От Крыма до Рима(Во славу земли русской)

На рейде Ушакова приветствовал отряд кораблей Сенявина, который сразу же доложил флагману:

— Крепость мы обложили со всех сторон, но комен­дант Миолет упорствует, на что-то надеется. С Али-пашой мы его связь прервали.

Ушаков направил Миолету предложения о капитуля­ции, и, не дожидаясь ответа, корабли открыли ураган­ный огонь по крепости. Тут и там заполыхали огни пожаров, французы поняли, что сопротивление бесполезно, и еще засветло выкинули белый флаг. Из крепости вы­шли два офицера и вручили Ушакову ответ. Французы соглашались на переговоры о капитуляции. «…Мы пола­гаем на вашу гуманность и добросовестность и заранее уверены, что никогда не нарушите законов войны».

Читая письмо, Ушаков возмущался: «Когда якша­лись с Али-пашой, о законах небось не вспоминали. Ну, да Бог с ними».

Спустя три дня полковник Миолет вывел из крепос­ти гарнизон, сдал два знамени, флаг, шестьдесят пу­шек, восемьсот ружей, сотни пудов пороха. Покидая Мавру, Ушаков оставил жителям рекомендации по са­моуправлению, подобные розданным на предыдущих островах. Путь на Корфу был открыт.

Отправляя два месяца назад отряд под командой ка­питана 1-го ранга Селивачева к Корфу, флагман в при­казе ставил главную задачу — «…всякую коммуника­цию со оным островом французов пресечь». Селивачев приступил к блокаде и вскоре захватил в плен фран­цузскую 18-пушечную шебеку. В конце ноября на рей­де Корфу стала на якоря русско-турецкая эскадра, на­чалась подготовка к штурму.

Более пяти веков этот остров принадлежал Венеци­анской республике. Богатые купцы соорудили здесь со­лидную цитадель. Остров запирал вход в Адриатику. После захвата острова французы возвели новые мощ­ные укрепления, земляные валы, водные преграды, ка­менные бастионы. Новая крепость состояла из трех от­дельных фортов, соединенных подземными перехода­ми. Крепостные сооружения прикрывали 600 орудий, защищали 3000 человек гарнизона, припасов хватало на полгода. В бухте, под крепостными стенами, стояли два линейных корабля, фрегат, десяток других судов. Подходы к острову со стороны моря прикрывали остро­ва Лизаретто и Видо. На Видо крепостные сооружения не уступали корфинским.

Еще на подходе к Видо Ушаков верно оценил его значимость.

— Вот ключ к Корфу.

Осада этой крепости началась с неудачи. Для штур­ма такой крепости надлежало иметь двойное превос­ходство в людях, а их было один к одному. Ушаков ре­шил начать осаду с обстрела крепости по уязвимым ме­стам береговыми батареями. Одну из них расположили южнее, другую на севере, близ деревни Мандуки. В этот раз подвели местные ополченцы. Поначалу бата­реи успешно обстреливали крепость, и французы не­сколько раз пытались вылазками их уничтожить. На южной батарее в основном, больше тысячи, подсту­пы прикрывали ополченцы. На рассвете 20 ноября из крепости неожиданно ринулись в атаку около шести­сот французов. Полусонные ополченцы враз разбежа­лись, а русские, два десятка, сражались до последнего, часть погибла, остальных захватили в плен. В то же время французы атаковали и северную батарею. Но там полторы сотни россиян отразили тысячное войско французов, пока не подоспела помощь с кораблей. Ко­рабельная артиллерия и контратака заставили францу­зов ретироваться в крепость, оставив на поле боя две сотни убитых.

Ушакову стало ясно, что наличными силами успеха не добыть. Спустя неделю подоспел отряд Сенявина. Флагман усилил бомбардировку крепости, держал под обстрелом французские корабли. В начале декабря воз­вратился из крейсерства от берегов Египта отряд Соро­кина. У них вышел запас провизии, едва дотянули до Корфу на полуголодном рационе. Да и на остальных кораблях эскадры припасов было внатруску. По дого­воренности снабжать должны были турки, но от них два месяца не пришло ни одного транспорта с провизи­ей. Приходилось Ушакову брать в кредит у местных купцов, но они делали это весьма неохотно.

Накануне Рождества из Севастополя прибыло подкрепление, два новых линейных корабля под флагом контр-адмирала Павла Пустошкина. Обнялись старин­ные приятели, служба вновь свела друзей юности. Осо­бенно обрадовали Федора Федоровича припасы прови­зии.

