Страница 15 из 20
— Чемоданчик с собой?
— А как же! — ответил я.
И вот в следующей игре, когда я сжимал в руках только что пойманный «мертвый» мяч, разгоряченный Дьюла крикнул мне:
— Чемоданчик, пас!
Кажется, это были первые русские (если «пас» тоже считать русским) слова, которые я от него услышал. «Что за «чемоданчик»? — подумал я тогда. — Или мне померещилось?»
Позднее выяснилось, что он понял обращенную ко мне реплику как мое имя: «Чемоданчик!» Теперь старший лейтенант Дьюла Золнаи прекрасно говорит по-русски, но в игре, особенно когда мы проигрываем, любит подбежать ко мне и подбодрить: «Давай, давай. Чемоданчик!»
Наконец-то Дьюла обвел всех и кинжальным пасом вывел в прорыв правого крайнего Мирослава Штикачека, старшего лейтенанта чехословацкой Народной армии.
Ох, уж этот Штикачек!.. Из-за него я сделался болельщиком-«нейтралом», как говорит Штикачек. А все потому, что мы с Мирославом живем на одной лестничной площадке и во время хоккейных баталий на первенство мира или Европы вместе смотрим телевизор. Как переживает Штикачек, если шайба влетает в ворота сборной Чехословакии! Руки его делаются холодными, лоб бледнеет, уши краснеют, дыхание останавливается, а глаза… Это зеркало души наливается у него отчаянием. Честное слово, если бы игроки сборной Чехословакии видели его в этот момент, они, как говорят, костьми легли бы, но шайбы не пропустили! И я, и жена Мирослава Власта втолковываем ему, что это игра. Игра! Кто-то выигрывает, кто-то проигрывает… Не надо делать из поражений или «незапланированных» ничьих мировой катастрофы. Штикачек соглашается, послушно пьет валерьянку, приготовленную женой, дает слово вообще не смотреть телевизор и не думать о хоккее, а на следующий день все повторяется сначала.
Когда у любимцев Штикачека выигрывает сборная команда Советского Союза, я, старый, «железный», испытанный болельщик, притворяюсь «нейтралом» я всячески выражаю соболезнование моему другу, чтобы хоть немного скрасить горечь поражения. Но если выигрывает сборная Чехословакии!.. О, видели бы вы нашего Мирослава!.. Но об этом в следующий раз, потому что правый крайний «сборной Европы» уже промчался до углового флажка, и сейчас оттуда последует передача.. Я знаю, кому. Христо Попову — вот кому. Наш гигант-центрфорвард уже крадется к одиннадцатиметровой отметке, куда сейчас будет послан мяч. Штикачек бьет, а я смотрю на высоченную фигуру майора болгарской Народной армии Попова и думаю: «Да, для такого богатыря ведро ухи по-сегедски, что слону дробина!»
…Дело было так. «Сборная Европы» выиграла осеннее первенство академии, и на зимних каникулах нас премировали путевками в загородный пансионат. Там каждый нашел себе развлечение по вкусу. Кто бегал на лыжах, кто постигал конькобежную науку, кто сидел в библиотеке. Я, например, ловил рыбу на ближней речке и, когда мне случалось ее поймать, отдавал на кухню. Но однажды Дьюла Золнаи спросил:
— Кто из вас, товарищи, пробовал настоящую уху по-сегедски?
Оказалось, никто. Дьюла вызвался угостить команду ухой, если, конечно, будет свежая рыба… Христо Попов тут же обязался помогать Дьюле «на общественных началах». Мы запаслись всем необходимым и отправились в лес. Разложили костер и стали наблюдать, как колдуют над ведром с водой и рыбой Дьюла Золнаи и Христо Попов.
Через некоторое время морозный воздух и дразнящие запахи из ведра сделали свое дело: мы с деревянными ложками наперевес подступились к кулинарам — уж пора бы!
— Одну секундочку, — сказал Христо.
Он сыпанул в еду черного перца из пакета, попробовал, крякнул и передал ложку главному шеф-повару. Тот отхлебнул из ложки и заметил:
— Одну секундочку. Перчику надо добавить!
И сыпанул в ведро изрядную дозу красного перца. Размешал и пригласил отведать Попова. Тот съел ложку и доложил главному шефу:
— По-моему, недостаточно!
