Честь Джека Абсолюта

Все закончилось не так уж плохо. Прощание с налетом печали, но без всяких истерик, да еще и письмо, которое по пути к родным берегам послужит дополнением к приятным воспоминаниям. Конечно, ему будет недоставать пылкости вдовушки, но…

Один матрос помог ему спуститься в шлюпку, другой оттолкнул лодку от причала, взялся за весло, и скоро они уже вовсю гребли к «Нежной Элизе». Которой предстояло стать домом Джека на ближайшие недели, а может быть, даже и месяцы путешествия по волнам.

При хорошем попутном ветре и умелом кормчем корабль способен пересечь Атлантику за пять недель. Но если не повезет ни с тем ни с другим, то… он слышал о плаваниях, которые длились до полугода. Малоприятная перспектива столь затяжного болтания в море усугубила горечь разлуки, и взгляд Джека опять отыскал быстро взбиравшуюся вверх по склону фигуру. Он не прижал прощальное послание вдовы Симкин к сердцу — моряки ведь известные болтуны, а кавалер обязан беречь репутацию дамы, — но мысленно послал ей привет, искренне опечаленный тем, что она вот-вот исчезнет из виду.

Неожиданно уже почти достигшая верхней точки подъема миссис Симкин остановилась и прижалась к поручням ограждения. Спустя мгновение к шуму волн и разносившемуся над водой немолчному гомону чаек добавились летящие с берега людские крики. На гребень холма со стороны города выскочил человек — но кричал точно не он. Ему было не до того, поскольку он явно удирал со всех ног.

Поначалу Джек даже не сообразил, что с ним не так: ведь погоня за кем-нибудь по эту сторону океана была делом более чем обычным. Надо думать, рассерженные горожане опять ловят неудачливого воришку или кого-то еще в этом роде. Но вот странность, именно резкое движение вдовы Симкин, вдруг повернувшейся к пробегавшему мимо мужчине спиной, побудило Джека увидеть то, чего он пока что не брал в разумение.

Беглец был совершенно голым.

Что-то случилось с ветром. Еще недавно дувший шлюпке в корму, он вдруг ударил с правого борта, отчего крики сделались почти неразличимыми. Вроде бы люди, выбежавшие на гребень холма следом за голым малым, орали: «Держи его!», но кого — то ли «мечтателя», то ли «подателя»? — разобрать было нельзя. «Держи приятеля!» — вдруг послышалось Джеку, но это казалось совсем уже вздором, а боковой ветер крепчал.

Матросы, уставясь на берег, перестали грести, но теперь заорали на корабле, побуждая их пошевеливаться, а не филонить. Даже Джек, не будучи мореходом, смекнул, что перемена ветра может задержать судно в бухте, а моряки снова взялись за весла.

Тем временем обнаженный мужчина, опережавший своих преследователей ярдов на пятьдесят, выскочил на причал. Даже с расстояния в добрых две сотни ярдов Джек видел, что это человек высокого роста, с мощной мускулатурой и развевающимися огненно-рыжими волосами. У самой воды беглец резко остановился, к чему Джек отнесся с пониманием — для купания денек был явно холодноват. Однако, как оказалось, рассудил он неправильно.

Голый верзила огляделся, приметил у пристани еще один ялик и, неожиданно подхватив с пирса какой-то бочонок, с силой швырнул его в маленькую скорлупку, которая, накренившись, зачерпнула воды и почти мгновенно пошла на дно. Потом, задержавшись лишь для того, чтобы вконец взбесить находившихся уже ярдах в десяти от него разъяренных преследователей оскорбительным жестом, он бросился в Атлантический океан.

Это зрелище настолько потрясло матросов, что они, несмотря на крики и брань, летящие с «Нежной Элизы», снова перестали грести. Тем паче что их неожиданно поддержал Джек.

— Ну-ка замрите, — скомандовал он, и матросы повиновались, благо он был в мундире королевского офицера. — Бог свидетель, — пробормотал Джек, слегка приподнимаясь на своей скамье, — по-моему, этот малый загребает прямиком к нам.

Так оно и было. Рыжий беглец, рассекая воду на манер спаниеля, пущенного за подстреленной уткой, приближался к ним, в то время как погоня рассеялась по причалу, пытаясь найти хоть какую-нибудь лодчонку. Преследователи по-прежнему что-то кричали, но ветер сносил их вопли.

