Страница 14 из 22
*Моргидж (амер) - закладная на недвижимость
После ресторана, на трезвую голову
Забываем мы напрочь, То, что делать негоже: Напиваемся на ночь. Наедаемся тоже. И себя же ругаем Мы в конечном итоге, Потому что рыгаем. Потому что изжоги. Я замечу вам мудро - Делать так не годится. Надо кушать нам утром, И тогда же напиться.
СЕБЕ, ЛЮБИМОМУ Мне ветер не растреплет шевелюры, Поскольку лыс. Возможно, это плюс. Я в три креста не поскачу аллюром - Я просто с детства лошадей боюсь. Не заявлюсь домой с друзьями в полночь. Я в карты не наделаю долгов, И не скажу в лицо кому-то “сволочь”, А, значит, не имею я врагов. Не закурю. Мне дым сигарный претит, Не вижу смысла в водке иль вине. Я за семью решительно в ответе, И никогда не изменю жене. Пусть ни к кому не закрадутся мысли, Что я над ними якобы смеюсь. Но я клянусь, что я и вправду лыс, и Я лошадей действительно боюсь.
ПЕСНЯ ЗАВИСТНИКА (миллион гладиолусов)
А.Б.П.
Я влюблен безнадежно и издавна, Но дойдет ли до вас моя ария? О, прекрасная Алла Борисовна, Ах, зачем есть на свете Болгария. В ресторанном угаре ночами я Вам пою своим сердцем и голосом. И порою готов от отчаянья Вам купить миллион гладиолусов, Подарить миллион гладиолусов.
Припев. Я, как всегда, бездарно влип, И до меня успел Филипп. Я видел с ним недавно клип, Да, он - моложе. Болгарский у него акцент, Но за акцент не дам и цент. Я сам на 101 процент Могу так тоже.
Надоела мне жизнь постылая, Жду, как манны, свидания скорого. Вот увидит меня моя милая - И немедленно бросит Киркорова. Не обманут надежды и чаянья, Хоть различны мы с ней, как два полюса. Я порою готов от отчаянья Ей купить миллион гладиолусов, Подарить миллион гладиолусов.
Припев.
Да, сегодня я нолик без палочки. Но себе я рисую идиллию: Вот поженимся мы с моей Аллочкой. И возьму я любимой фамилию. Тяжко мне в этой жизни запутанной, Я не стою любимой и волоса… Ну, а, может быть, лучше Распутиной Подарить миллион гладиолусов? Подарить миллион гладиолусов!
ПЕСЕНКА о социальной несправедливости
Ты крутишь мне давно мозги, Ну что ж, давай, доверчивай. Я для тебя - из мелюзги, И, ко всему, доверчивый. Мы жить бы счастливо могли, Но стала ты валютною. Тебя хоть Людой нарекли, Но называют людною. То Jimmy, то Вася, то Billy, то Витя, То Тоу, то Саша… Я, может, еще б промолчал, но, простите. Зачем тебе этот Аркаша? На мне костюм - из Мосшвеи, Заплата на заплатине. А пальцы тонкие твои Все в золоте да платине. Я - на метро и на трамвай, Мы, в общем-то, не гордые. Тебе - “Тойоты” подавай И “Мерседесы” с “Фордами”. То Кеу, то Фима, то Dау, то Петя, То Tommy, то Яша… Но кто, мне скажи, на вопрос мой ответит, Зачем тебе этот Аркаша? Но ничего, вот зашибу И я деньгу огромную - Тогда прекрасно заживу, Но только с очень скромною. Подъеду гордо на “Порше” Во фраке, в туфлях лаковых, И сам я выберу уже Себе девчонок лакомых. И Олю, и Таню, и Свету, и Соню, И Софу, и Глашу, И Милу, и Риту, и Валю, и Тоню И, может быть, даже Аркашу.
БАЛЛАДА
Король решил помыться раз. Что ж, в этом нет беды. Потребовал немедля таз, И мыла, и воды. Он руки, шею умывал, Согнувши тело вниз. Да и совсем не ожидал, Что ждет его сюрприз. Крадется шут к нему тайком (Дурак смеяться рад). И деревянным башмаком Бьет короля под зад. Король не хочет ждать суда. Король ужасно зол. Король кричит: ” Связать шута, И тот час же на кол! ” Но, поостыв, сказал: “Шуты Всегда шутили мерзко. Прощу, коль извинишься ты. Но извинишься дерзко.” Шут молвил: “Нет моей вины, Не заслужил я гнева. Я не узнал вас со спины: Я думал - королева.”
