Убежище

Забрав у Баумхоффа сотовые Эвелин и Миа, он сначала занялся телефоном матери. Просмотрел все сведения о поступивших звонках и убедился — последний звонок действительно не определился. С тех пор ей никто не звонил. Он переключился на записи о ее вызовах. За последние несколько дней Эвелин звонила по многим местным номерам, но его сразу заинтересовал сделанный ею самый последний звонок. Номер телефона — американский. Судя по коду, его абонент находился на Род-Айленде.

Он вспомнил об обнаруженной на ее открытом дневнике визитке и достал ее. Напечатанный на ней номер совпал с номером в Америке. Он принадлежал некоему Тому Вебстеру, работавшему в институте Холдейн и занимавшемуся археологией и историей Древнего мира. Корбен быстро подсчитал разницу во времени. На Восточном побережье сейчас еще слишком рано, следовательно, вряд ли он застанет там кого-нибудь. Корбен открыл в компьютере окно просмотра и зашел на веб-сайт института. Он оказался частным научно-исследовательским центром, занимающимся изучением археологии и культуры Древнего Средиземноморья, Египта и Западной Азии, имеющим филиал в Университете Брауна. В его списках не числился сотрудник по фамилии Вебстер. Корбен пометил в записной книжке «Том Вебстер, Холдейн, Универс. Брауна, существует на частные средства» и решил позвонить туда позднее.

Потом он сбегал в кабинет связистов и передал телефон молодому офицеру, специалисту по техническим операциям Джейку Ольшански, буквально помешанному на компьютерах. Он попросил его применить свое искусство и установить осторожного абонента, звонившего по телефону Эвелин. Кроме того, поручил ему просмотреть записи о входящих и исходящих звонках за две последние недели с мобильного телефона Эвелин, а также с ее домашнего, если он у нее имелся. Он уже успел ознакомиться с записями в телефоне Миа, но не нашел ничего интересного, поэтому предложил Ольшански проверить записи на сим-карте и напомнил себе забрать ее телефон, когда будет уходить, чтобы вернуть его девушке. Помимо телефонов, он оставил у Ольшански и ноутбук Эвелин — сам он не смог получить в него доступ, так как не знал пароля, но для Ольшански такая мелочь вряд ли станет препятствием.

Вернувшись в свой кабинет, он снова пролистал дневник Эвелин. Как источник информации женщины, ведущей активную деловую жизнь, он оказался битком набитым всякими карточками и записками. Первое знакомство с ее дневником ему ничего не дало. В записях последней недели, особенно двух последних дней, не нашлось никаких упоминаний о человеке из прошлого Эвелин, неожиданно явившемся к ней. Он отложил дневник: сейчас у него нет времени подробно ознакомиться с ним.

Краткие биографические справки на Эвелин и Миа не дали ничего неожиданного. Обе женщины вели нормальный, спокойный образ жизни, никогда не нарушали закон. Он наткнулся на упоминания о выступлениях Эвелин во время борьбы за центр города между застройщиками и сторонниками сохранения древнего объекта, но они звучали слишком воинственно, и Корбен сразу отмел их как несущественные.

Откинувшись на спинку стула, Корбен стал восстанавливать в памяти события, начиная со вчерашней встречи Миа с матерью в баре «Коммодора». Его сильно беспокоила наглая уверенность, с которой орудовала эта шайка бандитов. Ливанское правительство проделало огромную работу, восстановив в стране законность и порядок. Следовательно, профессиональные киллеры могли безнаказанно действовать в городе только при наличии какой-либо «официальной» связи или санкции какого-либо чина местной полиции, что непременно означало «крепкую братскую» связь с одной из служб государственной разведки — Ливана или Сирии. Установление личности убитого стрелка могло бы сразу привести к преступной группировке, по чьему заданию работает банда, но Корбен не очень на это рассчитывал. Наемные убийцы стоят дешево, а следы очень легко замести при помощи «своих» людей, которыми располагает полиция и разведка каждой страны.

