Страница 33 из 45
Реалист в Бисмарке был именно сильнее консерватора. Как реалист он был готов пойти на соглашение и с национализмом, и даже с демократией.
Таковы были внешнеполитические представления и планы, с которыми Бисмарк в 1862 году вступил в свою должность, и спустя пять лет все они воплотились в реальность. Разумеется, причудливыми окольными путями.
Первой внешнеполитической акцией Бисмарка был акт саботажа. В 1863 году он сорвал попытку Австрии еще раз путем реформирования вдохнуть жизнь в Германский Союз, который Бисмарком мысленно уже был приговорен к смерти. Для этого было предназначено созванное Австрией собрание немецких государей, и оно состоялось с великой пышностью; но без участия Пруссии. Бисмарк в страшной борьбе убедил своего короля остаться в стороне, и поскольку собрание правителей без Пруссии не могло ничего решить, то оно закончилось безрезультатно. Тем самым впервые было открыто провозглашено австрийско-прусское противостояние в немецком вопросе. В этом вопросе обе державы были теперь открытыми врагами.
И несмотря на это — или как раз поэтому — в 1864 году они стали союзниками в войне против Дании, в которой борьба шла вокруг Шлезвиг-Гольштейна. Присоединение в то время принадлежавшего Дании Шлезвиг-Гольштейна был главным требованием немецкого национализма, как раз в качестве конкурентов в борьбе за Германию Австрия и Пруссия не могли обе не взяться за это дело, когда оно вдруг снова стало насущным. Уже в 1848 году дело доходило до вооруженных выступлений из-за Шлезвиг-Гольштейна. Конгресс государств в Лондоне тогда в конце концов решил, что Шлезвиг-Гольштейн должен оставаться в союзе с Данией, но только в персональной унии. Теперь же датский король умер, не оставив детей, различные наследники в Дании и в Шлезвиг-Гольштейне сделали персональную унию невозможной и Дания, не обращая более внимания на лондонский протокол, аннексировала Шлезвиг. Как государства, подписавшие лондонский протокол, Австрия и Пруссия в ответ на это выставили Дании ультиматум — отменить аннексию. 1-го февраля 1864 года началась война.
При атаке на Дюппелерские укрепления война дала прусской армии первую возможность продемонстрировать свое качество, восстановленное путем военной реформы короля Вильгельма. Но это было самое незначительное. В военном смысле в войне двух великих держав против маленькой Дании нельзя было добыть много славы. Трюк состоял в том, чтобы устранить вмешательство других великих держав, которыми были все подписавшие лондонский протокол, из которых в особенности Англия приняла сторону Дании. Удалось избежать интервенции, частично благодаря искусному сдерживанию Бисмарка. Он требовал (к вящему негодованию немецкого общественного мнения) — ни в коем случае не связывать тесно Шлезвиг-Гольштейн с Германией, а лишь строгого восстановления status quo — частично из-за упрямства, с которым Дания настаивала на противоречащей протоколу аннексии Шлезвига. Во всяком случае результат был таков, что Дания была вынуждена при молчаливом согласии всех государств уступить Шлезвиг-Гольштейн Австрии и Пруссии для совместного дальнейшего владения. Тем самым для Австрии не было достигнуто ничего полезного — что она должна была делать с изрядно от нее отдаленной землей Шлезвиг-Гольштейна? Для Пруссии же это не только была претензия на приобретение территории, но и прежде всего то, что более всего требовалось Бисмарку: яблоко раздора, из-за которого она в любой момент могла начать войну с Австрией.
Нельзя сказать, что он хотел этой войны при любых обстоятельствах. "К моей цели ведут множество путей", — выразился он позже. "Я должен выбирать их по порядку, причем самый опасный в последнюю очередь". Чего он хотел — так это роспуска Германского союза, который он расценивал как обременительные оковы для прусской политики, и неограниченного господства Пруссии в северной части Германии. Он был готов передать южную Германию под соответствующее австрийское господство. Если он мог достигнуть этой цели путем мирных переговоров с Австрией, то тем и лучше.
