Страница 20 из 20
Давай, давай! Еще можно,- послышалось чуть в стороне, и от этих слов у Хведора сразу перехватило дыхание.
Он узнал этот голос – он узнал бы его и на том свете, потому что это был голос сына. Бедный Миколка, вдруг подумал Хведор, и ему лезть сюда! Однако, видать, не от сладкой жизни, наверно, заставили…
Те двое с шестом, кажется, потеряв беглеца, свернули немного в сторону, к самой чащобе лозняка, решив, что он там. Но он не был ни там, ни здесь – он здесь почти уже не присутствовал. Ему оставалось совсем немного – разве что взглянуть к проститься. Как только увидит сына, так и уйдет. На этом свете делать ему уже нечего.
Парни вовсю орудовали шестом в лозовых зарослях, а Миколка не появлялся. Бедный Миколка, что он переживает теперь, думал Хведор. Наверно, не по своей воле – заставили. Может, ему приказали? Какой-нибудь начальник повыше. Потому что, наверное, есть и над ним начальник, И послали его на поимку отца, от которого он отрекся. Если отрекся, то можно, видно, и ловить. Но если такое возможно, то как тогда жить? И для чего жить? Нет, жить на этом свете ему невозможно.
– Лещук, вон туда пырани!
Это – тоже Миколка, откуда-то издали твердым начальственным голосом, которого не знал прежде Хведор. Такой его голос он слышал впервые, и каждый его звук болезненным ударом бил в самое сердце. Счастливая Ганулька, она уже не увидит такого. И не услышит.
Тем временем зашуршало в соседнем лозовом кусте – конец тонкой палки насквозь пропорол густую листву. Значит, наступил черед и его кочки. Но, должно быть, они не успеют, он опередит их. Хведор зачем-то вздохнул всей грудью и выпустил из рук узловатый корень. Тяжелые ноги в неизносимых постолах сразу повлекли его в бездну бочажины, и он захлебнулся. Изнутри почему-то больно ударило в уши, в глазах все померкло.
Не дано было жить тихо, так хоть тихо умер.
Искали его долго, тыкали шестами в кусты и кочки, шарили в камышах у берега. Да так и не нашли.
1986 г.