Страница 23 из 28
- А по рации тоже не смог?! – гневно загремел на весь кабинет голос Сухорукова. - У него же кроме телефона была рация! Дальнего радиуса действия!
Василий Егорович со злостью выругался.
- Да забыл он, скорее всего… Просто забыл, - Сухоруков махнул рукой. - В пылу боя… А сейчас врет. Выкручивается, чтобы спасти свою шкуру.
- Ну, это его в любом случае не спасло, - Мурашов удовлетворенно хмыкнул. – Члены комиссии пришли к выводу, что в случившемся виноват именно Ремизов… Принято решение понизить его в звании. До майора. И в должности – сразу на две ступени.
- Что?!!! – Сухоруков привстал со стула. – И все?! Да его надо под трибунал!
Мурашов отрицательно помотал головой.
- Под трибунал его никто не отдаст, - генерал-полковник грустно вздохнул. - И ты не хуже меня знаешь, почему.
- Почему?
Мурашов посмотрел на друга в упор.
- Не стреляли наши вертолеты по своим, понял? – генерал-полковник хлопнул ладонью по столу. - И ни в одном официальном документе этого никогда отражено не будет.
…Сухоруков вышел из приемной Мурашова и медленно направился к выходу из здания - по длинному, полутемному коридору, устланному ковровой дорожкой, с массивными дубовыми дверями по бокам.
В конце коридора появился офицер, который двигался навстречу Сухорукову.
Когда расстояние между ними сократилось, и Василий Егорович разглядел лицо офицера, Сухоруков сразу узнал его: навстречу генералу шел… Ремизов.
Ремизов тоже узнал Сухорукова. Побледнев от страха, он остановился, развернулся на 180 градусов и торопливо понес свое грузное тело в противоположном направлении.
Глаза опешившего всего на секунду Сухорукова налились кровью. Пытаясь догнать Ремизова, генерал ускорил шаг. Оглянувшись, Ремизов перешел на бег. Сухоруков - тоже…
…Запыхавшийся Ремизов, вынырнув из-за угла коридора, распахнул первую попавшуюся на пути дверь. Ремизов залетел в комнату и, захлопнув за собой дверь, прижался спиной к стене. На его испуганном лице не было ни кровинки.
В комнате сидела за столом пожилая машинистка. Сдвинув на нос очки, она удивленно уставилась на офицера. Ремизов, прижав к губам палец, посмотрел на нее с мольбой…
…Из-за угла коридора, тяжело дыша, выскочил Сухоруков. Не увидев Ремизова, он остановился и растерянно оглянулся по сторонам. Скулы на его красном, разгневанном лице ходили ходуном.
Василий Егорович услышал за спиной торопливые шаги и обернулся.
Из-за угла показался Мурашов. Он увидел замершего на месте друга и облегченно вздохнул. Генерал-полковник подошел к Сухорукову. Он, как и Василий Егорович, шумно и тяжело дышал.
- Василий, что случилось? – Мурашов выглядел сердитым и растерянным одновременно. - Мой адъютант доложил, что ты побежал по коридору. Еле тебя догнал…
Сухоруков опустил голову.
- Я увидел его.
- Да кого?
- Ремизова! Вышел от тебя - а он в коридоре.
Мурашов изумленно всплеснул руками.
- Здесь? Господи, бывают же совпадения! Наверное, его вызывали к кому-то на этом же этаже.
Мурашов подошел к Сухорукову вплотную и погрозил ему пальцем.
- Василий, возьми себя в руки. Не хватало нам еще мордобоя, - он воздел глаза к потолку, за которым несколькими этажами выше находился кабинет министра обороны, - в министерстве…
- Ты что? Думаешь, я хотел его ударить? – Василий Егорович ухмыльнулся. - Да я бы руки не стал марать об эту мразь.
Сухоруков грустно покачал головой.
- В глаза ему хотел посмотреть…
***
Татьяна Ивановна зашла в кабинет заведующего отделением. Цариков поднялся ей навстречу и показал на стул у своего стола.
- Присаживайтесь.
Сухорукова махнула рукой.
- Спасибо, я ненадолго. Только хотела спросить, не добавили ли Вы мне в этом месяце плановых операций.
- Ни в коем случае, - Цариков снова показал на стул. - Вы все-таки присядьте.
Сухорукова опустилась на стул.
