Под акацией Запада

— Господин, драка! — позвал его водонос.

Малфи медленно встал и вышел из палатки. Это был невысокий, коренастый человек с широким лицом, на голове которого красовался белый тюрбан.

В разгар полудня в учебном лагере тренировались пятьдесят воинов, нападавших друг на друга с холодным оружием в руках. Малфи нравилась жизнь, полная опасностей. Только те, кто обладали настоящим характером воина, выходили победителями из суровых испытаний.

Ливийцу предстояло пережить большие испытания, соответствующие грандиозности его замысла: уничтожить Рамзеса. Малфи постоянно думал о поколениях униженных фараонами ливийских вождей; военные столкновения с египтянами тянулись веками, храбрые, но разрозненные племена пустыни терпели поражения.

Офир, старший брат Малфи, став хеттским шпионом и используя черную магию, решил навредить Фараону, заплатив за это жизнью. Малфи поклялся отомстить за него. Постепенно он объединял ливийские племена, рано или поздно он станет их неоспоримым вождем.

Встреча с хеттом Урхи-Тешшубом придала ему уверенности в том, что он сумеет достичь своей цели. С таким союзником победа становилась реальностью. Малфи сотрет века позора и обмана из памяти ливийцев.

Необычайно агрессивный коренастый воин, увлекшись и забыв, что это учебный бой, начал наносить смертельные удары своим противникам, вооруженным копьями. Когда Малфи подошел к нему, воин презрительно раздавил ногой голову одного из побежденных.

Вождь вытащил кинжал, спрятанный в тунике, и всадил его в затылок коренастого воина.

Поединки сразу же прекратились. Все повернулись к Малфи.

— Продолжайте тренироваться, но сохраняйте контроль над собой, — приказал ливиец, — и помните, что враг может возникнуть отовсюду.

Глава 22

Увидеть большой приемный зал во дворе Пи-Рамзеса было большим потрясением. Даже придворные, привыкшие подниматься по величественной лестнице, украшенной изображениями врагов, поверженных и подчиненных Фараоном Закону Маат, всякий раз переживали глубокое волнение. Вокруг парадной двери в углублениях овальной формы, символизирующих окружность космоса, были вписаны титулы Рамзеса, повелителя Двух Земель.

Большие приемы, на которые приглашался весь двор, были редкими. Только исключительные события, касавшиеся будущего Египта, побуждали Рамзеса обращаться к всей знати страны.

Царила тревога. Если верить слухам, хеттский император продолжал угрожать войной. Разве Рамзес не оскорбил Хаттусили, отказавшись жениться на его дочери? Запоздалое согласие Фараона не смягчило оскорбления.

Пол огромного зала был покрыт плитками из разноцветной глазури, украшенный декоративным орнаментом, на котором были изображены цветущие сады, утки, плавающие в зеленовато-голубом пруду, и рыбы, снующие между белыми лотосами.

Жрецы, писцы, сановники, наместники провинций, ответственные за приношения, хранители секретов и знатные дамы любовались прекрасными картинами на стенах зала, где летали удоды, колибри, ласточки, синицы, соловьи и зимородки, а также очаровательными фризами с цветочным орнаментом, где благоухали маки, лотосы, маргаритки и васильки.

Воцарилась тишина, когда Рамзес поднимался по лестнице, ведущей к трону, последняя ступень которого была украшена львом, повергнувшим врага, вышедшего из мрака, беспорядка, непрерывно пытавшегося разрушить гармонию Маат.

Увенчанный двойной бело-красной короной, символизирующей союз Верхнего и Нижнего Египта, украшенной уреем, символом власти Фараонов, царь держал в правой руке скипетр «магию», похожий на пастуший посох. Как пастух, собиравший животных и приводивший обратно отбившихся от стада, так и Фараон соединял рассеянную энергию. Казалось, что от золотого фартука Рамзеса исходили лучи света. На несколько секунд взгляд Фараона задержался на изображении возвышенного лица задумавшейся молодой женщины, сидевшей у розовых кустов. Не вспоминал ли он Нефертари, красота которой так долго озаряла царствование Рамзеса Великого?

