Страница 9 из 16
На какое-то время «цыганка» исчезла из вида, скрытая оконечностью островка, а когда снова появилась в поле зрения, от патрульного катера ее отделяло каких-нибудь полтора десятка метров. Она двигалась довольно быстро и сидела в воде слишком высоко для посудины, на борту которой находятся четыре человека и два ящика стрелкового оружия. Прапорщик снова привстал, вглядываясь в приближающуюся лодку, но солнечные блики, сверкавшие на плексигласовом ветровом щитке «казанки», слепили глаза, мешая рассмотреть, кто находится внутри.
Моторка подошла еще ближе. В эту секунду, словно кто-то там, наверху, внял безмолвной молитве прапорщика, солнце скрылось за краем наступающей с запада грозовой тучи. Мгновенно стало темнее, дуновения приближающейся грозы, до сих пор приносившие приятную прохладу, начали пробирать до костей. Громыхнул далекий громовой раскат, в лицо опять пахнуло свежим, напоенным запахами дождя и озона ветром. Мотор «цыганки» заглох, лодка слегка отвернула в сторону, чтобы с разгона не протаранить патрульный катер, и прапорщик увидел, что в ней сидит всего один человек. Будто затем, чтобы дать себя хорошенько разглядеть, человек этот поднялся во весь рост внутри бесшумно скользящей по воде, с каждым мгновением сокращающей отделяющее ее от катера расстояние моторки. Он был высокий, темно-русый, носил своеобычный в здешних диких местах камуфляж, армейское кепи без кокарды и солнцезащитные очки с фотохромными стеклами, которые затемнялись тем гуще, чем ярче был падающий на них свет. Сказать об его внешности что-либо еще не представлялось возможным, поскольку физиономия этого персонажа была сплошь покрыта коричнево-зеленым гримом, как у разведчика во время вылазки в глубокий тыл противника или сидящего в засаде снайпера.
Прапорщик не успел даже по-настоящему удивиться этому нелепому, неуместному, сбивающему с толку макияжу. «Цыганка» подошла к катеру почти вплотную, стоящий в ней человек вскинул правую руку, и в сереньком предгрозовом полусвете тускло блеснул вороненый металл оснащенного длинным глушителем пистолета. Послышался короткий свистящий хлопок, слабый дымок унесся вместе с ветром, и прапорщик, грузно упав обратно на сиденье, тяжело завалился набок, свесив через борт простреленную голову. Из расположенного над правым глазом входного отверстия показалась кровь и, прочертив через лоб короткую косую полоску, закапала в воду. Свалившееся с облысевшей макушки кепи неторопливо двинулось в недалекий ввиду его скверных судоходных качеств путь вниз по течению, в направлении Днепра и Черного моря.
Капитан, который был на десять лет моложе, на двадцать килограммов легче и на три порядка ловчее своего избалованного непыльной работенкой и хорошим питанием напарника, среагировал на изменение обстановки достаточно быстро, а главное, абсолютно правильно. Он схватился за автомат раньше, чем прозвучал первый выстрел, и, передернув затвор, рефлекторно вскочил. Последнее было ошибкой, которая незамедлительно стала роковой: когда убитый прапорщик тяжело рухнул обратно на сиденье, катер сильно качнуло, и капитан потерял драгоценные доли секунды, пытаясь удержать равновесие и не кувыркнуться вниз головой за борт. Справившись с этой задачей, он начал выпрямляться, и в это мгновение человек в старомодных «хамелеонах» выстрелил снова.
Стрелял он без промаха, и его мишень послушно, как в кино, опрокинулась навзничь, грохнувшись спиной и затылком о крышку моторного отсека. Рукоятка автомата выскользнула из разжавшихся пальцев, и «Калашников», печально булькнув на прощанье, мягко опустился в пушистый ил на мелководье.
– Ну, не сука?! – вполголоса, но с большим чувством воскликнул засевший в гуще ивняка майор Бурсаков и опустил фотоаппарат, которым успел нащелкать десятка полтора отличных, качественных и весьма красочных кадров – увы, совсем не тех, которые рассчитывал отснять. – Что ж ты, сволочь такая, творишь?
Его риторический вопрос, как и подавляющее большинство таких вопросов, остался без ответа. «Казанка» с негромким стуком ударилась бортом о борт патрульного катера. Убийца, по-прежнему стоявший в ней во весь рост, небрежно, почти не целясь, выстрелил еще раз. Пуля с отчетливым треском ударила в основание пластиковой проушины, к которой был привязан заменяющий якорную цепь нейлоновый шнур. Вырванная с мясом проушина отскочила на метр и плюхнулась в воду, увлекая за собой мокрый швартов. Получивший свободу катер неуверенно, словно опасаясь сердитого окрика, повернулся вокруг оси, нащупывая носом течение, плавно отчалил и, набирая ход по мере удаления от берега, отправился догонять кепи покойного прапорщика.
