Страница 17 из 49
— Да вот… в руке…
— Что в руке?
— Песок.
— Вам не нравится, что в пустыне — песок? — не унималась Люда.
— Это вы мне не нравитесь! — вспыхнул Афанасий Кондратьевич. — А песок… вот посмотрите…
С этими словами он показал начальнику поисковой партии открытую горсть.
— Где вы нашли? — обеспокоенно спросила Мария Ивановна, ощупывая пальцами слипшийся комочек.
— Рядом с буровой скважиной номер три… Пошел посмотреть, убрали ли трубы, а ноги, чувствую, вязнут иначе…
— Странно… — проговорила Мария Ивановна среди наступившей тишины.
— То-то и дело, что странно! Бурили, бурили в этом месте на полную глубину — и никакой воды нет, а тут — вон какое дело…
— И большая площадь?
— Да, в радиусе метров в десять от скважины песок весь такой.
— Посмотрите, какая сейчас влажность воздуха, — отрывисто произнесла Мария Ивановна, обращаясь к одному из сотрудников.
— Очень и очень небольшая, — последовал через несколько секунд ответ человека, склонившегося над гидрометром — прибором, измеряющим влажность воздуха.
— Ничего не понимаю! — продолжала Мария Ивановна. — Влага не могла в таком количестве поступить из воздуха. Что же это значит?
Сгруппировавшиеся вокруг Афанасия Кондратьевича сотрудники с удивлением щупали песок, неожиданно, по неизвестной причине ставший мокрым в этой совершенно безводной пустыне.
3. Профессор ненавидит собак
Раннее утро, когда ласковые солнечные лучи только начинают золотить волнистое песчаное поле, даже в пустыне прекрасно. Пройдет совсем немного времени, и свет солнца превратится в нестерпимый, палящий поток, беспокойный и жестокий.
Может быть, поэтому Костя так рано вышел из палатки и направился к своей машине. Сегодня она должна была покинуть лагерь и, преодолев по пустыне значительное расстояние, отправиться в путешествие по руслу подземной реки.
Рядом с Костей шел Джульбарс. Собака часто забегала вперед и с грустью заглядывала в глаза своему хозяину.
Можно было подумать, что собака понимала человеческую речь и уже знала о категорическом решении, вынесенном вчера: не брать ее в экспедицию.
Возможно, именно от этого настроение у Кости было грустное. Однако причина плохого настроения могла быть и другая. Дело в том, что ему не понравился профессор Полозов, прибывший вчера в лагерь.
Безукоризненно одетый, стройный старик, подтянутый и, как показалось Косте, гордый, производил впечатление кабинетного ученого.
Это впечатление значительно усилилось после небольшого скандала с Джульбарсом.
Выйдя из машины, профессор направился к встречавшим твердым шагом много исходившего геолога, опираясь на красивую палку с серебряным набалдашником. Именно она и вызвала неудовольствие Джульбарса, подвернувшегося под ноги профессору. Собака злобно зарычала. Полозов замахнулся палкой. Последовала обычная сцена: крики хозяина, лай собаки, возгласы перепуганного человека.
— Безобразие! — вмешался Афанасий Кондратьевич.
— Да… да… Вот именно безобразие! Разве вы не могли бы, молодой человек, держать свою собаку привязанной? — волновался Полозов. — Я вообще не терплю собак, а тут — извольте…
Вот почему робкий намек Кости на то, чтобы взять собаку в путешествие, вызвал грозный и решительный отпор профессора. Костя обратился к механику Горшкову, первому человеку, с которым он встретился по окончании совещания, с просьбой присмотреть за собакой во время его отсутствия и неожиданно получил положительный ответ.
— Это не дело возиться с собакой, — угрюмо сказал Афанасий Кондратьевич. — Да уж ладно… Вот пить нечего. Язык-то, небось, она уже высунула?
— В нашей машине имеется неприкосновенный запас воды, приготовленный для экспедиции. Я вам дам немного, — пробовал Костя задобрить Афанасия Кондратьевича.
Но результат получился совсем обратный.
— Что? — грозно произнес Горшков. — Неприкосновенным запасом поить собаку? Да провались она под землю!
— Так не возьмете собаку?