—   Наконец-то дождался тебя, Павел Васильевич, совсем измучился со съестным — ни денег нет, ни суха­рей. Турки все обещаниями сулят, а ничего не шлют.

—   Как же обходитесь, — недоумевал Пустошкин. — Что же Адмиралтейство Николаевское?

—   Какое там, мы здесь будто в опале, оказии с Чер­ного моря весьма редки. — В голосе Ушакова сквозило возмущение. — Посланник Томара бумагами отделы­вается. Мордвинову вроде бы невдомек. А служители иногда впроголодь ко сну отходят.

—   Томара-то у султана сидит, куда смотрит?

—   Тайный советник в тепле обретается, небось не голоден, потому нас и не разумеет. Токмо советами до­кучает. — Ушаков брезгливо поморщился. — Рекомен­дует турок на французов натравливать, ровно собак. Того более, — Ушаков достал из секретера шкатулку

с письмами. — Вот послушай. «Пущай они, что хотят делают с французами, а вам обременяться с пленными не следует, оставляя французов на произвол турков».

—   А, каково? — Ушаков закрыл шкатулку. — Хо­тя французы — якобинцы, токмо мне от этого не легче. Совесть-то не дозволяет зверем быть, с пленными не по-людски поступать.

Пустошкин рассказал, что Томара располагает све­дениями, как будто Нельсон норовит наши корабли от Корфу отвадить, блокаду снять, дабы, мол, оказать по­мощь королю Обеих Сицилии.

Ушаков не ответил, а только опять открыл шкатул­ку, вынул бумагу, протянул Пустошкину.

— Вот полюбуйся, Павел Васильевич, как Нельсон печется о том, что ты поведал.

Пустошкин, читая, покашливал.

— Сей адмирал, я слыхал, отваги немалой, одна-че, — Пустошкин вернул письмо Ушакову, — и он при Санта-Крусе с десантом фиаску испытал от гишпанцев.

Слушая Пустошкина, Ушаков думал о другом. Вспоминал, как в Константинополе его отговаривал Сидней Смит от похода к Ионическим островам и к Мальте.

— Крутят англичане, нас за простаков считают, ан не выйдет, нас на мякине не проведешь.

Ушаков знал малую толику английских недоброже-лательств, но судил верно. Всего два месяца назад он от души предлагал Нельсону руку дружбы. Теперь же Нельсон подговаривал Кадыр-бея оставить Корфу и ид­ти в Египет. А капитану Боллу на Мальту откровенни­чал: «Нам тут донесли, что русский корабль нанес вам визит, привез прокламации, обращенные к острову. Я ненавижу русских, и если этот корабль пришел от их адмирала с о. Корфу, то адмирал — негодяй».

В начале января Ушаков узнал, что французы гото­вят подкрепления в портах Адриатики. Купеческие су­да из Венеции и Триеста передали новости — из порта Анконы вышли три корабля с десантом на Корфу.

Флагман без промедления послал на перехват их Пустошкина.

— Бери два своих корабля, кои привел, в придачу четыре фрегата. Следуй курсом на пересечку, галсы располагай пошире. Ежели встретишь, атакуй без про­медления, корабли те перегружены десантом. Разбей их, жги, топи, бери в плен.

Поле ухода Пустошкина блокада острова усложни­лась. Темной январской ночью прорвался сквозь дозо­ры линейный корабль «Женеро». Французы выкраси­ли паруса в черный цвет, подобрались к линии дозора, где стояли более быстроходные турецкие корабли. Бег­леца заметили, открыли огонь. Ушаков дал сигнал: «Догнать неприятеля». В погоню отправились лишь русских два фрегата, но скорость их была мала. Ушаков приказал туркам отрядить вдогонку быстроходные корабли, но те попросту отказались.

Утром Ушаков даже не взглянул на вошедшего в ка­юту мягкой походкой Кадыр-бея.

— Капитаны твои спят беспробудно вместе с матро­сами. Так дело не пойдет. Как хочешь, а я отпишу Томаре, пускай визирю донесет, за что твои капитаны жа­лованье получают.

Кадыр-бей был с Ушаковым в добрых отношениях, молчал, виновато улыбался, разводил руками.

— Долгое время упущено, — продолжай Уша­ков, — обнадежен я был обещаниями Блистательной Порты прислать войска для штурма крепости. Францу­зы из крепости беспрестанно разоряют деревни, отби­рают у жителей провизию, крепость укрепляют. Еже­ли еще время упустить, взять крепость будет невоз­можно.