Цариков с сочувствием посмотрел ей в глаза.
- Татьяна Ивановна, я хочу предложить Вам отпуск. Возьмите, хотя бы пару недель. Не скрою, нам будет без Вас тяжело. Но Вам надо сейчас быть рядом с сыном.
Сухорукова озабоченно сложила руки на груди.
- Дмитрий Вячеславович, у троих моих пациентов послеоперационный период. А одного еще даже не перевели в отделение из реанимации. Может возникнуть любое осложнение… Ну, куда я уеду?
Цариков почесал в затылке.
- Да, Вы правы. Как всегда…
Заведующий заглянул в лежащий перед ним список больных.
- Кстати, снова хотел Вас спросить про…, - Цариков поводил по списку пальцем в поисках нужной фамилии. - Иконникова. Павла Анатольевича.
Заведующий поднял голову.
- Вы по-прежнему считаете, что еще одна операция будет связана для него с очень большим риском?
- По-прежнему, - твердо сказала Сухорукова. - У меня большой опыт. И он подсказывает мне, что делать ее нельзя.
…Павел с перевязанной головой неподвижно лежал на кровати и смотрел по телевизору какой-то мультфильм. Соседняя койка палаты пустовала.
В палату зашла Сухорукова. Павел перевел взгляд на врача и слабо улыбнулся. Татьяна Ивановна присела на краешек его кровати.
- Как самочувствие, Паша?
- Спасибо, - медленно произнес Павел, которому каждое слово давалось с трудом. - Боли почти не чувствую. Только затылок. Немного ломит.
- Когда тебе делали укол?
Павел бросил взгляд на настенные часы.
- Полчаса назад.
Помявшись, он тихо произнес:
- Татьяна Ивановна, можно у Вас спросить… Как Ваш сын? Ира сказала мне, что он капитан ВДВ… Был в Афгане… Сильно обгорел…
Сухорукова тяжело вздохнула.
- Плохо, Паша… Никто пока не знает, выживет он или нет. Ничего обнадеживающего врачи не говорят.
- Все будет хорошо, Татьяна Ивановна, - Павел приподнялся на постели. – Вы мне поверьте… Я знаю… Он выживет! Десантники не сдаются…
Сухорукова тоже улыбнулась, благодарно погладила его по плечу и поднялась.
- После обеда я к тебе еще загляну.
Татьяна Ивановна вышла из палаты.
В коридоре она почти сразу же нос к носу столкнулась с Натальей Николаевной, которая проходила мимо палаты.
Наталья Николаевна остановилась и кивнула на дверь палаты Павла.
- Ну, как он?
- Неплохо.
Сухорукова заметила, что Наталья Николаевна волнуется: она, как школьница, нервно теребила тетрадку, которую держала в руках.
Татьяна Ивановна вопросительно посмотрела на своего интерна.
- Наташенька, что случилось?
Волнуясь еще больше, Наталья Николаевна опустила голову.
- Татьяна Ивановна… Знаете, почему я в интернатуру просилась именно к Вам?
- Почему?
- В мединституте о Вас ходили легенды… Операции, которые Вы делали… Многие из них вошли в учебники. И среди этих операций были такие…Вы шли на риск.
Сухорукова холодно улыбнулась.
- Я всегда шла только на разумный риск, Наташа.
Наталья Николаевна согласно кивнула.
- Да, в случае с Иконниковым риск может быть выше обычного. Но ведь он такой молодой! Вы представляете, что для него означает… Остаться на всю жизнь прикованным к постели?
Она вскинула голову и посмотрела на Татьяну Ивановну почти с мольбой.
- Измените свое решение, - Наталья Николаевна тронула Сухорукову за локоть. - Я уверена: эта операция у Вас получится. И Вы подарите ему полноценную жизнь.
С трудом скрывая раздражение, Татьяна Ивановна произнесла:
- Хорошо. Я ничего не обещаю, но… Я еще раз посмотрю все его снимки и результаты анализов.
На лице Натальи Николаевны расцвела улыбка.
- Спасибо!
- Не за что, - сухо бросила Татьяна Ивановна…
…Когда Сухорукова снова зашла в кабинет заведующего, Цариков удивленно вскинул брови.
- Неужели все-таки надумали в отпуск?
Татьяна Ивановна отрицательно помотала головой, подошла к столу заведующего и усмехнулась.