Страница 57 из 66
Суд над новгородцами возглавил сам царь. В лагерь на Городище из Новгорода пригнали самых именитых граждан и богатых купцов. Подозреваемых в измене сначала жгли огнем, а затем, привязав веревками к саням, волокли по зимним дорогам к Волхову. С моста их бросали в реку. Опричники топили не только мужчин, но и женщин, привязывая к их груди детей. Новгородцев уничтожали целыми семьями. Если кто-то из несчастных пытался спастись, его добивали топорами и рогатинами. Свидетельство новгородского летописца о зверствах опричников подтверждает и немецкий источник, современный описываемым событиям{296}.
Чашу позора сполна испил архиепископ Пимен. Опричники одели владыку в лохмотья, втиснули ему в руки бубен и, посадив на белую кобылу, возили, как шута, по улицам Новгорода. Затем его под стражей отправили в Москву.
ГРАБЕЖ
После казни обвиняемых в государственной измене армия опричников во главе с Иваном IV занялась повальным грабежом Великого Новгорода и его окрестностей. «Новгородский посад стал жертвой дикого, бессмысленного погрома»{297}. Всех новгородцев, кто проявлял хоть малейшее поползновение к сопротивлению, опричники убивали на месте. «Иоанн с дружиною объехал все обители вокруг города; взял казны церковные и монастырские; велел опустошить дворы и келлии, истребить хлеб, лошадей, скот; предал также и весь Новгород грабежу, лавки, дома, церкви; сам ездил из улицы в улицу; смотрел, как хищные воины ломились в палаты и кладовые, отбивали ворота, влезали в окна, делили между собою шелковые ткани, меха; жгли пеньку, кожи; бросали в реку воск и сало. Толпы злодеев были посланы и в пятины новгородские губить достояние и жизнь людей без разбора, без ответа»{298}.
Если бы новгородцы, современники Ивана III, знали, какому погрому подвергнет Новгород его внук, Иван IV, то не пошли бы ни на какие компромиссы с Москвой и бились бы за свою свободу до последнего человека!
Иван IV так же, как и Иван III, не преминул ограбить новгородскую Церковь. Из собора Святой Софии опричники вывезли казну, ценную утварь, иконы и святыни. Москвичи полностью обобрали и архиепископский двор, где хранилось богатейшее имущество Софийского Дома. «Государев разгром явился подлинной катастрофой для крупнейших новгородских монастырей. Черное духовенство было ограблено до нитки. В опричную казну перешли денежные богатства, накопленные монастырями и Софийским Домом в течение столетий»{299}.
«Благоверный» царь Иван IV не удовлетворился тем, что ограбил монастыри, храмы и полностью разорил церковное хозяйство. Ко всему прочему он еще наложил на духовенство и колоссальную контрибуцию. Новгородский архимандрит должен был заплатить выкуп в размере 2000 золотых монет, настоятели монастырей — по 1000, соборные старцы — по 300–500. С городских священников потребовали по 40 рублей с человека. Многие из духовенства не смогли заплатить такие огромные по тем временам суммы. Тогда Иван IV приказал приставам беспощадно сечь должников с утра и до вечера, пока родственники не соберут требуемую сумму{300}.
Разгромив Великий Новгород, Иван IV послал отряды опричников грабить и разорять города и села Новгородской земли. «В то же время вооруженные толпы отправлены были во все четыре стороны, в пятины, по станам и волостям, верст за 200 и за 250, с приказанием везде опустошить и грабить»{301}. Погрому подверглись города Ладога, Корела, Орешек, Ивангород и множество сел, деревень, погостов. Опричники грабили, пытали и убивали не только состоятельных людей, но и простых крестьян. Поместья и дворы своих жертв опричники сжигали.
ЧИСЛО ЖЕРТВ
Погром Великого Новгорода потряс современников. На Руси говорили и писали о десятках тысяч погибших новгородцев, в Европе — о сотнях тысяч. Позднее эти цифры приводили в своих сочинениях многие историки. Так Н. М. Карамзин писал, что Иван IV отправил из Новгорода «несметную добычу святотатства и грабежа в столицу. Некому было жалеть о богатстве похищенном; кто остался жив, благодарил Бога или не помнил себя в исступлении! Уверяют, что граждан и сельских жителей погибло тогда не менее шестидесяти тысяч. Кровавый Волхов, запруженный телами и членами истерзанных людей, долго не мог пронести их в Ладожское озеро. Голод и болезни довершили казнь Иоаннову, так что иереи в течение шести или семи месяцев не успевали погребать мертвых: бросали их в яму без всяких обрядов»{302}.
Каково же истинное количество жертв опричников? Отечественные историки А. Г. Ильинский и А. А. Зимин на основе своих исследований пришли к выводу, что Иван IV уничтожил не менее 40 тысяч новгородцев. В своих подсчетах эти историки в основном опирались на летописные свидетельства. Однако Р. Г. Скрынников считает такие подсчеты неверными. Он пишет: «Самым надежным источником для определения масштабов репрессий остается синодик опальных, составленный на основе подлинных документов опричного архива»{303}. Поэтому «суммируя все данные, можно заключить, что во время погрома погибли 2170–2180 человек, упомянутых в синодике. Эти данные нельзя считать полными, поскольку многие опричники грабили и убивали на свой страх и риск. Однако число их жертв было невелико по сравнению с количеством жертв организованных массовых убийств»{304}.
К подсчетам Р. Г. Скрынникова тоже можно предъявить претензии. Не доверяя свидетельствам летописей, он целиком верит синодику, который был составлен на основе опричного архива. Почему опричные документы вызывают у историка столь искреннюю веру? Разве опричники являются идеалом борцов за правду? И еще: почему Р. Г. Скрынников решил, что количество неорганизованных убийств невелико? Он не приводит никаких доказательств своего утверждения. Может быть, как раз наоборот, число таких жертв многократно превышало количество убитых по решению царского суда. К тому же в синодик вряд ли были внесены имена жен, детей, слуг, простых горожан и крестьян.
Сам Иван IV признался в убийстве 2170–2180 человек, внеся их имена в синодик для поминовения. Сколько же на самом деле новгородцев погибло от рук опричников, для истории останется загадкой навсегда. Исследователи могут только выдвигать различные версии и приводить лишь приблизительные цифры.
Зверства опричников явились для жителей Великого Новгорода страшным потрясением. В течение ста лет со времени присоединения к Москве новгородцы не испытывали подобных проявлений тирании и психологически не были готовы к кровавому террору Ивана Грозного. Ужас перенесенных испытаний надолго сковал сознание новгородцев. «Какое впечатление произвел на новгородцев погром, всего лучше видно из следующего известия: 25 мая 1571 года в церкви святой Параскевы на торговой стороне у обедни было много народа; когда после службы стали звонить в колокола, вдруг на всех напал таинственный ужас, все побежали в разные стороны, мужчины, женщины, дети, толкали друг друга, не зная, куда бегут, купцы пометали лавки, отдавали товары собственными руками первому попавшемуся. Точно такое же известие о пополохе встречаем в летописях под 1239 годом, после Батыева погрома»{305}.
Вслед за массовыми убийствами последовало переселение зажиточных новгородцев, оставшихся в живых, в Москву. Так, только в 1572 году из Новгорода насильно выселили сто купеческих семей{306}. К концу 70-х годов правящая и торговая элита Великого Новгорода была фактически полностью ликвидирована.