Большая книга стихотворений

1986

СОБОРНе в зеленом убореВижу землю моюА в зеленом собореЯ молюсь и поюИ ведь не апостол,И зовет не левит, —Сам внутри себя создалТо, чем жить надлежит.Ум и сердце очистивОн сует и нытья,Слышу проповедь листьевИ псалом соловья.Я в зеленом собореУзнаю, что опятьГубит Черное мореФараонову рать;Что зажав свой пастушийПосох в смуглой руке,Вновь идет, как по суше,Человек по реке.Домотканой рубахиЧуть намокли края,В чудном трепете птахи,Воды, ветви и я.

1986

“Я иду среди лесного гама…” *Я иду среди лесного гама,Листья то цепляются, то жгут,Комары, как нищенки у храма,С тайной злостью плачут и поют.Согнут столбик давнего замера,Где-то рвется птичий голосокДа еще вдали везут с карьераГрузовые чудища песок.Я ли после двух больниц шагаюМокрою, извилистой тропой,На ходу бессвязное слагаю,Самому себе теперь чужой?Это я ли, пятигодовалый,Гордый разуменьем букваря,Видел садик около вокзалаИ приезд последнего царя?Я ли дрался под водою в спореС драчуном таким же, как и я,За монетку, брошенную в мореЮнгою с чужого корабля?Я ли смерти, может быть, навстречуШел в степной ставропольской ночи,И насторожен нерусской речью,Прятался в густых стеблях бахчи?Я ль немолодым назвал впервыеЖенщину возлюбленной женой?А во мне, со мной мои чужие,Я живу, пока они со мной.

1986

“Потомства двигая зачатки…” *Потомства двигая зачатки,Лягушек прыгают двойчатки,Снег мочит редкую траву,Поют крылатые актеры,А к ним взлетают метеоры —Так бабочек я назову.Милы мне бабочки и птицы!Я тот, кто вышел из больницы,Кто слышит, как весна идет,Но помнит знаки жизни хрупкой —Связь неестественную с трубкой,Свой продырявленный живот.Я вам обоим благодарен:Тебе, что ярко мне подарен,Мой день, поющий все звончей,Тебе, что света не видала,Что триста дней со мной страдалаИ триста мучилась ночей.

1986

“Чистое дыханье облаков…” *Чистое дыханье облаковЦвета трав, уже зеленоватых,Но смущенных, будто виноватыхВ грязной рвани, в ржавчине судков,В загородных — за зиму — отбросах.Но еще дано листам травыВесело купаться в летних росахИ занять у неба синевы.Да и я свободен пить из вешнейЧаши этой средней полосы.А еще вкусить бы воли внешней,Пусть не больше капельки росы.

1986

РОДНИКГде часовня белелаИздалека,Божья матерь скорбелаУ большака.И от слов ее горькихВ роще возник,Отзвенев на пригорках,Чистый родник.Проезжали подводы,Слышался скрип,Проникавший под сводыПахнувших лип.Все пылилось, гудело,Пело, цвело,А часовня белелаБело, бело.И сраженье гремело,И войско шло,Божья Матерь скорбелаСветло, светло.Чад цыганской жаровниВозле кустаОт подножья часовниПолз до креста,А зимой выла рядом,В гуще снегов,С человечьим укладомБытность волков.И молитвы, и толки —Вечная смесь.Но сильней стали волки, —Только ли здесь?Божью Матерь втопталиВ пыль, но в пылиУтоляла в печалиПечаль земли.Где часовня? Где запахСрубленных лип?Гибнет свет в волчьих лапахИли погиб?Нет, родник не желаетБольше не быть,Плачет мать, утоляетПришедших пить.

1986

СКОРБЬЯ не знаю, глядя издалече,Где веков туманна колея,Так же ли благословляла свечиВ пятницу, как бабушка моя.Так же ли дитя свое ласкала,Как меня моя ласкала мать,И очаг — не печку — разжигала,Чтоб в тепле молитву прочитать.А кому Она тогда молилась?Не ребенку, а Его Отцу,Ниспославшему такую милостьЕй, пошедшей с плотником к венцу.Так же ли, качая люльку, пелаКолыбельную в вечерний час?Молодая — так же ли скорбела,Как теперь Она скорбит о нас?

1987

“Как видно, иду на поправку…” *Как видно, иду на поправкуИ мне не нужны доктора.С самим собой очную ставкуТеперь мне устроить пора.Пора моей мысли и плотиДруг другу в глаза посмотреть,К тебе устремившись в полете,Совместно с мирами сгореть.Позволь мне себе же открытьсяИ тут же забыть этот взгляд,Позволь мне в тебе растворитьсяИ в плоть не вернуться назад.

1987

“Когда мы заново родились…” *Когда мы заново родились,Со срама прячась на кусты,Не наготы мы устыдились,А нашей мнимой красоты,А нашего лжепониманья,Что каждому сужден черед.Но смерть есть только вид познанья,Тот, кто родился, не умрет.И вельзевуловы солдатыНе побеждают никогдаМолящихся: мы виноваты,Вкусивши счастия стыда.

