Убежище

Они вошли в лифт старой модели, со скрипящей металлической сеткой, где следовало вручную закрыть дверцы, после чего он приводился в движение, и поднялись на третий этаж. Свет падал на площадку через маленькое окошко наверху, но Миа включила освещение через таймер. На каждом этаже находилось по две квартиры, и Миа направилась к той, что слева. Корбен внимательно осмотрел замок. Затем перевел взгляд на дверь квартиры напротив и указал Миа на нее.

— Будьте любезны, встаньте здесь, хорошо? — Он повернул ее спиной к двери.

— Так?

— Да, хорошо. — Он прислушался, убедился в том, что, кроме них, никого нет, и вернулся к квартире Эвелин.

Миа не очень поняла смысл его просьбы. Он расстегнул молнию на косметичке и, вынув какой-то тонкий инструмент, стал осторожно ковырять им в замке. Миа слегка повернула голову и поняла: он поставил ее так, чтобы ее голова закрывала глазок в двери противоположной квартиры. Она с любопытством посмотрела на Корбена.

— Кажется, вы представились мне экономическим советником, — прошептала она.

Он бросил на нее взгляд и беспечно пожал плечами:

— Именно такая должность указана на моей визитной карточке.

— Верно. Значит, вас еще учили взламывать двери?

Он сосредоточенно возился с замком, который щелкнул как раз в тот момент, когда погасла лампочка на площадке.

— Это был факультатив, — с довольной улыбкой пояснил он.

Она улыбнулась в ответ, настроение ее явно улучшилось.

— А мне кажется, здесь никто не помнит, что он изучал в колледже.

— Нужно просто выбрать нужный курс, только и всего.

Она неуверенно посмотрела на него, затем ее вдруг озарило.

— Вы из ЦРУ, да?

Корбен не спешил с ответом.

Она с минуту ждала, затем язвительно заметила:

— То-то я чувствую, все вдруг стало таким серьезным!

Его лицо потемнело.

— Вы уже понимаете, что все действительно очень серьезно.

Его слова и тон глубоко врезались в сознание Миа. Казалось, он почувствовал охвативший ее ужас, потому что поспешил успокоить ее.

— Но вы можете на меня положиться. И давайте воспринимать неприятности по мере их поступления.

Он смотрел на нее, пока она ему не кивнула.

Затем медленно отворил дверь. За ней располагалась небольшая прихожая, откуда можно было видеть вход в гостиную. Корбен осторожно заглянул внутрь. В квартире было довольно сумрачно, так как находившиеся через узкую улицу высокие здания загораживали свет, и неестественно тихо.

Он вошел в прихожую и сделал Миа знак следовать за ним.

В просторной гостиной было окно и две раздвижные застекленные двери, открывающиеся на балкон, выходящий на улицу. Она была такой же, какой запомнила ее Миа, — удобная мягкая мебель, персидские ковры. Убранство гостиной безошибочно указывало на интересы ее хозяйки: на стенах развешаны в рамках страницы рукописей и рельефов, на маленьких стендах между полками и стеллажами красовались редкие древние вещицы, повсюду груды книг. Миа с нежностью оглядела комнату. Все в ней говорило о жизни Эвелин, посвященной любимой профессии. Гостиная излучала ту особенную, уютную, слегка старомодную атмосферу кабинета ученого и обладала собственной физиономией, что начисто отсутствовало в бостонской квартире Миа, где ей доводилось жить лишь урывками. Что уж тут говорить про ее номер в «Коммодоре»!

Воспоминания нахлынули на нее, и она прошлась по гостиной и остановилась перед страницами рукописи в рамках, привлеченная необычным изображением человеческого тела и затейливыми надписями вокруг него, затем увидела, как Корбен направился вглубь квартиры. Она последовала за ним. Он вышел из спальни матери, заглянул в комнату для гостей и в ванную, затем двинулся назад, мимо Миа, в гостиную.

