Адские чары

Сама она стала около кресла и, заключая себя тоже в круг, прочла магические формулы, вызывающие нечистую силу с повелевавшим ею демоном; в одной руке она держала свой жезл, а в другой нож, вроде серпа.

Сначала раздался треск, затем грохот, и наконец послышалось точно падение грузного тела; а возле круга, окружавшего Киру появилось два отвратительных существа. Одно из них казалось разлагавшимся трупом, и живыми были только глаза, глядевшие со смертельной ненавистью; другое было голым и мохнатым получеловеком, полуживотным, с фосфорическими рогами и большими зубчатыми крыльями. Его вид был настолько ужасен, что даже тётка Либретт содрогнулась несмотря на свою привычку иметь дело с невидимыми силами. Но заметив презрительную усмешку на лице призрака, она оправилась.

— Что хочешь ты, дух преисподней? С какой целью преследуешь ты и мучаешь ту, которая согрешила лишь по неведению?

— Я хочу её жизни. Она отняла мою, а я в обмен возьму её жизнь. Она связала меня с адом, и я хочу, чтобы она тоже была там со мной, — надтреснутым голосом произнёс полуживой труп.

— Я не с тобой разговариваю, я желаю слышать ответ твоего повелителя. Скажи, какого искупления ты требуешь, и кто может отрешить вас обоих от вашей жертвы? Говори, я приказываю! — настойчиво крикнула колдунья.

— Только та, которая их соединяла, может рассечь эту связь; всякий другой, кто решится на это, поплатится за это жизнью, — ответило на это насмешливое чудовище и поползло к старухе, обдувая удушающим страхом.

Тогда тётка Лебретт подняла нож, сделала им в воздухе каббалистический знак и произнесла магическую формулу. С пеной у рта чудовище отшатнулось, в комнате раздался точно выстрел, и бесовские гости исчезли.

Когда духи исчезли, старуха вышла из круга, разбудила Киру и позвала маркиза.

Керведек был бледен и расстроен, потому что тоже слышал из своей комнаты голос Алексея Басаргина. Он дрожал, когда входил. Тётка Лебретт сообщила, что только одна финская колдунья в состоянии им помочь.

— Да она скрылась неизвестно куда, и все мои розыски были напрасны, — рыдая сказала Кира.

— Всё-таки, это единственное средство, которое вы можете использовать, — заметила Лебретт. Она отказалась от всякого вознаграждения и на заре уехала домой.

После такого неудачного опыта, Кира потеряла всякую надежду и упала духом; маркиз же, наоборот, горел желанием возобновить попытку избавится от наваждения. Он находил, что сделан ещё один шаг вперёд: узнаны намерения тех, с кем они имели дело. Осталось только найти тех, кто посильнее и более знающих, чем деревенская колдунья. В угрозы демонов он не верил.

Скептицизм маркиза улетучился совершенно, и он становился убеждённым защитником реального существования загробного мира. Поразмыслив, он решил съездить в Париж, где, по его сведениям существовала школа магии, в которой преподавали знаменитейшие оккультисты. Там, среди этих учёных и «преемников древней герметической науки», он несомненно найдёт сильного мага, который ему нужен.

Прибыв в Париж, он вступил в сношения с разными оккультическими кружками и, описав свою историю загробного преследования, жертвой которого были он и жена, просил помочь ему. Господа оккультисты заинтересовались столь необыкновенным случаем, несколько дней совещались, а затем семеро из них изъявили готовность ехать в Бретань попробовать обуздать адских чудовищ, но потребовали при этом, чтобы им был представлен портрет Басаргина.

Маркиз телеграфировал в Петербург о немедленной присылке большого, писанного масляными красками портрета Басаргина и, получив его, уведомил о том магистров.

И вот, несколько дней спустя, оккультисты выехали в замок. Вызывание было назначено на следующую по приезду, ночь. Керведек просил освободить жену от личного присутствия на опыте, ввиду того, что всякое волнение вредно для её здоровья. Оккультисты тут же изъявили согласие, а сами деятельно занялись приготовлениями.