Мотор «казанки» взревел, поднятая ею волна качнула катер, оттолкнув его еще дальше от заросшего тростником и ивами плоского берега. Лодка быстро скрылась из вида, идя вверх по реке, против течения. Когда звук работающего мотора стих вдалеке, майор Бурсаков медленно выбрался из своего укрытия и беспомощно уставился вслед дрейфующему вниз по течению катеру с двумя мертвыми телами на борту – теми самыми, владельцев которых он мысленно уже видел своими информаторами. Теперь об этом, как и о многом другом, следовало поскорее забыть; приходилось констатировать, что почти полгода кропотливой и опасной работы пущены драной козе под хвост всего лишь двумя меткими выстрелами.
В небе послышался треск, и сразу же ударил оглушительный громовой раскат. Дождь хлынул стеной, словно там, наверху, кто-то опрокинул чудовищных размеров ванну, река мгновенно сделалась рябой от миллионов падающих на ее поверхность тяжелых капель, вздулась пузырями и буквально на глазах помутнела, утратив даже ту относительную прозрачность, которой могла похвастать минуту назад. Ветер пополам с дождем остервенело хлестал мокрые кусты, заставляя их яростно раскачиваться, молнии били одна за другой, раздирая небо в клочья. Медленно плывущий вниз по течению катер речного патруля мгновенно скрылся из вида за мутной пеленой ливня, утонув в повисшей над водой дымке мелких капель.
Примерно через час, сделав несколько непродолжительных остановок там, где течение прибивало его к выступам берега или торчащим из воды корягам, он проплыл мимо крохотного, окруженного зарослями тростника и ивами пляжа, на краю которого, у самой кромки воды, намертво увязнув в мокром песке, стоял «уазик» с открытым задним бортом. Двигатель все еще продолжал бормотать на холостых оборотах, плюясь голубоватым дымком из почти касающейся воды выхлопной трубы. На рябом от только что закончившегося дождя песке темнели тела в промокшем до нитки камуфляже; разбросанный каплями песок налип на пятнистую ткань, мокрый металл казенников и мертвые лица.
Лежащий на корме катера капитан пограничной службы Мурашко открыл глаза. Отвернуться уже не осталось сил, и ему пришлось во всех подробностях рассмотреть медленно проплывающую мимо, подернутую легкой, лениво шевелящейся дымкой поднимающихся от воды испарений картину. Охваченный предсмертной апатией мозг холодно, без эмоций оценил увиденное и сделал лежащие на поверхности выводы. После чего утомленный этой непосильной в его состоянии работой капитан устало закрыл глаза и умер, чем окончательно уравнял себя, напарника и конфискованный у контрабандистов быстроходный катер с плывущим слева по борту пучком мертвых водорослей и прочим движущимся вниз по течению мусором.
Глава 3
Укрепленный на штативе складной экран мигнул, и на нем появилось изображение легкого катера, уткнувшегося носом в деревянную опору низкого, явно готового завалиться от сильного порыва ветра моста. Рулевой, грузный усатый мужчина в камуфляже с погонами прапорщика, сидел на своем месте в такой позе, словно просто задремал, используя борт слева от себя в качестве подушки. Второй в позе распятого раскинулся на крышке моторного отсека; снимок был сделан с точки, позволявшей рассмотреть картину во всех подробностях.
Изображение опять мигнуло, сменившись новым слайдом. На экране появился сфотографированный с реки, явно из проплывающей мимо лодки, крошечный пляж – просто полукруглая проплешина в сплошных, непролазных зарослях ив и тростника. На самом его краю, глубоко увязнув в мокром песке и почти касаясь выхлопной трубой воды, стоял потрепанный «уазик» с брезентовым верхом и открытым настежь задним бортом. На песке виднелись тела каких-то людей в камуфляже и темные продолговатые предметы, которые при внимательном рассмотрении здорово смахивали на автоматы. Серия последующих снимков была сделана уже на берегу: труп в кабине, уткнувшийся лбом в баранку, труп, чуть ли не по самые уши зарывшийся лицом в сырой песок, с неестественно вывернутой ногой, поперек которой протянулся сглаженный ливнем след автомобильной покрышки; еще два тела, неровным крестом лежащие друг на друге…