Страница 78 из 88
— Нет, мне думается, знаю. Вы отец.
— Да, я отец, и пришёл я к вам потому, что меня, как, наверно, и вас заботит будущее наших детей…
Я говорю:
— Дорогой Юрий Павлович, в этом отношении у нас с вами очень много общего. Я, как и вы, модель отца старого образца. Я о вашей семье и о вас пока ничего не знаю. Для начала скажу о себе. Двадцать восемь лет работаю на автозаводе, слесарь кузнечного цеха, член партии, депутат райсовета и глава семейства.
Он говорит:
— А я, Николай Иванович, тружусь в другой области. Я только на днях вернулся с гастролей…
— Вы, значит, артист?
— Я хормейстер ансамбля песни и пляски. Служу там давно, с сорок пятого года. До этого учился, потом воевал. Был ранен, как поётся в песне, «в боях за город Будапешт»…
Я говорю:
— Юрий Павлович, думаю, вы не станете возражать, если мы с вами выпьем по рюмочке как будущие сваты.
— Спасибо. С удовольствием.
Собрал я быстренько на стол. Поднял рюмку и сказал как бы в виде тоста:
— Пожелаем, чтобы наши дети в своей жизни переняли от нас всё лучшее, что в нас есть, — и любовь к труду, и честность, и верность.
Чокнулись, выпили, и тогда взял я опять книгу «Умное слово»:
— Вот, Юрий Павлович, слушайте: «Кому попался хороший зять, тот приобрёл сына, а кому дурной — тот потерял и дочь».
Юрий Павлович говорит:
— Золотые слова.
— Это сказал древнегреческий философ Демокрит. Я специально поинтересовался, передовой был человек, философ-материалист…
Выпили мы ещё по рюмочке, я у него спрашиваю:
— Вы, часом, не знаете, какие у молодых планы? Где жить собираются? У нас или у вас?
— Не знаю, — говорит, — но поскольку муж глава семьи, он, я думаю, скорей всего и решит этот вопрос.
— Выходит, последнее слово вы оставляете за собой?
Он говорит:
— Наоборот. Мне кажется, что командовать парадом будут здесь, в квартире моего будущего зятя.
— Какого зятя?
— Вашего сына.
Я говорю:
— Насколько я понимаю — мой сын вам не зять. Он говорит:
— Пока не зять, но, надеюсь, скоро будет зятем. Я говорю:
— Начнём с того, что мой сын женат.
Смотрю — Юрий Павлович прямо сразу в лице изменился.
— Этого, — говорит, — я и боялся больше всего на свете… Значит, с той женой он собирается разводиться?
— Кто?
— Саша.
Я ничего не понимаю.
Я говорю:
— Юрий Павлович, я хочу задать один только вопрос — кто вас в моей семье интересует?
— Саша. Ваш сын.
Я говорю:
— У меня всего один сын, зовут его — Владимир.
— Как Владимир?
— Так. С рождения.
— Позвольте, а Саша?…
— А Саша — это моя дочь.
— Как дочь?
— Так дочь. Студентка.
Он смотрит на меня, я смотрю на него. Он даже сигарету притушил.
— Подождите, — говорит, — давайте разберёмся. Вы — Смирнов?
— Смирнов,
И тут-то, в эту минуту, я всё и понял. Я говорю:
— Кто вам дал наш адрес?
Он говорит:
— Я слышал от дочери, от Лены, что вы живёте в новом заводском доме возле парка. Я подошёл к вашему дому и спросил у старушки, здесь ли живёт Смирнов. Она спрашивает-какой? Я говорю, что имени-отчества не знаю, знаю только, что он отец Саши. Старушка говорит — здесь он живёт, в сорок второй квартире.
Тогда я говорю:
— Уважаемый Юрий Павлович, всё совершенно правильно. Квартира наша сорок вторая. Я Смирнов и к тому же отец Саши. Но, как я теперь понимаю, вам другой Смирнов нужен — Игорь Михайлович, энергетик. Он в третьем подъезде живёт. У него сын Саша. Студент. Говорят, вот-вот женится. Отличный парень, между прочим.
Посмотрели мы на прощание друг на друга, посмеялись.
Юрий Павлович говорит:
— Запишите наш адрес, Николай Иванович. Будем рады видеть вас с супругой у нас на свадьбе.
— Спасибо, — говорю, — и заранее приглашаю к нам на свадьбу. Адрес вы уже знаете.
