Стихи и песни

ПЕРВОЕ ПИСЬМО

Ваня, Ваня! За что на меня ты в обиде? Почему мне ни писем, ни карточки нет? Я совсем стосковалась и в письменном виде Посылаю тебе нерушимый привет. Ты уехал, и мне ничего не известно, Хоть и лето прошло и зима… Впрочем, нынче я стала такою ликбезной, Что могу написать и сама. Ты бы мог на успехи мои подивиться, — Я теперь — не слепая и глупая тварь: Понимаешь, на самой последней странице Я читаю научную книгу — букварь. Я читаю и радуюсь каждому звуку, И самой удивительно — как удалось, Что такую большую, мудреную штуку Всю как есть изучила насквозь. Изучила и знаю… Ванюша, ты слышишь? И такой на душе занимается свет, Что его и в подробном письме не опишешь, Что ему и названия нет. Будто я хорошею от каждого слова, Будто с места срывается сердце мое, Будто вся моя жизнь начинается снова И впервые, нежданно, я вижу ее. Мне подруги давно говорят на учебе, Что моя голова попросторнее всех… Жалко, нет у меня ненаглядных пособий, — Я тогда не такой показала б успех!.. Над одним лишь я голову сильно ломаю, Лишь одна незадача позорит мне честь: Если что напечатано — все понимаю, А напишут пером — не умею прочесть. И, себя укоряя за немощность эту, Я не знаю, где правильный выход найти: Ваших писем не слышно, и практики нету, И научное дело мне трудно вести. Но хочу я, чтоб все, как и следует, было, И, конечно, сумею свое наверстать… А тебя я, Ванюша, навек полюбила И готова всю душу и сердце отдать. И любой твоей весточке буду я рада, Лишь бы ты не забыл меня в дальней дали. Если карточки нет, то ее и не надо,— Хоть письмо, хоть открытку пришли. 1932

ПИСЬМО В СТРАНУ СОВЕТОВ

Советский край, страна большевиков, Страна великих дерзновенных планов! Видна ты мне со всех материков, Со всех земель, морей и океанов. И где б я ни был — ты всегда со мной: В Шанхае, в Лондоне, В Париже и Варшаве. И знаю я: ведут к тебе одной Дороги и пути обоих полушарий. Пусть мы границами еще разделены, Пусть никогда друг друга не встречали, Но у меня в глазах отражены Все радости твои И все твои печали. Ты научилась в битвах побеждать, Ты вышла к свету из подвалов темных И хорошо умеешь понимать Всех обездоленных и угнетенных. И мы несем свои сердца тебе, Чтобы горела в них неугасимо Твоя Суровая решительность в борьбе, Твоя Неиссякаемая сила. Ты солнцем правды озаряешь нас — Людей труда в закабаленных странах. И миллионы рук, И миллионы глаз По всей земле Твою несут охрану. И все охотники на голову твою, Что замышляют войны и походы, Ответят нам в решительном бою За все свои дела, За все твои невзгоды. Страна Советов, родина побед! Мы все с тобой — наперекор границам. Ты — наша молодость, Ты — наш рассвет, Надежды нашей Первая зарница. 1932

БИОГРАФИЯ КОЛХОЗНИКА

(Отрывок) Как я жил на белом свете — Все записано в анкете… Ну, а если интересно Будет слушать вам, друзья, То, конечно, и словесно Кое-что добавлю я. Звать меня — Кузьма Григорьев, А по кличке — Доброхот; Из крестьян села Пригорья, Год рожденья — девятьсот. Две зимы учился в школе, А потом пришлось прервать, Потому — пошел я вскоре Пропитанье добывать, Пропитанье добывать — В людях горе горевать. До семнадцатого года Жил в деревне батраком. С восемнадцатого года Стал считаться бедняком. Оженился я в двадцатом И — помог мне сельсовет — На юру поставил хату — Два окошка в белый свет. Глянешь утром — солнце всходит, А посмотришь ночью — тьма… Как-никак, а все ж выходит — Стал хозяином Кузьма. В свой черед, своим порядком Мне прирезали земли. Немудрящую лошадку Мы с хозяйкой завели. И считали так сначала, Что дела пошли на лад… В двадцать пятом лошадь пала, А посевы выбил град. А детей уж двое было, Да и третий — впереди. И душа моя заныла, Запечалилась в груди: Жил, работал, а в итоге — Что осталось мужику? И пришлось мне, братцы, в ноги Поклониться кулаку. — Ладно, дам! — ответил Котов На невзгоду на мою. — — Только помни: отработай, Я ведь даром не даю… — Отрабатывал я, братцы, — Не жалел ни рук, ни ног. А никак — скажу вам вкратце — Развязаться с ним не мог. Вот уж были мне расчеты, Вот уж чортова дыра! — Рубль, к примеру, отработал, — Задолжал на полтора. Полтора рубля покроешь, Отработаешь — бери! А выходит — той порою Задолжаешь целых три… Так и жил я год за годом — Ваш знакомый Доброхот: Ни дохода, ни прихода, А всегда один расход. И разутый, и раздетый, Выбивался я из сил. И однажды, как-то летом, Я у Котова спросил: — Мол, признайся, Кот, по чести, Что меня заездил ты. А на ком ты будешь ездить, Коль не станет бедноты; Коль возьмемся мы за разум Да и сбросим твой хомут? Уж тогда б, наверно, разом Наступил тебе капут. Уж тогда-то ты, как видно, Не толстел бы, что бугай… Усмехнулся он ехидно И ответил:                — Не пугай! Не бывать такому чуду, Чтоб с тобой сравнялся я. Был бы кот, а мыши будут, — Это заповедь моя.— Часто заповеди эти Вспоминались мне потом: Что ж, выходит, мы на свете — Только мыши для «котов»? Что же, значит, мы не люди? — Нет, мой милый, не шали! — Было так, но так не будет, — Мы — хозяева земли. И не нам придется плохо, А тебе на этот раз. Не твоя теперь эпоха, И не твой теперь указ. И уж как ты ни досадуй, — Не пожнешь чужих плодов… Порешили мы, что надо Ликвидировать «котов». Акт составили на сходе, Я тот акт начальству снес. И тогда ж, в тридцатом годе, Записался я в колхоз. 1933–1934