Разумеется, даже такого мирного соглашения о разделе Германии по реке Майн нельзя было получить без давления, и в течение двух лет между Датской войной и Немецкой войной Бисмарк неустанно работал над международной изоляцией Австрии. В России, с которой Австрия и без того находилась в постоянной конкуренции на Балканах, ему с этой целью было легко вести игру. С Францией дело было сложнее, поскольку у французского императора Наполеона III были свои планы. Он надеялся из войны между Австрией и Пруссией извлечь пользу для себя и в качестве цены за роль третейского судьи получить "компенсации" на левом берегу Рейна, возможно даже отодвинуть границу до Рейна. Дать согласие на это Бисмарк не мог и не желал, если он не хотел испортить отношения со своим вторым союзником, немецким национализмом; но он был вполне готов давать императору Наполеону смутные и сковывающие того надежды. Впрочем, Наполеон ожидал, что в австрийско-прусской войне проигравшей, которую он был готов спасти за высокую цену, будет Пруссия — ввиду соотношения размеров обеих противоборствующих сторон вовсе не безрассудное ожидание. Бисмарку также было ясно то, что война с Австрией может быть легко проиграна, по бумагам она даже так и должна была быть проиграна. Австрия все еще была большей и более сильной. Это заставляло его медлить, как и его общее нерасположение к войне, которое в основном основывалось на том, что в войне политика всегда находится в опасности быть отодвинута на второй план военными соображениями. Хотя Бисмарк никогда не боялся войны как крайнего средства политики, но всегда старался по возможности её избежать. Это относится к войне 1866 года и в ещё большей степени к войне 1870 года.
В противоположность к 1870, в 1866 году у него все же были цели, которых нельзя было достигнуть без военного риска и угрозы войны, и угроза войны придала мирным предложениям, сделанным им Австрии, силу убедительности. Трижды между Пруссией и Австрией происходило нечто, что можно назвать мирными переговорами перед войной: в Шёнбрунне в 1864 году, в Гаштайне в 1865 и еще раз совсем незадолго до начала войны в 1866 году в Вене ("миссия Габленца"). Только лишь в Гаштайне был по крайней мере достигнут частичный результат — раздел Шлезвиг-Гольштейна: Шлезвиг отходил под прусское, а Гольштейн под австрийское управление. Но обеим сторонам было ясно, что это означало в лучшем случае перемирие, но не мир. Ведь в действительности события разворачивались не по поводу деления Шлезвиг-Гольштейна, а вокруг раздела Германии между Австрией и Пруссией. Австрия для этого была готова гораздо меньше, поскольку Бисмарк в своей борьбе за Германию все время сотрудничал с националистами и с демократами — соглашение, которого Австрия по всей своей природе не могла повторить. Уже в своих переговорах с Австрией Бисмарк требовал избрания немецкого парламента по равному для всех избирательному праву. Правда, парламент должен был быть с ограниченными полномочиями: важные вопросы внешней и военной политики должны были решаться на юге Австрией, а на севере Пруссией. Однако свободно избранный всегерманский парламент, которого требовал Бисмарк, даже если бы в выборах могли участвовать австрийские немцы, означал революцию, а требование соглашения с революционными силами, да к тому же еще под угрозой войны, Австрия восприняла как неприемлемое. В конце концов Австрия первая потеряла терпение и провела мобилизацию. Вопрос "кто виноват в войне" 1866 года таким образом остается открытым. Определенно известно лишь одно: в больших политических спорных вопросах, которые в конце концов привели к войне, Пруссия была нападающей стороной, а Австрия защитником существующего положения дел. В самой же войне Пруссия осталась победительницей: победительницей по причине внезапности.
"Мир рушится!", — воскликнул папский кардинал-секретарь, когда он прочел сообщение, что Пруссия 3-го июля 1866 года в величайшем сражении столетия под Кёниггрецем наголову разбила объединенные войска Австрии и Саксонии. Что имело большее значение: для императора Наполеона III под Кёниггрецем также обрушился мир. Вся его политика была построена на вероятности поражения Пруссии: тогда он спасет Пруссию от окончательного крушения и получит за это свою цену. Через победу Пруссии он, и с ним вся политическая Франция, почувствовал себя в определенной степени обманутым, и это объясняет возникновение удивительного лозунга: "Месть за Садова" ("Садова" [58] — французское обозначение для сражения под Кёниггрецем), который во французской политике после 1866 года превратился во всеобщий девиз. Французско-прусское соглашение до 1866 года — всегда бывшее соглашением с задними мыслями с обеих сторон — теперь в любом случае одним ударом было закончено. Наполеон бросился в объятия к Пруссии-победительнице.
58
58 Садова (Sadova), город в Чехии, в районе которого 3 июля 1866 произошло решающее сражение австро-прусской войны 1866; в немецкой и австрийской лит-ре сражение при С. наз. сражением под Кёниггрецем.