Обитель

Цепочка тревожных мыслей оборвалась, когда я повернула за угол и оказалась перед рабочим местом Гордан. В нем было меньше личной окраски, чем в тех, мимо которых я уже прошла, но я и так могла сказать, кому оно принадлежит, поскольку Гордан сидела там лично. Когда я подошла, она подняла голову, поморщилась и нажала клавишу в верху клавиатуры. Экран погас, но я успела зацепить взглядом диаграмму, такую же сложную и запутанную, как схемы вязания у Луны.

— Чего тебе?

Я держала под мышкой веские доказательства того, что ее лучшая подруга работала на их врагов, и, чувствуя себя странно неловко, произнесла:

— Эйприл сказала мне, где ты. Тебе не следует находиться в одиночестве.

— Ты не знаешь, кто убийца. С какой стати мне безопаснее быть с ними?

Туше.

— Я пытаюсь выполнять свою работу.

Я была намерена оставаться с ней вежливой, пусть даже это смертельно раздражало. Гордан наверняка напугана не меньше меня, если не больше. Ведь это ее компания находится на осадном положении.

— И так много пользы нам это приносит, — фыркнула Гордан. — Все явно повернулось к лучшему с тех пор, как ты приехала. И о чем я только думала.

Мое дружелюбие имеет пределы.

— Это несправедливо. Мы стараемся как можем.

— Несправедливо? Ну, тогда извините, не уловила. Видимо, лизаться с Алексом, когда мои друзья умирают, для тебя вполне справедливо? — Я вздрогнула, и Гордан отозвалась на это насмешливой улыбкой, сказав: — Милочка, по тебе прекрасно видно, чем ты собираешься заняться. На склоне холма, кажется, уже холодает?

Если бы сарказм стал еще хоть капельку гуще, его можно было бы собирать совком.

— Если бы ты постаралась помочь, вместо того чтобы все время на меня нападать, может, мы добились бы большего? И при чем здесь склон холма?

— Если бы ты знала, что делаешь, может, тебе бы и не понадобилась моя помощь! — Гордан бросила на меня сердитый взгляд, и я ответила тем же. Пусть она и потеряла лучшую подругу, но душевная травма не извиняла ее поведение спустя столько времени. В какой-то момент приходится заново брать на себя ответственность за свои поступки.

— Для человека, не имеющего ответов ни на один вопрос, что-то ты больно на нас наезжаешь. Между прочим, вещи, которые последнее время действуют неправильно, — это все технологии коблинау, что слегка подозрительно.

— А что, есть причины на вас не наезжать? Ты заявляешься сюда со смазливым мальчиком, подхалимничаешь перед Джен, ведешь себя так, будто теперь, когда твой драгоценный сеньор изволил проявить к нам внимание, все будет хорошо — а до того как ему пришла в голову эта мысль, мы не стоили того, чтобы нас спасать?

— Мы не знали, что вы в беде. Никто не сообщал о том, что здесь творится.

— Тоже мне отговорка!

— Тебе придется поверить, потому что это правда. Мне надоело, что ты обращаешься со мной как с дерьмом, а с Квентином и того хуже, и только из-за того, что ты напугана.

— Вы должны были знать, что что-то случилось. Ваши драгоценные чистокровки должны были догадаться. — В ее глазах блестел гнев и прошлые обиды. — Разве они не для этого существуют?

— Ты, похоже, сильно недолюбливаешь чистокровок.

— Гляди-ка, догадалась. — Гордан отвернулась от меня. — Просто отвечаю им тем же, чем и они мне.

Быть в обиде за себя? обычное дело у подменышей; черт, да я и сама такая. Наши бессмертные родители обладают всеми преимуществами мира фейри и берут все, что пожелают, из мира смертных — а мы получаем лишь то, что нам дозволяется иметь. Но вот такая степень обидчивости, как у Гордан, обычным делом все-таки не была. Та ею просто упивалась.

— Не против, если я спрошу о причине?

— Против, — отрезала она, но потом, более спокойным тоном, сказала: — Мама была чистокровной коблинау, отец был подменышем, а я? случайным залетом. Достаточно смертная, чтобы меня не приняли в шахтах, но недостаточно, чтобы работать в мастерских среди нечистокровок. Хочешь прожить самую дрянную жизнь на свете? Примерь на себя мою.

Я сочувственно поморщилась.

— Ты права. Поганая жизнь.

Коблинау селятся в глубоких шахтах — глубже, чем даже дварфы и гремлины. Из-за того, что она подменыш, Гордан оказалась неспособна постоянно жить на таких глубинах. С другой стороны, будучи более фейри, чем человеком, она была чересчур чувствительна к железу и потому не могла работать в мастерских с другими нечистокровками, при этом ее сторонилась и та и другая сторона. Невезучая жизнь, как ни крути.

— Ты даже не представляешь насколько.

— А вот тут ты ошибаешься. — Мне стало жаль ее, хотя раздражать она меня от этого не перестала. — Я дочь Амандины. Ты ведь знала об этом? — Она кивнула. — Что ж, об этом все поголовно знают. Я всего лишь подменыш, и крови фейри во мне даже меньше, чем в тебе. Но, куда бы я ни пошла, репутация матери шествует впереди, и мне каждый божий день приходится жить так, чтобы ее оправдывать. Так что не надо мне говорить, будто я представления не имею о том, сколько приходится выносить из-за родителей. У меня, может, и другой расклад, но карты такие же плохие.

Гордан ответила злобным взглядом, я ответила ей тем же, и она первой отвела глаза.

Я чуточку расслабилась. Победы, пусть даже маленькие, штука приятная. Я достаточно мелочна, чтобы им радоваться, и в слишком большой степени человек, чтобы у меня было много шансов это делать.

— Злиться — это нормально, — сказала я как можно мягче.

— Разве? — Гордан пожала плечами, и я решила, что это ее способ справляться с эмоциями. Коблинау, как правило, не демонстрируют своих чувств.

— Да, нормально, — сказала я. — Я зла с тех пор, как я сюда приехала. Люди обещают помочь, но не помогают, а болтаются где им вздумается… я в ярости.

— Тогда почему ты здесь?

— Почему? — пожала я плечами и решила ответить правду. — Сильвестр меня попросил, к тому же я вам нужна.

— Тебе будет все равно, даже если мы все умрем, — сказала она с горечью. Потом, прищурившись, посмотрела на меня. — Ты здесь всего лишь потому, что тебе так приказал твой сеньор.

— Он попросил, а не приказал. И ты неправа.

— В чем же?

— Мне не все равно, умрете вы все или нет, потому что ни магический мир, ни я не хотим, чтобы кто-то умирал, и к тому же… — я воздела руку, пародируя мелодраматический жест. — Если я о вас не позабочусь, Сильвестр надерет мне задницу!

Это сработало. Гордан прикусила губу, стараясь не улыбнуться, и полуотвернулась, чтобы я не заметила. Ха-ха, не успела. Меня временами тянет на пафос, но я об этом знаю — а если знаешь собственные недостатки, то можешь их использовать.