Посередине пустой залы устроили нечто в виде престола, на который поставили портрет Басаргина, семирожковый шандал и две медные вазы с магическими ароматами; а вокруг расставили треножники с углями, травами и курениями.

С наступлением ночи магистры ушли в названную залу, вооружившись магическими мечами. Каждый из них заключил себя в круг, а глава их стал перед престолом с заклинательной книгой в руках.

В соседней комнате сидели маркиз и Пьер Вебек, бывший теперь, после сожжения бесовского букета, в большом фаворе у барина. Пока глава магов читал заклинания, остальные мерно пели гимн; на треножниках трещали и горели травы, наполняя комнату острым запахом.

Скоро в зале раздался глухой шум, задрожал пол, подул ледяной ветер, а из тёмных углов замелькали разноцветные огоньки, которые летали по комнате и собирались вокруг треножников. Наконец, читавший заклинания громко произнёс имя Алексея Басаргина, и тут произошло странное и страшное явление.

Бледное выразительное лицо портрета покрыла белесоватая дымка, а из рамы, словно из паровоза, повалили густые клубы чёрного дыма. Затем раздался резкий стук, и перед престолом появилась высокая фигура человека в чёрном; вздувшееся и разлагавшееся лицо его было отвратительно.

Сзади стоял его повелитель, тот самый демон, которого вызывала уже тётка Лебретт, который на этот раз был ещё ужаснее и противнее. Его голое, чёрное тело озарено было огнём; меж рогов, шипя, горело зеленоватое пламя, а на фоне окружавшего его ореолом кроваво-красного облака резко очерчивались громадные, зубчатые, словно у летучей мыши, крылья. Раздался пронзительный, насмешливый хохот:

— Ха, ха, ха! Что вы затеяли, жалкие пигмеи?! Вздумали бороться с титанами? Ха, ха, ха! В магии вы едва знаете лишь азбуку, и одно наше появление вас уже обессилело. Так-то вот, дрожа от страха, обливаясь холодным потом, рассчитываете вы одолеть нас? Прочь оружие, а не то придёт ваш последний час.

Наиболее смелый из оккультистов, читавший заклинания, не оробел. Произнеся формулу, он собирался остриём меча ткнуть в грудь стоявшее в двух шагах чудовище, но тут совершилось нечто неслыханное.

Разноцветные огоньки, окружавшие треножники, превратились вдруг в полулюдей, полуживотных, и вся эта отвратительная масса ринулась вперёд. Все огни погасли, а в зале началась невообразимая шумиха, вперемешку с отчаянными криками и воплями.

Испуганный маркиз бросился всё же на выручку, решительно распахнул дверь и повернул электрическую кнопку. Потоки яркого света залили копошащуюся массу отвратительных тварей, которые, однако, мгновенно исчезли. Пьер, вооружённый распятием, влетел вслед за барином, и оба они, озадаченно безмолвно смотрели на поле битвы.

Престол и треножники были повалены и изломаны; портрет же Басаргина исчез, и только несколько обуглившихся лоскутков висело из рамы. Оккультисты валялись на полу. У одного из них, полузадушенного на шее видны были чёрные следы когтей; другой ранен был собственным мечом, а прочие отделались серьёзными ушибами.

Пока маркиз с Пьером разглядывали этот погром, невесть откуда брошенный камень попал садовнику в руку и чуть было не вышиб распятие. Но это новое нападение вернуло их к действительности. Позваны были Клавдий с Жаклиной. С их помощью раненые были перевезены и уложены в постели, а верховой послан за доктором.

Теперь маркиз сознавал, что борьба с неведомым миром, с его загадочными силами и существами, окружающими земное человечество, была трудна и опасна. Керведек догадывался, что не освети он вовремя залу, несчастные оккультисты погибли бы.

Когда через неделю последний из гостей уехал из замка в Париж, маркиз объявил жене:

— Мы возвращаемся в Петербург и будем искать Малейнен, пока не сыщем.

Подавленная всем происходившим, расстроенная и упавшая духом, Кира молча опустила голову. Она потеряла всякую надежду.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

По приезде в Петербург Керведек сам принялся за розыск и даже обещал крупное вознаграждение за отыскание чухонки, но все усилия найти колдунью не привели ни к чему.