Но Фараон не имел права предаваться воспоминаниям в данную минуту, позволив тоске поселиться в его сердце, корабль государства продвигался вперед и требовал управления.

— Я собрал вас, чтобы сообщить о важных событиях. Повсюду распространяются глупые слухи, и я желаю восстановить правду.

Амени с другими писцами стоял в последнем ряду, как если бы занимал второстепенный пост, так он лучше узнает мнение присутствующих. Серраманна, наоборот, наблюдал за первым рядом, чтобы вмешаться при появлении опасности. Что касается Сетау, он занял место слева от наместника Нубии среди самых видных сановников, многие из которых поглядывали на Лотос, одетую в розовое платье с глубоким вырезом.

Наместник провинции Дофин в Нижнем Египте вышел из рядов придворных и склонился перед Фараоном.

— Могу я взять слово, Ваше Величество?

— Мы тебя слушаем.

— Правда ли, что верховный сановник Аша на самом деле пленник в Хаттусе и что мирный договор с хеттами прерван?

— Мой друг Аша был убит, когда возвращался в Пи-Рамзес. Он навеки упокоился в земле Египта. Расследование продолжается, виновные будут найдены и наказаны. Мир с хеттами по большей части творение Аша, и мы продолжим его дело. Мирный договор с царством хеттов продолжает оставаться в силе и еще долго останется таковым.

— Ваше Величество… Можно узнать, кто будет следующей Великой Супругой Фараона?

— Дочь Хаттусили, хеттского императора.

Присутствующие зашумели.

Слово попросил военачальник армейского соединения.

— Ваше Величество, не слишком ли это много для вчерашнего врага?

— Пока царствовала Красавица Изэт, я отверг предложение Хаттусили. Сегодня же этот брак является единственным средством укрепить мир, которого хочет народ Египта.

— Придется ли терпеть присутствие хеттской армии на нашей земле?

— Нет, воин, только присутствие хеттской женщины.

— Простите мою смелость, Ваше Величество, но хеттка на троне Двух Земель… не будет ли это вызовом для тех, кто сражался с анатолийскими воинами? Благодаря вашему сыну Меренптаху наши войска готовы к битве и хорошо вооружены. Почему мы должны бояться конфликта с хеттами? Вместо того чтобы уступать их требованиям, лучше было бы их отвергнуть.

Высокомерие военного могло ему стоить должности.

— Твои слова не лишены смысла, — заметил Рамзес, — но твой взгляд слишком пристрастен. Если Египет развяжет войну, он нарушит мирный договор и данное слово. Как ты думаешь, может ли Фараон так поступить?

Военачальник, попятившись назад, смешался с придворными, которых убедили доводы Рамзеса.

Слова попросил главный смотритель каналов:

— А если император хеттов откажется отправить свою дочь в Египет? Посчитаете ли вы такое поведение нестерпимым, Ваше Величество?

Вперед вышел верховный жрец Мемфиса Ка, одетый в шкуру пантеры.

— Фараон разрешит мне ответить?

— С моей точки зрения, — заявил старший сын царя, — политика и дипломатия не дают достаточных гарантий для принятия насущного решения. Уважение данного слова и Закона Маат превыше всего, но необходимо также применить законы магии государства, которые нам преподали предки. В тридцатый год своего царствования Рамзес Великий прошел первый праздник возрождения. Отныне нашему повелителю нужно будет чаще обращаться к невидимым силам, чтобы править. Вот почему самым важным в тридцать третий год царствования является подготовка праздника возрождения. Затем горизонт прояснится, и ответы на ваши вопросы придут сами собой.

— Это долгая и дорогостоящая процедура, — возразил управляющий Домом Золота и Серебра, — не лучше ли отсрочить праздник?

— Невозможно, — возразил верховный жрец, — изучение текстов и расчеты астрологов привели к одному и тому же выводу: второй праздник возрождения Рамзеса Великого должен произойти через два месяца. Так пусть же наши усилия объединятся, чтобы вызвать на него всех богов и богинь, и пусть наши мысли будут посвящены возрождению Фараона.