Лабиринт
Торопливо уминая голубцы, Гусев прикидывал, как всё будет. Сегодня на сессии горсовета он кратенько доложит о работе парка и в заключение пригласит желающих посетить городок аттракционов.
Вера Степановна с удовольствием смотрела на супруга. «Ничего не скажешь — деятель. Весь в мыслях».
— Очень складно получится. Заслушают моё сообщение и тут же смогут убедиться — аттракционы на любой вкус для развлечения трудящихся.
Покончив с голубцами, Гусев принялся за кисель из красной смородины.
— Представь такую, к примеру, ситуацию… Кончилась сессия, и всё городское руководство отправилось в парк, и лично товарищ Дорохов и товарищ Авдеев — оба качаются у меня на качелях. И настроение у них — лучше не надо!.. И товарищ Дорохов говорит: «Выходит, зря мы критиковали дирекцию парка за недостатки в деле организации культурного отдыха. Ай да Гусев! Сделал соответствующие выводы и добился невиданных успехов. Молодец!»
Откинувшись на спинку стула, Гусев продолжал рисовать заманчивую картину признания его выдающихся заслуг.
— А потом, представляешь, оба посещают «комнату смеха», там в охотку смеются и после говорят: «Спасибо товарищу Гусеву за радостное веселье. Мы получили хорошую зарядку и теперь будем трудиться с удвоенной энергией!»
Вера Степановна слушала и улыбалась:
— Всё наглядно представил. Как в кино.
— Погоди. Это ещё не всё. В итоге Дорохов скажет Авдееву: «Вам не кажется, Сергей Алексеевич, что Гусеву уже тесно в рамках нашего парка? Человек вырос. Не пора ли рекомендовать его на более ответственную работу?» Авдеев скажет: «Я тоже об этом думаю. Надо предложить ему такой участок, на котором целиком и полностью развернётся его талант!»
Вера Степановна пожала плечами:
— Не знаю, не знаю, может, я ошибаюсь, но, мне думается, эти все забавы не для солидных людей. Какой интерес взрослому человеку на качелях мотаться и в разные игры играть!..
— Это у тебя от недопонимания. Московский инженер, что у нас аттракционы монтировал, так сказал: «В каждом взрослом человеке в глубине притаился ребёнок, который время от времени даёт о себе знать». Понятно?
— Товарищ директор, вы дома?
В окне возник киномеханик Митя Бойков:
— Василий Иваныч, срочно идите в парк! Вас там ожидают.
— Кто?
— Товарищ Авдеев.
Гусев отодвинул блюдце с киселём.
— Предгорсовета прибыл в парк, а директора нет на месте. Непорядок.
— Пошли скорей, Василий Иваныч!
Гусев насторожился.
— Ты чего улыбаешься?
— Я поясню, — с готовностью ответил Митя. — В парк пришёл Авдеев и с ним Яковенко.
— Городской архитектор?
— Точно. Пришли, говорят: «Здравствуйте!» Мы говорим: «Добрый день! Сейчас сходим за директором, он обедает». А товарищ Авдеев говорит: «Не надо, пусть пообедает, мы тут сами разберёмся».
Прошли они зелёную зону, осмотрели что им надо, а на обратном пути завернули в городок аттракционов, задержались у лабиринта, и товарищ Авдеев говорит: «Зайдём на минутку?»
— Ну и что?
— И все.
— То есть?…
— Туда-то они зашли, а наружу выйти не могут!
Гусев подмигнул Мите:
— Придумал, да?… Юморист-сатирик!
— Я вам правду говорю! Лабиринт не простой. Конечно, рано или поздно они оттуда выйдут.
Последних слов Мити Гусев не слышал. Он уже бежал в парк, туда, где раскинул своё весёлое хозяйство новый, не открытый ещё для посетителей городок аттракционов.
«Небось давно выбрались, а теперь смеются, — подумал Гусев, но эту приятную мысль вытеснила другая, тревожная: — А вдруг они ещё там? Лабиринт хитрый». Он даже уговаривал инженера маленько его упростить, но инженер сказал: «Ни в коем случае! Человек закаляется в борьбе с трудностями!»
Запыхавшись, Гусев подошёл к лабиринту. У входа под вывеской «Добро пожаловать!» стоял бухгалтер Чеботков. Он озабоченно качал головой и смотрел на свои ручные часы.
— Сейчас надо идти налево! — донёсся из глубины лабиринта тенорок радиста Шапкина.