Страница 2 из 15
Осознанно Паша Дугин помнил себя с трех лет. А до этого возраста память сохранила лишь отдельные яркие моменты. Как на карусели катался, например, и обмочился с испугу. Или как женщина-врач в большом белом кабинете зачем-то запустила руку ему в трусы, быстро и деловито там пошарила, мягко сжимая мошонку и перебирая ее пальцами. Что потеряла врач в его трусах — он тогда не понимал. Но крепко запомнил это ощущение, когда одновременно и странно, и стыдно, и приятно до сладких мурашек. Впрочем, этими и другими интимными подробностями своего детства Паша не делился ни с кем. Да и вообще о своем детстве он предпочитал не вспоминать…
Необычные способности Паша открыл в себе лет в десять. Вполне возможно, что они проявлялись в более раннем возрасте, только он их не замечал. Да и открытие произошло не так чтобы в один момент, как только ему исполнилось десять. Нет, конечно. Паша открывал свои способности постепенно. Но именно в десять лет он впервые задумался о несправедливости окружающей его жизни и о причинах этой несправедливости. А поводом послужили ролики, которые были подарены на день рождения его другу детства Сереге Томилину.
Незадолго до этого отпраздновал имецины и Паша. Но ему подарили свинью-копилку, настольные часы с будильником, один из томов детской энциклопедии, какую-то глупую заводную машинку и прочую чепуху, которую буквально через неделю после дня рождения нормальный парень складывает в угол и навсегда о ней забывает. И она — эта чепуха — там скапливается и скапливается, пока не наткнется на нее мама и не выбросит одним махом. А вот ролики — другое дело. Это подарок, так подарок. Но Паша такого не дождался.
Он даже родителям неоднократно намекал: а вот бы, мол, неплохо ролики получить. Родители при этом дружно кивали: да, мол, неплохо. Однако в результате ролики получил не Паша, а Серега Томилин, который никому и ни на что не намекал. Нет, это не справедливо, решил Паша и впервые глубоко задумался. Впрочем, думал он хоть и глубоко, но недолго. Десятилетний человек на такую сложную тему долго не может думать. Тем не менее каждый раз, когда Паша встречал Серегу Томилина, раскатывающего на роликах, неприятные мысли опять будоражили его воображение. Серега, по твердому убеждению Паши, был везунчиком. Ему не просто везло, а дьявольски везло. Причем почти по всем статьям. И стоило ему, например, поделиться с Пашей какой-то очередной своей мечтой, как она почти без задержки сбывалась.
Происходило это так. Идут они утром в школу, а Серега начинает мечтать: вот бы, мол, Зоя Степановна про домашнее задание не спросила. И что? Приходят они в школу и узнают, что вместо трех уроков класс сегодня повезут на внеплановую экскурсию в музей имени Врубеля. Естественно, про домашнее задание никто и не думает спрашивать. А еще контрольную по математике могли вдруг заменить английским. Или школу закрыть на недельный карантин по гриппу. Или отменить учебу младшим школьникам по причине сильных холодов, которые неожиданно наваливались на город.
Еще Сереге везло с деньгами. Идут они, например, домой из школы, и Серега, помахивая полотняной сумкой со сменной обувью, говорит:
— Представь, Паха, что идем мы сейчас с тобой, а прямо перед нами рубль лежит.
— Не-ет, — не соглашался умненький Паша. — Здесь рубль лежать не может. Людей слишком много ходит. Кто-нибудь обязательно его подберет.
— Что, и помечтать уже нельзя, — возмущается Серега. — Тогда мы другой дорогой пойдем. Там, где никто не успел наш рубль подобрать.
И они сворачивают во двор первой же пятиэтажки. Потом упрямо делают несколько больших кругов, обязательно возвращаясь через микрорайон со старыми двухэтажными домами, а Серега смотрит под ноги и где-то по дороге обязательно замечает в траве или в кустах потертую купюру…
Однажды Серега заболел морем и болтал о нем почти месяц, не умолкая. Замучил расспросами и Пашу, который лет в семь побывал с родителями в Анапе. Паша море запомнил плохо, но честно старался удовлетворить любопытство друга.
