Страница 9 из 14
Меня всегда поражала бестолковость древних скандинавов, которые якобы ходили путем «из варяг в греки» в традиционном понимании оного. Если даже вскользь посмотреть на карту, то станет ясно, что означенный путь из Балтийского моря в Черное — самый неудобный. Не говоря о необходимости преодолевать пороги и на Волхове, и на Днепре, просто напрашивается спрямить путь и идти из Балтики на Днепр сразу по Западной Двине, не делая огромную дугу по Финскому заливу, Неве, Волхову, Ильменю и Ловати. Тем более что волоки с Ловати на Днепр все равно идут через верховья Двины! Я уж не говорю о более удобных, цивильных и дающих больше возможностей в плане торговли и грабежа речных путях через реки центральной Европы: Неману, Висле, Одеру, Рейну с выходом на тот же Днепр, Южный Буг или Днестр (через Припять и Западный Буг), либо Дунай через его северные притоки.
— Бэрримор, как ты добираешься до Гримпена?
— Странный вопрос, сэр. На нашей двуколке.
— А каким путем?
— По дороге.
— А почему не через болото, нашу знаменитую Гримпенскую трясину?
— Но это же гораздо дальше! И потом, кто же ездит по трясине?
Бэрримор снова прав. Действительно, зачем кружить по болотам, если есть прямая накатанная дорога? Викингам следовало бы послушать моего дворецкого. Впрочем, викинги и сами не были идиотами. Их полностью реабилитирует археология. Археологически традиционный путь «из варяг в греки» проявляется лишь с X века, что выглядит вполне естественно. Он устанавливается сразу в качестве «хребта» нового только что образовавшегося государства, Киевской Руси, соединяющего два ее важнейших региона: Новгород и Киев. Одновременно его концы — торговые «окна» Киевской Руси в Византию и Западную Европу, только в этом контексте к нему имеют отношение и варяги, и греки.
Между прочим, из последней прочитанной цитаты следует, что прямой путь из Руси в землю варягов по Двине автору «Повести» известен. Поэтому появление в ней днепровско-волховского пути, с одной стороны, отражает факт его существования и значения в эпоху автора, но никак не ранее, а с другой стороны, оказывается изящным композиционным предварением эпизода путешествия Андрея Первозванного:
«Когда Андрей учил в Синопе и прибыл в Корсунь, узнал он, что недалеко от Корсуня устье Днепра, и захотел отправиться в Рим, и проплыл в устье днепровское, и оттуда отправился вверх по Днепру… И пришел к славянам, где нынче стоит Новгород… И отправился в страну варягов, и пришел в Рим… Андрей же, побыв в Риме пришел в Синоп».
Давайте, как мы это уже только что сделали для «циркумъевропейского» водного пути, кратко изобразим трассу пути апостола Андрея.
Трасса 2: Синоп → Корсунь → Днепр → Новгород → Страна варягов → Рим → Синоп.
Тут у тебя, мой любопытный читатель, может возникнуть естественный вопрос о Синопе. Что это такое? Не могу отказать тебе и себе в удовольствии справиться у БСЭ: «Синоп (Sinop) — город на С. Турции, административный центр вилайета Синоп… Основан не позднее 7 в. до н. э. как колония г. Милета. Важный торговый и ремесленный центр Причерноморья. В зависимости от С. находился прилегающий приморский район… Со 183 до н. э. входил в Понтийское царство (сначала как резиденция царя, затем — столица). В 70 до н. э. завоеван римским полководцем Лукуллом. С конца 4 в. н. э. принадлежал Византии…»
Теперь, узнав, что Синоп «Повести» — византийский город-государство на черноморском побережье Малой Азии (в современной Турции), вспомним Трассу 1 «циркумъевропейского» водного пути (см. закладку «Трасса 1») и последовательно сопоставим пункты обеих трасс в виде таблицы:
Трасса 1 — Трасса 2
Варяги — Синоп
Греки — Корсунь
Днепр — Днепр
Волхов — Новгород
Балтийское море — Страна варягов
Рим — Рим
Черное море — Синоп
Сразу бросается в глаза полное совпадение двух пар соотнесенных пунктов обеих трасс: <Днепр — Днепр> и <Рим — Рим>. Три пары пунктов не совпадают прямо, но их эквивалентность не требует комментария: <Греки — Корсунь>, <Волхов — Новгород>, <Балтийское море — Страна варягов>. Узнав, что такое Синоп, сюда же мы можем отнести и четвертую пару, последнюю в таблице: <Черное море — Синоп>. Теперь шесть из семи (!) пунктов обеих трасс находят себе точные парные соответствия. Совпадение столь разительно, что трудно не предположить: на самом деле мы имеем не две, а фактически одну и ту же трассу. То есть, ап. Андрей шел по пути, который мы зовем путем «из варяг в греки». Поскольку такого пути, как мы с тобой, мой географически подкованный читатель, теперь твердо знаем, ни в «Повести», ни в природе не было, путь этот правильнее было бы называть его именем, то есть «путем Андрея Первозванного».
