Трещина во времени

– И что это значит?

– А вот этого я тебе не скажу. Но они уверили меня, что и ты, и Чарльз Уоллес окажетесь талантливы в любом деле, которое вам понравится, когда дорастете до этого. Ты будешь удивлена, когда Чарльз Уоллес заговорит. Только погоди.

Ах, как он был прав! Хотя ему самому не довелось убедиться в этой правоте, потому что он исчез до того, как Чарльз Уоллес заговорил. Это произошло разом и без всякого детского сюсюканья. Малыш выдавал законченные связные предложения, и папа наверняка бы им гордился!

– Посмотри за молоком, а то убежит, – напомнил Чарльз Уоллес, выговаривая звуки так четко, что трудно было поверить, будто ему пять лет. – Потом сама же будешь беситься, если пенка пригорит.

– Но тут молока больше, чем на две большие кружки! – удивилась Мэг, заглянув в кастрюльку.

– Я подумал, что мама тоже захочет, – безмятежно кивнул Чарльз Уоллес.

– Чего я захочу? – послышалось из коридора, и вот уже на пороге кухни показалась их мама.

– Какао, – объяснил Чарльз Уоллес. – Сделать тебе бутерброд с паштетом и сыром? Я с удовольствием тебе приготовлю.

– Это звучит заманчиво, – ответила миссис Мурри, – но я могу и сама его приготовить, если тебе трудно.

– Никаких трудностей, – Чарльз Уоллес соскользнул со своего кресла и прошел к холодильнику, ступая мягко, как котенок. – А тебе, Мэг? – предложил малыш. – Хочешь бутерброд?

– Да, пожалуйста, – кивнула Мэг. – Только без паштета. У нас остались помидоры?

Чарльз Уоллес заглянул в отделение для овощей и ответил:

– Один. Мама, можно я отдам его Мэг?

– Разве можно придумать лучший способ его использовать? – улыбнулась миссис Мурри. – Только, пожалуйста, потише, Чарльз Уоллес, а то близнецов разбудишь!

– Вот, эксклюзивный вариант, – сказал Чарльз Уоллес. – Это мое новое слово на этот день. Неплохо, да?

– Невероятно, – откликнулась миссис Мурри. – Мэг, поди-ка сюда, дай мне взглянуть на твой синяк.

Мэг встала перед мамой на колени. Свет и тепло на кухне успокоили ее настолько, что почти забылись страхи на чердаке. От кастрюльки шел ароматный дух какао, в горшках на подоконниках пышно цвела герань, и посередине стола стояла ваза с букетом изящных желтых хризантем. Красные занавески с сине-зелеными геометрическими узорами были плотно задернуты, создавая атмосферу безопасности и уюта. Огонь в камине мурлыкал, как большой сонный зверь, лампы горели ровно и ярко. И хотя где-то снаружи, за стенами дома, ветер ярился по-прежнему, его жестокая сила, так напугавшая Мэг, когда она была одна наверху, уже не казалась такой страшной благодаря знакомому уюту кухни. Фортинбрас, перебравшийся под кресло к миссис Мурри, довольно вздохнул.

Миссис Мурри осторожно прикоснулась к синяку на лице Мэг. Девочка смотрела на нее снизу вверх, охваченная смесью немого обожания и смущения. Это было совсем не просто – иметь такую удивительную маму, которая была не только талантливым ученым, но и настоящей красавицей. Пламенно-рыжие волосы миссис Мурри, белая гладкая кожа и фиалковые глаза в обрамлении длинных ресниц казались еще более прекрасными в сравнении с невыносимой, бездарной бесцветностью Мэг. Волосы у Мэг не торчали дыбом только в том случае, если их туго-натуго заплетали в две косички. Когда она пошла в средние классы, их постригли, и теперь короткие пряди ни за что не желали укладываться в прическу, отнюдь не добавляя Мэг привлекательности.

– Ты так и не постигла, что такое терпение, моя милая? – спросила миссис Мурри. – Да, хотела бы я знать, научишься ли ты хоть когда-нибудь держаться золотой середины. А этот мальчишка Хендерсонов поставил тебе жуткий синяк. Кстати, не успела ты пойти спать, как мне позвонила его мама и стала кричать, что ты изуродовала ее сыночка. Я возразила, что, коль скоро он на год старше тебя и по меньшей мере на десять килограмм тяжелее, это не она должна жаловаться, а я. Но судя по всему, она считает, что это ты во всем виновата.

– По-моему, это зависит от точки зрения, – сказала Мэг. – Как правило, все считают виноватой меня независимо от того, как все было на самом деле, даже если я вообще ничего не сделала. Но я жалею, что так на него набросилась. Это просто неделя выдалась ужасная. И я была ужасно злая.

– А ты понимаешь, почему? – спросила миссис Мурри, ласково гладя ее по взъерошенным лохмам.

– Я терпеть не могу быть белой вороной. И я знаю, что это не нравится Санди и Деннису тоже. Я до сих пор не могу понять, действительно они такие, как все, или только притворяются. Я вот пыталась притворяться, да ничего хорошего не выходит.

– Ты слишком прямодушная личность, чтобы пытаться притвориться тем, кем на самом деле не являешься, – уверенно заявила миссис Мурри. – Мне очень жаль, Мэгги. Может быть, папа смог бы тебе помочь, если бы был здесь, но я, боюсь, бессильна что-то сделать, пока ты не подрастешь немного. Тогда все станет для тебя проще. Но это мало утешает тебя сейчас, верно?

– Может, если бы я не была такой уродиной, может, если бы я была такой же симпатичной, как ты…

– Мама не просто симпатичная, она прекрасная, – провозгласил Чарльз Уоллес, намазывая новый бутерброд. – Из чего я могу сделать вывод, что в твоем возрасте она выглядела просто жутко.

– И будешь совершенно прав, – кивнула миссис Мурри. – Просто дай себе достаточно времени, Мэг.

– Мама, тебе положить салат? – предложил Чарльз Уоллес.

– Нет, спасибо.

Мальчик аккуратно порезал бутерброд на кусочки, положил на тарелку и поставил перед мамой.

– Сейчас я и тебе приготовлю, Мэг. Думаю, надо поговорить о тебе с миссис Что-такое.

– Кто это: миссис Что-такое? – удивилась Мэг.

– Думаю, что некоторое время она была эксклюзивным вариантом, – загадочно ответил Чарльз Уоллес. – Лук, соль?

– Да, пожалуйста.

– А чем занимается миссис Что-такое? – поинтересовалась миссис Мурри.

– Это так ее зовут, – отвечал Чарльз Уоллес. – Знаешь тот старый заброшенный дом с провалившейся крышей в лесу? Дети еще боятся туда ходить из-за привидений? Вот там они и живут.

– Они?

– Миссис Что-такое и две ее подруги. Пару дней назад я гулял в лесу с Фортинбрасом: вы с близнецами тогда были в школе, Мэг. Мы с нашим псом любим гулять в лесу, и вдруг он погнался за белкой, а я за ним, и мы выскочили прямо к дому с привидениями, так что можно сказать, что я повстречался с ними случайно.

– Но там же никто не живет! – воскликнула Мэг.

– А миссис Что-такое и ее подруги живут. Они очень приятные дамы.

– А почему ты до сих пор ничего мне об этом не говорил? – удивилась миссис Мурри. – И ты отлично знаешь, что я не разрешаю тебе уходить за ограду без разрешения, Чарльз.

– Знаю, – кивнул Чарльз. – И это одна из причин, по которой я тебе ничего не сказал. Я просто не подумал о запрете, когда погнался за Фортин-брасом. И тогда я решил: ну что ж, все равно я их приберегу на крайний случай.

Новый удар ветра так налетел на стену, что весь дом содрогнулся, и в тот же миг окна залили потоки дождя.

– Что-то не нравится мне этот ветер, – с тревогой заметила Мэг. – Наверняка с крыши сорвет пару кусков жести.

– Мэг, этот дом уже простоял целым и невредимым две сотни лет, – возразила миссис Мурри, – и я думаю, что он продержится еще немного. Этот холм встречает уже не первую бурю на своем веку.

– Но сегодня же это ураган! – жалобно заныла Мэг. – По радио все время повторяли про ураган!

– На дворе октябрь, – не сдавалась миссис Мурри. – А в октябре всегда бывают штормы.

Не успел Чарльз Уоллес передать Мэг ее бутерброд, как Фортинбрас выскочил из-под стола. Он низко угрожающе зарычал, и все увидели, как шерсть у него на загривке встала дыбом. Мэг почувствовала, как по спине побежали мурашки.

– Что случилось? – испуганно воскликнула она.

Фортинбрас не сводил взгляда с двери в старую лабораторию миссис Мурри, под которую переделали бывшую маслобойню. Из нее дверь выходила на задний двор, однако миссис Мурри давно приучила свою семью попадать в дом либо через парадное крыльцо, либо через дверь гаража, но не через ее лабораторию. Но Фортинбрас рычал именно на дверь в лабораторию, а не в гараж.