1987

“Если грозной правде будешь верен…” *Если грозной правде будешь верен,То в конце тягчайшего путиРай, который был тобой потерян,Ты сумеешь снова обрести.Так иди, терпи, благословляяГоспода разгневанную власть;Если б мы не потеряли рая,Не стремились бы туда попасть.

05.06.1987

РОЖДЕННЫЙ ИЗ КАМНЯЖарой опустошенный,Свалился в сумрак день,Как недугом сраженныйИз-за угла уздень.Недвижный и бездомный,Лежал он до зари.Под буркой ночи темнойСветились газыри.На нем сидели птицы,И муравьи ползли,И были ноговицыЧерней самой земли.Он был обломком волиИ огоньком столпа,С которыми дотолеНе ладила толпа.Из камня он родился,И, скошен пулей злой,Он в камень превратилсяИ слился со скалой.

05.06.1987

СЕЛЬСКИЙ ЖИТЕЛЬОбтерпелся понемногу,Отдыхает у пруда,Те года забыл, когдаПотерял под Курском ногу.Вспоминает старину:”Дед на фабрике суконнойЗарабатывал законно,Помер в прошлую весну.Никакой тебе субботник:Получал, себе в доход,Два отреза каждый годОт хозяина работник”.В доме внук растет — Мишук,Есть жена и дочь без мужа,Как прошли зима да стужа,Грыжа выбухнула вдруг.Отвезли на слободу.Резал главный врач Премыслер.И, очнувшись, он размыслил:”Подыхать я подожду”.Из больницы вышел, выжил,Понабрался теплых сил.В сроки всю траву скосилИ картошку помотыжил.Две машины закупилОн украденных дровишек.Был водитель не из выжигИ десятку уступил.Как проснется, слышит: птицыПеснопение творят,И, как солнышки, горятДве лампадки у божницы.

02.08.1987

В ПАЛАТЕСмерть поохотилась в палате,И ждет ли труп,Что безнадежное проклятьеСорвется с наших губ?Мы жертвы, мы и очевидцыСтрады земной.Как весело в окно больницыГлядит бульвар Страстной!Как пламенно земное счастье —Желанный дар!От наших глаз Христовы страстиСокрыл Страстной бульвар.Он утром густо разрисован,Но чьей рукой?А здесь для нас приуготованУже удел другой.

08.08.1987

РАЗГОВОРГоворит правда дня, говорит правда ночи.Что ж друг другу они говорят? “Говори,Говори подлинней, нам нельзя покороче,Мы должны говорить от зари до зари”.Говорит правда дня: “Я — весы и число,Я — топор и стрекало, перо и лекало,Я — затоптанный флаг, я — мятежное зло,Все, что племя людей век за веком искало”.Говорит правда ночи: “Я — смятение счастья,Я — догадка любви, я — разгадка судьбы,Я — веселая воля, я — валторна безвластья,Я — извечная связь волшебства и мольбы”.

1987

ПО ЭДГАРУ ПОВозле рижской магистрали, где в снегу стволы лежали,В глубине лесной печали шел я мерзлою тропой.Обогнул седой чапыжник. Кто там прянул на булыжник?Это старый чернокнижник, черный ворон, ворон злой.Страшных лет метаморфоза, посиневший от мороза,Трехсотлетний член колхоза, — черный ворон мне кричит:— Золотник святого дара сделал вещью для базара,Бойся, грешник, будет кара, — черный ворон мне кричит.Говорю я: — Трехсотлетний, это все навет и сплетни,Есть ли в мире безответней и бессребренней меня?Не лабазник, не приказчик, золотник я спрятал вящик, —Пусть блеснет он, как образчик правды нынешнего дня.Но упорен черно-синий: — Осквернитель ты святыни,Жди отмщения эриний, — ворон старый мне кричит.— Мастерил свои товары, чтоб купили янычары,Бойся кары, грозной кары, — ворон старый мне кричит.За деревней малолюдной, свой подъем окончив трудный,Я вступаю в край подспудный, но душе открытый лес.Кто там, кто там над болотом? Ворон, ты ль за поворотом?Ты ль деревьям-звездочетам поклонился — и исчез?

1987

ВОРХороши запевалы, — атаманы, пожалуй, не хуже,Чаша ходит по кругу, а сабли остры,О Димитрии первом, об убитом Маринином мужеВеличальную песню поют гусляры.У Марины походка — сандомирской лебедушки танец,Атаманов ласкает приманчивый взор.О себе эту песню нынче слышишь, второй самозванец,Но всегда будешь первым, наш тушинский вор.А тебя порубают, — будет третий, четвертый и пятый,Где ковыль задернеет, там хлебу шуметь,Но останешься первым, и до самой последней расплатыВеличальную песню тебе будут петь.Отпоют тебя степи, обезводятся волжские срубы,Ворон каркать привыкнет, что царствует вор.Над башкой твоей мертвой не померкнут Маринины губы,Лебединая шея, колдующий взор.