Однако вернемся к таблице сопоставления пунктов двух трасс. Там у нас осталась еще одна пара, самая первая в таблице: <Варяги — Синоп>. О, эта пара стоит многого! «Повесть» упорно водит нас кругами вокруг одной и той же загадки черноморских варягов. Но само сочетание слов «черноморские варяги» звучит настолько дико, что говорить о них язык поворачивается только в «Измышлениях».
«И были три брата: один по имени Кий, другой — Щек и третий — Хорив, а сестра их — Лыбедь. Сидел Кий на горе, где ныне подъем Боричев, а Щек сидел на горе, которая ныне зовется Щековица, а Хорив на третьей горе, которая прозвалась по имени его Хоривицей. И построили город в честь старшего своего брата, и назвали его Киев… Некоторые же, не зная, говорят, что Кий был перевозчиком… Если бы был Кий перевозчиком, то не ходил бы к Царьграду; а этот Кий княжил в роде своем, и когда ходил он к царю, то, говорят, что великих почестей удостоился от царя, к которому он приходил… Кий же, вернувшись в свой город Киев, тут и умер; и братья его Щек и Хорив и сестра их Лыбедь тут же скончались».
Хорошо знакомая тебе со школьной скамьи, мой читатель-отличник, легенда об основании Киева. Похоже, легендой она была уже во времена написания «Повести». Как иначе объяснить, что автору, в силу обязанности обосновывавшему права Киева быть «матерью городам русским», а киевских князей — великими князьями, приходится отстаивать княжеский сан Кия в полемике с неизвестными нам оппонентами-скептиками, считавшими Кия перевозчиком? Нелегкое дело — наводить тень на плетень. В нем автор следует надежному правилу: если уж врать, то по-большому. Поэтому привлекаемый безымянный свидетель — не меньше чем царь, то есть византийский император. А что? В «Повести» все киевские князья и княгиня ходили на греков с мечом или к грекам с челобитьем, и все удостаивались от их царей «великих почестей». Так что большая ложь, с одной стороны, прикрывает бедность фантазии автора, а с другой стороны, выглядит вполне правдоподобно.
Конечно, поскольку весь эпизод вымышлен, автор не называет имени царя. Это естественно. Противоестественно другое… Именно на отсутствии в тексте императорского имени академик Б. Рыбаков путем сложных выкладок точно высчитывает, что Кий правил в VI веке. Сами по себе построения весьма любопытны, жаль только, что построены на песке. Правда, я подозреваю, что помимо песка основанием для математических выкладок академика послужил фундамент небольшой крепости, раскопанной археологами на Старокиевской горе и существовавшей как раз в VI–VIII веках. Хотя Б. Рыбаков — академик отнюдь не физмат наук, в своих арифметических расчетах с «подгонкой под ответ» он вполне справился. А потом археологи под давлением академического авторитета назвали эту раскопанную крепость «городом Кия». Теперь историки ссылаются на «город Кия», а археологи — на «князя Кия». Круг замкнулся.
Небольшая крепость в центре современного Киева действительно существовала пару веков, но вряд ли можно назвать ее городом, и тем более нет никаких оснований утверждать, что в этой крепости жил и кем-то правил какой-то Кий. Поэтому предлагаю, мой вольнодумный читатель, считать общепринятое название «города Кия» условным. А что до самого Кия с его братьями… В связи с ними полезно вспомнить еще четыре троицы братьев: