Блуждающий Неф

Нужно сказать, что Русик, несмотря на детское мировоззрение, рос исключительно быстро и Вета, глядя на него, опасалась, что вязаный костюм, которым она занималась, будет её Русику маленьким. Уже сейчас он вымахал на высокого подростка, а его крылья были с размахом в добрых два взрослых мужчины.

Ещё одна особенность Русика смущала Вету, и говорила ей, что Русик далеко не сын человеческий, а существо особенное. Дело в том, что он ничего не ел. Да, вначале он делал то, что ему говорили, пил молоко, ел лепёшки и сыр, но, немного повзрослев, он отрицательно мотал головой и говорил: «Мама, я не хочу». Как не настаивала Вета, ответ был всегда один, и Вета не могла понять, откуда её сын берет свои силы и отчего он растёт, как на дрожжах.

* * *

Несмотря на то, что Тартиф, всё-таки послушал Маргину, и пытался замедлить сооружение флаэсины, то есть летающего корабля, дело всё равно двигалось к концу. Он уже успел приладить штурвал и, даже, научил управлять флаэсиной юнгу Адела, правда, пока теоретически. Конечно, в этом было виновато его всегдашнее любопытство и стремление досконально изучить окружающий мир.

Несмотря на знание и умение чародейственных сил, он не употреблял их в своей обычной жизни, кроме как для изготовления необходимых ему приборов, считая это прошедшим этапом исследований, а его ум был устремлён на новые загадки. Он боялся хабиба Бата, хотя мог бы одним пальцем волшебным образом сделать с ним что угодно, но это ему почему-то не приходило в голову.

— Как наши дела, Тартиф, — раздался сзади голос хабиба Бата, и Тартиф, как обычно, вздрогнул — он не любил этот голос, так же как и его хозяина.

— Заканчиваю, — сообщил Тартиф, не глядя на хабиба Бата.

— Когда? — тихо спросил тот, и по металлу в голосе Тартиф понял, что долго водить его за нос вряд ли удастся.

— Скоро, — нейтрально сообщил он, пытаясь скрыть дрожь в голосе.

— Через три дня, — кинул хабиба Бата, развернулся и ушёл. Тартиф понял, что медлить нельзя и следует решиться на то, что он задумал.

* * *

«Куда они подевались?» — думала Вета, выглядывая во двор. Нужно было доить коров и носить молоко. Обычно, ей помогал Лотт, но он, как и остальные, пропал. Русик был на месте, если считать местом небо, в котором он без устали ширял, то, набирая высоту, то, пикируя к самой земле. У Веты душа замирала при этих пируэтах, но куда деваться, стихия Русика, это воздух, а не земля.

— Русик, а где все? — спросила она у него. Русик показал рукой на каменной откос ближайшей горы, и крикнул: — Они там.

— А что они делают? — спросила Вета.

— Листочки раскладывают на камне, — сообщил наивный Русик, выдав военную тайну. «Совсем сбрендили, — подумала Вета и пригрозила: — Ну я им и дам».

— Позови мне Лотта, я иду коров доить, — сказала она Русику. Он называл её «мамой», но Лотта «папой» не называл никогда. Когда об этом просила Вета, он только отрицательно махал головой.

— Хорошо, — воскликнул Русик и полетел к компании, которая совсем недавно его выгнала, так как он своими крыльями разметал мокрые листья во все стороны.

— Чего тебе? — встретили его Вава и Жужу, поставленные на страже.

— Мама зовёт Лотта, молочко доить, — сообщил Русик, помахивая крыльями и зависнув в воздухе. Поглядывая на Балумута, скатывающего слой сухих побелевших листьев в тугой рулон, он спросил:

— Что он делает?

— Не твоё дело, — сообщил Вава, — это военная тайна.

Русик взлетел повыше и отправился к матери.

— Передал? — спросила его Вета.

— Да! — крикнул Русик, улыбаясь и пролетая рядом.

— А что они делают? — снова спросила Вета.

— Это «военная тайна», — поделился новым словом Русик и взвился вертикальным штопором вверх.

Лотт в это время помогал Балумуту засунуть тугой рулон листьев в трубу из коры молодого дерева.

— Продолжайте без меня, — сообщил он Гешеку и Балумуту.

— А вы слетайте к Маргине и предупредите её, — обратился он к Вава и Жужу.

— Далековато, — сообщил Жужу.

— Пусть вас Русик подбросит, — сказал Лотт, — только чтобы он сам туда — ни ногой.

— Хорошо, — сказал Жужу, и парочка взлетела в воздух. Через мгновение они сидели на голове Русика, вцепившись в его волосы, а он, раскинув крылья, стремительно пикировал над морем к далёкому Зелёному острову.

«Какой красавец», — подумал Блуждающий Неф, с восхищением глядя на своё творение и чувствуя зарождающуюся дрожь в своём теле, сулящую ему приключения.

* * *

Солнце наполовину спряталось за беленькое облако, приятно лаская второй половинкой лицо Анаписа. Лёгкий, освежающий бриз с моря трепал расстёгнутую на груди рубашку, попутно охлаждая разгорячённое тело.

«Благодать», — подумал Анапис, сидя в плетёном кресле и наблюдая за шатром Маргины. Одно вспоминание об этом имени испортило ему настроение, и в душе забилась интенсивная злость, не имеющая выхода и кусающая саму себя, тем самым раздражаясь больше. Анапис бросил испепеляющий взгляд на шатёр, уговаривая свою судьбу дать ему малейший повод уничтожить эту тварь, гадину, эту…. Он захлебнулся от непреодолимого желания, сердце громко застучало, вырываясь из груди, и даже в глазах потемнело.

«Неторопливых любит месть, пусть вызреет её зерно.

Пусти вперёд обман и лесть, навет, притворство заодно.

Его, души услада в том, прижмёт к земле твоя нога

Не сожалея ни о чем, добей лежащего врага»

Анапис с удовольствием вспомнил автора этих строк, поэта Махито, и в его душе наступила благодать. Однажды тот прочитал колючую эпиграмму на него, Анаписа, чем развеселил хабиба Бата, который долго смеялся, вытирая слёзы. Анапис не подал виду, и улыбался вместе с остальными, но через один год собственноручно отрезал Махито голову, по указу хозяина. Тот уличил его в предательстве, конечно, не без помощи Анаписа.

Набежавшие вспоминания отвлекли его от наблюдения, и Анапис не заметил, откуда взялась рыжая кошка, за которой увязался хозяйский кот Дормадор. Они чинно проследовали к ближайшим кустам на склоне горы и исчезли. «Вот, подлец, — даже восхитился Анапис, — и здесь нашёл себе подружку». Он откинулся на кресло, подумав, что можно пока вздремнуть, но какое-то неясное чувство опасности насторожило его, и он оглянулся.

Что-то случилось, но Анапис не мог понять, откуда ему ждать неприятности. Движимый неясным предчувствием, он, невзирая на запрет хабиба Бата, откинул полог шатра и заглянул внутрь. Там никого не было! Вмиг покрывшись холодным потом, Анапис лихорадочно думал, куда улизнула Маргина, и что ему будет, когда об этом узнает хабиба Бата.

Его мысли прервал свист и рядом заклубился дым. Анапис машинально посмотрел вверх и увидел пикирующего на него человека с огромными, распахнутыми крыльями. От него вниз потянулись белые струйки, которые вспучились на земле облаками дыма, заполнившие всё пространство вокруг.