Перед ним стояла важная задача — определить, откуда исходит опасность. Одного акцента стрелка было бы достаточно, чтобы установить, из какого региона он появился, и даже привести к человеку, и нанявшему, в чем Корбен был уверен, банду. К сожалению, речевые способности стрелка серьезно подпортила его собственная смерть. Корбен помнил: бандитам уже дважды не повезло, и они не захотят потерпеть неудачу и в третий раз, а значит, следовало действовать с еще большей осторожностью.

Корбен достал папку, взятую им с письменного стола Эвелину стал просматривать ее содержимое. Наверняка в ее ноутбуке содержится куда больше информации, но, обратив внимание на датировку заметок и фотографий, он решил уделить дневнику больше времени. Он внимательно прочел все записи Эвелин и еще раз изучил все фотографии. По своей работе в Ираке он знал: Эль-Хиллах находится всего в нескольких часах езды на юг от Багдада.

Он представил себе обнаруженные Эвелин подземные камеры и вспомнил о лаборатории в подвале, которую ему довелось видеть.

И камеры и лаборатория находились в Ираке, на расстоянии ста миль друг от друга.

Обе были отмечены знаком уроборос.

Поразительно, как сошлись в одной точке альтруисты-политики, легкая пожива и демократичный Средний Восток с его славой страны чудес.

Он пробежал глазами заметки, сделанные им во время рассказа Миа. Обвел кружком слова «иракский торговец». Поразмыслив, еще раз просмотрел фотоснимки из сумочки Эвелин. В голове у него забрезжила мысль. Казалось, все совпадает. Внезапно объявляется человек из прошлого Эвелин — этот самый «иракский торговец». Вскоре женщину похищают, а в ее сумочке обнаруживаются снимки весьма ценных артефактов месопотамской культуры. Корбен был почти уверен — торговец явился предложить ей эти вещи, а главное — книгу. Эвелин в прошлом занималась исследованием символа «пожирающего хвост» — нужно как можно больше узнать об этой связи. Вместе с тем Корбен знал: преследуемый им человек по-прежнему жив и здоров и действует с такой же не знающей жалости целеустремленностью, какую проявлял в Багдаде. Он был уверен — именно его целеустремленность направляла бандитов, похитивших Эвелин и явившихся обыскивать ее квартиру.

Корбен подошел очень близко.

Он почти чуял притаившегося где-то хакима, нетерпеливо ждущего, когда верные псы пригонят к нему его вожделенную добычу. Необходимо выманить его из норы, и сделать это можно при помощи иракского торговца. У него определенно есть то, чего жаждет хаким. Торговец и есть та ниточка, которая укажет на местонахождение реликвий, и главное — он находится еще здесь, в городе, наверняка где-то прячется. Вопрос в том, как его найти, опередив людей хакима.

Значит прежде всего нужно выследить торговца — если он еще не сбежал, что вполне возможно, принимая во внимание угрожающую ему опасность. Корбен тщательно поразмыслил и снова потянулся к папке Эвелин. Там лежало несколько старых фотографий, запечатлевших те самые раскопки, и на некоторых Эвелин была запечатлена вместе с рабочими, местными арабами. Вполне вероятно, один из них и был сбежавшим торговцем, но Корбен не знал, как он выглядит.

Зато это знала Миа.

Нужно будет спросить ее. Корбен предпочел бы обойтись без нее — девушка и без того чересчур много перенесла за последние сутки, — но слишком высоки были ставки, да и Миа уже все равно оказалась втянутой в кошмарную историю. Ему придется как следует позаботиться о ее безопасности, что будет нелегко, учитывая силы противника.

На столе затренькал телефон и прервал его размышления. Он посмотрел на определитель и снял трубку. Звонил посол.

Глава 25

Эвелин оглядела камеру, куда ее водворили, и ее охватил ужас, смешанный с полным отчаянием.

Внешне маленькое помещение оказалось лучше, чем она ожидала. Оно нисколько не походило на грязные сараи с нагло шныряющими по голому полу крысами, где, судя по описаниям в газетах, содержали похищенных заложников в 1980-х годах. А это помещение скорее напоминало палату типичной для Среднего Востока больницы. Точнее, не обычной больницы, а сумасшедшего дома.