Александру Дольскому То - не сказка и не повесть. У меня исчезла совесть. Хоть жила себе тихонько, совесть - это не пустяк. Я, конечно, возмущался, И грозился и ругался, А потом махнул рукою. Проживу себе и так. Непривычно было вроде Жить без совести в народе. Я сперва стеснялся даже. Ах, каким я был глупцом! А потом смотрю - прекрасно, Волновался я напрасно. Много проще и спокойней жить на свете подлецом. Вдруг кольнуло, словно жало: Совесть, к счастью, убежала, Но скребут на сердце кошки, что еще проблема есть. Две подружки жили-были, Вместе ели, вместе пили, Если совесть не вернется, ни к чему тогда и честь. Утром ранним и прохладным Положил ее в парадном. Это было воскресенье и она еще спала. И бежал я без оглядки, Засверкали только пятки. Но, казалось отдаленно, что она меня звала. Я живу теперь отлично, Все легко и все привычно. Нет ни совести, ни чести. Их не надо укрощать. Только все ищу их взглядом, Честь и совесть где-то рядом. Если к вам они прибьются - то… не надо возвращать.
Хочу, друзья, вам рассказать я эпизод из жизни, А кто поведал мне о нем, простите, но секрет. Надеюсь, что читатель мне попался не капризный, Поверит - значит, хорошо. Но если нет - так нет.
Корабль в море вышел раз, но тут я безоружен (В какое, я не знаю сам. А врать - не мой удел.) Но, я слыхал, на корабле как раз подали ужин, И в этот очень важный миг вдруг ветер налетел.
Все разнесло, как говорят, де факто и де юре. Быть может, кто-то уцелел, но верится с трудом. И только четверо мужчин после ужасной бури Хоть чудом, все-таки спаслись на острове одном.
С утра рассеялся туман. Утихли злые ветры. И все ж за жизни бедолаг и грош я не отдам. Но только видят мужики: примерно в километре Такой же остров, а на нем полно раздетых дам.
Двадцатилетний (младше всех) - бултых скорее в воду, И даже глазом не моргнул. Уплыл сам - и привет. А что, моргай иль не моргай, не обмануть природу, И все ныряют с головой, когда им двадцать лет.
Тридцатилетний подождал, помыслил и поведал: - Мы много бед перенесли, набраться надо сил. Я б лично так: чуток поспал, а после пообедал, Плот попрочней соорудил и неспеша поплыл.
Сорокалетний снял очки и бороду пригладил, Спросил: - Зачем нам этот плот? Здесь тихо и уют. Поверьте, опыт говорит, что позже эти … тети На нашу голову сюда и сами приплывут.
А тот, который старше всех, полста давно отметил, Сказал: - Вы что, с ума сошли? Ну, лечь и умереть. Куда нам плыть? Простите, вы - как маленькие дети, Отсюда можно все и так прекрасно рассмотреть.
Конечно, с возрастом вопрос стоит не так уж остро. Но ты, костлявая, косой пока что не грози. И я бы лично сделал плот. Отправился на остров, По крайней мере, чтоб взглянуть на этих дам вблизи.
Поскольку я живу в Америке давно, то иногда пишу и по-английски.
Chudak o gorodu idet: Out v odi aog. Emu ochuvtvuet arod. Bedyaga ve rodrog. Saog odi, ook odi. No melo meit gryaz. Kak idiot ili kreti, Idet ee meya. I tut arod emu voro Broaet, kak urek: Chego ti veel? Ti zhe o. Ti oteryal aog! Chudak krivil v umehke rot, Otvetil i uhel: Kak raz ovem aoorot, Ved ya aog ahel.
Пока я жив, пока я полон сил Всем женщинам я тело завещаю.
…А если манна выпадет небесная, То только комом, и по голове.
Ну, а разумное, доброе, вечное Мы но дороге посеяли…
Уверен в том, что я не доживу. Пока еще не знаю до чего…
А плоть моя настолько стала крайней, Что я прошу за ней не занимать…
Знак ГТО на груди у него - Больше не выжгли ему ничего.
Склероз Я не помню ни время, ни место… Либо до либидо, либо вместо…
АВТОЭПИТАФИЯ
К примеру, завтра я умру. Что будет? Горе, слезы близких. Прочтут молитву по-английски. Я ж по английски не пойму. Да, как же это я забыл: Не в языках совсем тут дело. Лежит мое родное тело, А я, практически, остыл. И, предварительно побрив, (Тут просьба к другу, чтоб бесплатно, Ты мне виски подправишь, ладно?), В последний отвезут помыв. Костюм оденут лучший мой, Еще в СССР купили, Совсем немного заплатили И все, и, наконец, покой. Я вроде жил как человек, Уверен, что еще до тризны, Хоть стоил мало в этой жизни, Получат по страховке чек. Друзья, ну как их не любить, Дадут кто доллар, кто полтинник. Я ж мертвый, а не именниник - Нет смысла больше приносить. Слезу смахнувши незаметно, Мне кто-то скажет: “Был умен.” Другой заметит: “Но, пардон, Кто мне ответит, в чем конкретно?” Потом на праздничном пиру Все будет выпито и съето. В гробу видал я дело это. Нет, завтра, точно, не умру.