. Спроси меня, и я скажу.

— Как призвать ночных призраков?

— Молодец. Итак, тебе понадобится…

И она принялась скороговоркой перечислять ингредиенты и ритуальные жесты, как простые люди составляют список покупок. К счастью, я быстро пишу. Квентин скорчил гримасу, глядя, как я заполняю листки подробными инструкциями. Наконец Лушак закончила диктовать и буркнула:

— Все поняла?

— Кажется, да. Сначала нужно…

Она меня перебила:

— Вот и хорошо. Запомни: не наглей и будь искренна. Они будут слушать смысл твоей речи, а не форму, и если ты не будешь верить в то, что говоришь, ночные призраки имеют право забрать тебя как жертву. — Она помолчала. — Надо было мне тоже устроить сделку таким же образом. Надоешь мне — и я тебя съем.

— Лушак.

— Да?

— Это получится?

— Соблюдай мои инструкции, и получится. Ты вообще понимаешь, кого призываешь?

— Вроде, да.

— Хорошо. Все делай в одиночестве. Они не ответят, если вызов не будет единым целым.

Я бросила взгляд на Квентина с Эллиотом. Им это не понравится.

— Ладно. Я понимаю.

Придется объясняться в процессе приготовлений.

— Пойми и то, что это был твой последний вопрос. Мой долг уплачен. Больше я тебе ничего не должна. — На этом связь оборвалась.

Я повесила трубку и произнесла:

— Я знаю, Лушак. Я знаю.

Она была должна мне один честный ответ на любой вопрос. Теперь она не должна мне ничего. Если я выберусь из Эй-Эль-Эйч живой, то, возможно, явлюсь домой на собственную казнь.

Неужели есть специальный закон, по которому жизнь не может быть простой?

— Тоби, что случилось? Что она сказала? — Квентин, судя по голосу, был на грани паники. Не каждый день видишь, как за помощью обращаются к чудищу из детских кошмаров.

— Она сказала…

Что убьет меня. Я сделала глубокий вдох, отогнала эту мысль и начала по новой:

— Она сказала, что это возможно. Что я могу вызвать ночных призраков.

— Что-что сделать? — спросил Эллиот с круглыми от ужаса глазами.

Я повернулась к нему.

— Ты разве не слушал? Я собираюсь вызвать призраков, чтобы они сказали мне, почему не приходят за телами.

— Ты уверена, что это разумно? — Эллиот встревожился больше Квентина, что позволяло догадаться, кто из них двоих имеет большее представление, на что способны ночные призраки.