Поколебавшись, Миа вошла в спальню. Кружевные занавески смягчали падающий из окна свет. Она давно уже не заглядывала сюда, и сейчас с первого шага ощутила знакомый запах. Когда ей было десять лет, она прибегала сюда поздно ночью, забиралась в постель к маме и клубочком сворачивалась около нее. Она неуверенно шагнула к туалетному столику. Под раму зеркала были заткнуты ее фотографии разного возраста. Взгляд Миа остановился на снимке, где она, подросток, стоит рядом с Эвелин на фоне руин в Баальбеке. Она хорошо помнила тот день. Ей захотелось забрать фотографию, но что-то подсказало ей оставить ее на месте.

Миа стало вдруг грустно: она оказалась без спросу в святая святых матери, и сердце ее сжалось от тревоги за нее. Подавленная, она покинула спальню и вернулась в гостиную. Там Корбен осматривал книжные полки Эвелин. Обхватив себя руками за плечи, Миа прошла к окну и посмотрела вниз на оживленную улицу, мечтая, как было бы хорошо, если бы вдруг там появилась Эвелин, живая и невредимая.

Но вместо матери она увидела «мерседес» темно-голубого цвета, быстро проскользнувший мимо дома и остановившийся на углу отеля.

Глава 19

Корбен опытным взглядом смерил комнату и понял — придется еще раз прийти сюда и более тщательно осмотреть квартиру после того, как он устроит Миа в надежном месте.

Нужно будет еще как можно скорее заглянуть в кабинет Эвелин в университетском городке. Вскоре местные копы обыщут оба места — здесь они шевелились куда медленнее, чем у него на родине, и в данный момент это его очень устраивало: он получал преимущество во времени, которым обязан был воспользоваться.

Подозрительная история обрушилось на него совершенно неожиданно, хотя вполне могла пройти мимо. Обычно он не занимался случаями вроде похищения Эвелин, тем более, как он с самого начала понял, дело не имело отношения к политике. Причина появления Корбена у нее в квартире была совершенно иной. Среди своих коллег в посольстве и в ЦРУ он считался специалистом по Ираку, и на его стол ложились отчеты о любом событии, имеющем отношение к этой стране. Он сам довел это до сведения всех сотрудников. Именно потому в то утро Баумхофф — поначалу в качестве любезности — сообщил ему о похищении Эвелин и показал снимки.

За прошедшие три года след, обнаруженный в той подземной лаборатории в Ираке, успел остыть. После Ирака его направляли на работы в разные страны, но он не ослаблял внимания, надеясь при появлении малейшей новой ниточки уже его не упустить. И вот теперь его упорное усердие вознаграждено. Если повезет, след снова станет горячим.

В жизни многое зависит от случайности. Корбен достаточно повидал, чтобы убедиться в этом.

Он взглянул на грустно стоящую у окна Миа и подошел к дубовому столу, занимавшему дальний угол гостиной. Вся поверхность стола была завалена папками, учебниками и разными материалами по археологии. Корбена же заинтересовал небольшой ноутбук, установленный сбоку. Отодвинув его, он заметил пухлый потрепанный ежедневник Эвелин, раскрытый на страницах с датами текущей недели. Сверху лежала слегка потрепанная старомодная визитная карточка. Корбен взял ее. Визитка какого-то археолога с Род-Айленда. Он заложил карточкой место, на котором был открыт еженедельник, закрыл его и положил сверху на компьютер, собираясь позднее заняться и карточкой.

Под дневником он увидел старую папку. Что-то привлекло его внимание, и он вытянул ее.

Положение папки на столе говорило о том, что Эвелин просматривала ее перед тем, как накануне вечером вышла из дома. Стоило ему увидеть снимок гравюры на дереве, изображающей «пожирающую хвост» змею, злобно ощерившуюся на него, как кровь прихлынула к его сердцу.

Внезапно след стал очень и очень горячим. И как раз в этот момент неожиданный вскрик Миа отбросил в сторону его радостное предчувствие.

— Это они! — воскликнула она, обернувшись к Корбену с округлившимися от испуга глазами. — Они здесь!

Корбен подбежал к окну и выглянул на улицу. Миа показала ему на трех человек, идущих по тротуару, направляясь к отелю. Лицо ее покрылось мертвенной бледностью.

— Они уже пришли за мной! — воскликнула она.

— Это те самые люди, которых вы видели вчера вечером?