— А кто вам говорит, что не возьму? Чего вы волнуетесь! Известно — возьму. И будьте спокойны. Говорю вам, как механик механику, — понизив голос, гордо закончил Горшков.
Поздно вечером, перед тем как лечь спать, Костя повстречался с радисткой Людой. Они остановились недалеко от входа в палатку и разговаривали вполголоса. Серебряный круг луны находился уже почти посредине неба. Звезды вокруг на большом пространстве совершенно потонули в ярком свете, и только некоторым из них удавалось пробиться в виде слабых, мерцающих точек.
— А отсюда развалины кажутся маленькими, — тихо произнесла Люда. — Вон посмотрите, где мы были.
— Да, действительно, маленькими, — неопределенно ответил Костя.
В соседней палатке кто-то снова завел патефон.
под аккомпанемент оркестра запел звонкий голос популярную морскую песенку, зовущую к борьбе с бурей, к смелости и упорству.
— Все одну и ту же пластинку заводят, — проговорила Люда, качая головой в такт мелодии. — Вы любите музыку?
— Очень. Мне кажется, что музыка часто помогает человеку. А эту песню я люблю в особенности.
Послышался чей-то степенный голос:
— Профессор Полозов просит остановить патефон. Он ложится спать.
Мелодия сразу оборвалась. Но она еще долго звучала в голове Люды. Много дней спустя, когда эту же мелодию ей пришлось услышать при самых необычайных обстоятельствах, Люда часто вспоминала эти последние минуты, проведенные с Костей в лагере.
— Собак боится… Музыку не любит… Видно, он всего боится и ничего не любит, — прошептал Костя. — И вот с таким человеком приходится отправляться в опасное путешествие!
— Вы уверены, что профессор Полозов трус?
— Уверен. Кабинетные ученые, вероятно, все такие. И почему это ему взбрело в голову самому отправиться путешествовать по подземной реке!.. Представляете, как с ним будет трудно!
— А вы, Костя, ничего не боитесь?
— Ничего, — хмуро ответил Костя, отвернувшись в сторону, словно стесняясь своего ответа.
Наступило молчание.
— Во всяком опасном деле прежде всего — это товарищи. Если товарищи надежные — бояться нечего, — проговорил Костя. — Вот я помню, как нам приходилось вылезать под обстрелом из горящего танка…
И Костя рассказал о том, как самоотверженный поступок одного из его товарищей спас жизнь всему экипажу.
Заговорившись, Костя и Люда расстались далеко за полночь.
Несколько месяцев назад известный геолог, специалист по так называемым «подземным» рекам профессор Полозов обратился в научно-исследовательский институт, в котором работал инженер Дорохов, с просьбой оборудовать ему гусеничный и в то же время плавающий, как лодка, автомобиль-амфибию для путешествия по подземной реке.
Эту работу поручили инженеру Дорохову.
Собственно говоря, ничего сложного в ней не было. Автомобили-амфибии, ползающие на гусеницах и плавающие на воде, существуют очень давно в самых разнообразных вариантах. Можно было взять один из них и, приспособив к нему герметически закрывающуюся кабину, снабженную кислородной установкой, смело отправиться на ней в путешествие.
Но не таков был Андрей Леонидович Дорохов.
Он отнесся к поставленной задаче, как и ко всякой, которую ему доводилось решать, с преувеличенной страстью. В самый короткий срок плавающий автомобиль был снабжен не только бронированной кабиной с удобными отделениями, но и целым рядом сложных и, может быть, даже излишних приборов, которые, по мнению Дорохова, могли пригодиться во время исследования русла подземной реки.
Ко всему примешалось еще упорное стремление Андрея Леонидовича без конца переделывать уже построенный механизм. Инженер Дорохов никогда не был удовлетворен своей работой, и это причиняло много мучений не только ему самому, но и окружающим.
Больше всего доставалось его постоянному механику Косте Уточкину, также отправлявшемуся в путешествие по подземной реке. Механик не имел покоя даже туг, в пустыне, куда машина-амфибия была доставлена несколько дней назад. Дорохову беспрерывно приходили в голову какие-то доделки и переделки, без которых, по его мнению, отправиться в подземное путешествие было нельзя.