— Эх ты, — каждый раз после его рассказа огорченно вздыхал Серега. — Вот если бы мне довелось хоть раз на море побывать, я бы тогда… да что говорить…
Через месяц в школу пришла заблудившаяся путевка в пионерский лагерь «Артек». Да еще на самую длинную смену — сорок дней. Да еще совершенно бесплатно. И решили тогда на школьном педагогическом совете выделить эту путевку не кому-нибудь, а именно Сереге Томилину. А почему бы и нет? Учился он старательно, а финансовое состояние семьи Томилиных было, мягко говоря, не ахти. Отца у Сереги не имелось. Мать растила их с младшим братом совершенно одна. Паша, когда изредка заходил к другу в гости, всегда удивлялся, как все они помещались в небольшой комнатке семейного общежития, где вместе с ними жила еще и огромная дворняга по кличке Азимут. Покалеченную собаку Серега подобрал на улице. А когда вылечил, то уговорил мать оставить пса…
Спустя год семье Томилиных опять повезло. Райисполком выделил им хорошую двухкомнатную квартиру, они переехали на другой конец города. Сереге пришлось сменить школу, а Паша впервые узнал, что такое потерять друга. Это очень тяжело. Такой переезд при почти полном отсутствии средств оперативной коммуникации — все равно что перелет в другую галактику. Первое время друзья еще пытались как-то поддерживать межгалактическую связь посредством письменных сообщений, но переписка быстро заглохла. И с тех пор Паша друга детства не видел. Не пересеклись больше их пути-дороги. Знал только, что тот окончил Качинское летное училище, благополучно стал военным летчиком и уехал служить куда-то на Дальний Восток.
Впрочем, потерю Паша переживал хоть и тяжело, но недолго. Почти сразу он подружился с Андреем. А чуть позже появился у него и второй друг — Сашка. И оба новых друга, как ни странно, тоже оказались везунчиками. У Сашки, например, нашелся дальний родственник во французском городе Лионе, который стал присылать ему разные приятные штуки типа жевательной резинки или кроссовок, которые помогали Сашке устанавливать близкий и непосредственный контакт с противоположным полом. У Андрея родственников за границей не нашлось, зато у него резко пошли успехи в математике. Андрей стал блистать не только у школьной доски, но и уверенно занимал призовые места на различных математических олимпиадах — районных, городских, областных.
Именно тогда, в тринадцать лет, Паша окончательно понял, что «виновником» такой везучести своих друзей был именно он. И со всей детской непосредственностью Паша решил проверить свои теоретические выводы на практике. С первого раза ничего, естественно, не получилось. Как и со второго, и с третьего. Паше понадобился почти год различных экспериментов, чтобы очертить хотя бы приблизительные границы своих возможностей. Долго не удавалось понять сам принцип «сбычи мечт». Паша перепробовал разные варианты. Просто пожелать, чтобы у кого-то из его друзей или одноклассников сбылась мечта — не получалось. Он изрядно намучился, загадывая желания то в полночь на крыше дома, то в полдень на лесной поляне. Он напрягал мозг, пыхтел, стоя по часу на голове — ничего не выходило. Мечты друзей иногда сбывались, а иногда — нет. И это происходило как-то помимо его воли. Паша понимал, что он должен был совершить при этом некие действия, но не мог понять, какие именно.
Еще Паша узнал, что его собственные мечты не сбываются никогда. Без всяких исключений. Использовать свои способности в корыстных целях Паша не мог даже косвенно. Если они вместе с Сашкой находили деньги, например, и собирались вместе потратить их на билеты в кино, то цепочка благоприятных случайностей обрывалась мгновенно. Либо в тот день билеты заканчивались, либо фильм неожиданно снимали с проката, либо у Сашки оказывались какие-то срочные дела, поэтому он не мог пойти в кино, либо найденная купюра вываливалась через дыру в кармане его штанов, пока они добирались до кинотеатра. Варианты могли быть любые.
Если его друг покупал мороженое для себя — проблем не возникало. Но если он хотел поделиться с Пашей, то мороженое случайно вываливалось у него из рук. Или бутылка с газированной водой падала на землю, проливая драгоценную жидкость. Или купленное пирожное оказывалось почему-то черствым, а в начинке пирожка с яблоками обнаруживался неприятного вида червяк, которых Паша ненавидел с самого детства…