С этими словами он опустил в дымящуюся уху несколько стручковых перчин. Попробовал и заулыбался: порядок!
Мы без команды ринулись к благоухающему ведру. Каждый зачерпнул ложкой, поднес ко рту и… все дружно принялись кашлять и потихоньку отступать.
— Перец!
— Перцу переложили, канальи!
— Эка наперчили, кухари!!
— Не может быть! — воскликнул Золнаи, взял ложку и стал с аппетитом уплетать творение своих и Христо Попова рук.
— Конечно, не может такого быть! — поддержал товарища Христо. — А раз уж вы записались в отказчики, ребята, то мы с Дьюлой добавим перца себе по вкусу! — и он вытряхнул в ведро остатки перца всех сортов.
— Браво, Христо! — одобрил Дьюла.
Обедали мы в пансионатской столовой. Не было с нами только «перцеедов» — ведро ухи по-сегедски на двоих что-нибудь да значит!
…Мяч летит над головами обороняющихся. В воздух взлетает наш гигант Христо, удар головой — го-о-о-о-ол!!!
Противник начинает с центра. Пусть не особенно старается: разве кому-нибудь под силу победить нашу команду?!
Владимир Рощин
ТЕЛЕГРАММА
Рассказ
Так уж получилось: в тот вечер, когда мы с женой, упаковав чемоданы, ожидали дежурную машину, чтобы ехать на вокзал (меня после окончания офицерских курсов направляли к новому месту службы), пришлось вызывать другую машину — с красным крестом. У жены начались родовые схватки. Отвез я ее, а утром двойня на свет явилась — мальчик и девочка: Евгений и Евгения. Естественно, мы позже их так назвали… Словом, сдал я билеты, доложил начальству о случившемся, мне и отсрочили прибытие к новому месту службы.
— Все отлично, — сказал наш замполит Аркадий Алексеевич, — жаль другого: по нашим данным, в том гарнизоне дом новый построили, к Новому году заселят. Как бы вам теперь к шапочному разбору не угодить. Впрочем, попробуйте телеграмму отбить: так, мол, и так, прошу убедительно предоставить площадь. Попытаюсь и я с ними связаться.
Теперь у меня вся работа заключалась в том, чтобы передачи жене возить и до самой темной ночи, невзирая на мороз, под окном ее палаты дефилировать.
Про телеграмму я не забыл. Попал на телеграф, правда, поздновато, уже одно окошко только работало. Девушка там сидела, на Снегурочку похожая. Взял я у нее бланк, текст сочинил.
«Начальнику Н-ского гарнизона тчк К вам направлен для дальнейшего прохождения службы лейтенант Антонов С. А. тчк Убедительно прошу выделить жилую площадь тчк».
Телеграфистка прочла и молвит:
— Подписаться забыли, — и дописывает: «Антонов».
— Почему «Антонов»? — спрашиваю.
— Вы же в обратном адресе такую фамилию написали.
Что ж, права она. А девушка добавляет:
— И предлоги можно убрать.
— Нет, — говорю, — пусть остальное остается, как было у автора.
Не люблю я, когда в мои личные дела посторонние вмешиваются. Достал деньги — двадцать пять рублей одной купюрой, а девушка заявляет:
— Сдачи не будет, только смену приняла. Ищите помельче.
А помельче оказалось всего несколько монет.
— На половину телеграммы хватит, — подводит итог Снегурочка, — остальное потом занесете, если не забудете.
Хотел спросить, когда она снова будет дежурить, но вовремя спохватился: еще подумает, что свидание назначаю, а я ведь уже солидный человек, отец двоих детей.
— Давайте сократим текст, — говорю. — Надо в сумму укладываться.
Она быстро убрала «убедительно», «для дальнейшего прохождения службы», вместо «жилой площади» написала «квартиру».
Получилось:
«Ваш гарнизон направляется офицер Антонов С. А. Прошу выделить квартиру. Антонов тчк».
— Отлично, краткость — сестра таланта, — выдал я на прощание афоризм и поехал домой.
Настал день, когда врачи разрешили моей Людмиле и двум наследникам переезд на дальнее расстояние. Ехали мы в фирменном поезде «Россия». Мне сосед по купе, капитан, посоветовал дать телеграмму уже с дороги, чтобы встретили. А прибывал я на свою станцию 31 декабря в полдень.