— Сэр, — крикнул Джек пловцу, который при всей его силе, похоже, начинал выдыхаться, — сюда. Сюда! Держитесь!

В то время как матросы без приказа переместились к другому борту, чтобы уравновесить шлюпку, Джек потянулся к пловцу. Пальцы утопающего скользнули по пальцам спасателя, но всколыхнувшаяся волна разнесла их. Рыжая голова скрылась под водой, но, когда пловец вынырнул снова, Джеку удалось ухватить его за большой палец, а потом — уже второй рукой — он сумел прихватить и запястье. Очередная волна едва не разделила их вновь, но незнакомец вскинул левую руку, и Джек, напрягшись из последних сил, словно вытаскивая из моря огромного загарпуненного тунца, втянул-таки его в шлюпку.

При этом они едва не перевернулись, но все закончилось благополучно — пловец растянулся на днище, уткнувшись в шпигат, Джек с размаху сел обратно на банку, шлюпка выровнялась, и матросы схватились за весла.

Джек присмотрелся к незнакомцу, представлявшему собой прелюбопытное зрелище, поскольку кожа его была сплошь синей от холода, но лишь в тех местах, где ее не покрывали рыжие волосы. Особенно густыми они были на груди, на лице и в паху беглеца. Кроме того, на фоне всей этой синевы и огненной шерсти выделялись шрамы, в великом множестве и во всех направлениях испещрявшие тело спасенного.

Сорвав с себя плащ, Джек накинул его на голого пловца, который судорожно закутался в него и попытался что-то сказать. Но не смог — у него лязгали зубы.

— Куда плывем, сэр? — спросил один матрос Джека. — К кораблю или к берегу?

До сих пор Джек не задавался этим вопросом, но теперь задумался о том, как поступить с беглецом. Омытая морской водой нагота словно бы придавала его облику младенческую невинность, а у самого Абсолюта во всем Ньюпорте оставался лишь один человек, до которого ему было дело.

— Уж не вор ли вы, сэр? Не следует ли нам сдать вас властям как преступника, которого ждет повешение?

Голова спасенного закачалась. Дрожащие губы неловко зашевелились.

— Не… не… не…

— Так оно, значит, вот, — встрял другой матрос. — Этот парень, небось, тот самый распоследний чертов ирландец, которого мы, стало быть, ждали.

Рыжий пловец отреагировал на сказанное энергичными кивками, а потом и словами, сбивчивыми, но прозвучавшими с безошибочным ирландским акцентом:

— Я… самый и есть. И если вы… вы… вы отвезете меня обратно, то, ох, ребята… — Он сбросил плащ и жестом указал на свои сморщившиеся от холода гениталии: — Му-му-муженек одной особы закончит работу, которую на… начало море, и сделает меня по-настоящему последним монархом Ирландии!

Матросы расхохотались, и Джек присоединился к ним.

— Гребите, — сказал он, — ибо, похоже, все пассажиры готовы взойти на борт.

Наклонившись, молодой офицер взял ирландца за руку:

— Джек Абсолют, сэр, к вашим услугам.

— Вы уже оказали мне услугу, сэр, выхватив меня из волн, как Эней Анхиза из пылающей Трои. За что я пребуду перед вами в долгу, ибо никогда не забываю ни обид, ни благодеяний. Это так же верно, как то, что меня зовут Хью Макклуни, а если проще, то Рыжий Хью.

Высвободив руку, Джек вспомнил, что в ней был конверт, но, когда бросил взгляд на воду, понял, что прощальные слова миссис Симкин поглотило море.

«Ну и ладно, — подумал Джек, погладив грудь. — Она у меня здесь и так. А некая частица меня тоже всегда пребудет с нею».

Глава вторая

ЦИНГА, СТАКАН И ПЬЯНЫЙ КАПИТАН

— Чего никак не может уразуметь наш достопочтенный пассажир, — заявил капитан Линк, — так это той вещи, что, оплодотворяя очередную черную потаскушку, я совершаю богоугодное дело, идущее во благо как моим работодателям, так и самой девчонке.

— Как же это получается, кэп? — спросил корабельный эконом Даркин, закадычный приятель и собутыльник Линка.

— Очень просто. Девчонка получает благословение христианина и производит на свет носителя английской крови, а мои работодатели получают черномазую племенную кобылку не одну, а с приплодом.