Дети Армагеддона

Она работала в компаунде на кухне и спала в задней комнате на раскладушке. Это было тоскливое и бессмысленное существование, но выбирать не приходилось. В компаундах каждый человек старше десяти лет работал, если хотел остаться здесь. Если ты не вносишь свой вклад, тебя выгоняют. Поэтому она работала. Но Сова чувствовала себя несчастной и начала задумываться: является ли жизнь, которой она живет, лучшим, на что она может надеяться? Она взбиралась на стены компаунда и долго сидела там, разглядывая город и думая о том, что же находится там, снаружи.

Потом, пять лет назад, Сова встретила Ястреба.

Из общей комнаты донеслось рычание. Сова повернулась. Чейни, пригнув голову, с широко раскрытыми глазами и вздыбленной шерстью, уставилась на железную дверь, ведущую во внешние коридоры подземного города. Сейчас она не напоминала меховой шар — она походила на чудовище. Собака раскрыла пасть, обнажив огромные клыки, а ее глаза, прежде сонные, приобрели угрожающее выражение.

Сова объехала спящего Белку и по настилу вкатила кресло в общую комнату, где лампы, питающиеся от солнечных батарей, давали сильный свет. Воробышек уже стояла рядом с Чейни, схватив один из продов. Девочка была маленького роста, и большая собака, даже припав к земле, доходила ей до плеча. Сова добралась до двери и стала ждать, прислушиваясь. Некоторое время спустя она услышала стук — один громкий удар, один тихий и потом два громких. Она дождалась, пока стук повторится, и затем откинула задвижки и отперла дверь.

Через дверь протиснулись Винтик и Мелок, мокрые как мыши. Чейни, тихонько рыча, вновь развалилась на полу.

Воробышек опустила прод.

— Он упал в сточную канаву, — объявил Мелок, указывая на Винтика.

— А потом он полез туда, чтобы меня вытащить, — подытожил Винтик.

— Вам полагалось быть на крыше, — напомнила Воробышек, ее голубые глаза потемнели. — Крыша, как мне кажется, находится наверху, а не внизу.

— Да-да, — Винтик отжал воду с курчавых рыжих волос и отряхнулся, как собака. Чейни и Воробышек отпрянули. — Когда идет дождь, трудно справляться с солнечными зарядниками. Мы вытащили коллекторы из дренажной системы, бросили туда очищающие таблетки — и дело было сделано. Потом мы решили пошарить по зданиям. И через два квартала к югу нашли большой тайник с водой в бутылках. Там очень много, без помощи нам не уволочь.

— Нужны будут все и тележка в придачу, — добавил Мелок. — Хорошая находка, правда, Сова?

— Более чем хорошая.

Мелок ухмыльнулся, потом посмотрел по сторонам.

— А где остальные? Они еще не вернулись?

Сова покачала головой.

— Думаю, они скоро будут. Я думаю, вам надо снять одежду и посушиться, иначе вы кончите, как Белка.

— Надо быть дураком, чтобы кончить, как Белка, — заявил Мелок, и Винтик засмеялся.

— Не смешно, — огрызнулась Воробышек. Стоя прямо напротив них, она решительно скрестила руки на груди. Ростом Воробышек не вышла, но отличалась задиристостью и импульсивностью. — По-твоему, смешно, что он заболел?

— Прекрати, Воробышек, — отмахнулся от нее Мелок. — Я ничего такого не сказал. Я хочу, чтобы он поправился, также, как и ты. Я только прикалывался над тем, как это произошло.

— Прикалывайся по другому поводу, — мягко посоветовала Сова. — С Белкой произошел несчастный случай.

Отчасти это была правда, поскольку так оно и вышло. То, что Белка порезался острым кусочком металла и занес в рану инфекцию, — это несчастный случай. Но он поранился, пытаясь утащить коробку с игрушечными металлическими солдатиками, до которой Ястреб велел не дотрагиваться.

— Кроме того, с чего это ты взял привычку обзываться? — не унималась Воробышек.

Симпатичный Мелок, обычно очень бледный, с белой прозрачной кожей и белыми же волосами, вспыхнул от упреков, покраснел и сердито повернулся к Воробышку.

— Оставь ее в покое, Мелок, — быстро вмешалась Сова. — Иди смени одежду. Винтик, ты тоже. Воробышек, возвращайся в спальню и посиди с Белкой. Если ему что-то понадобится, позовешь меня.

Все остались недовольны и немного поворчали, но сделали как велено. Сова была матерью, а мать приходится слушаться. Она не напрашивалась на эту роль — просто, кроме нее, было некому. Сова оказалась старшей женщиной в клане, поэтому по логике выбор пал на нее. Большинство ребят едва ли могли помнить своих настоящих матерей, но знали, что они существуют, и хотели, чтобы у них тоже была мать. Ястреб обеспечивал власть и силу, Сова давала стабильность и уверенность. В мире, где дети знали, что взрослые потерпели крах, им оставалось надеяться только на других детей.

Сова покатила на кухню, размышляя об ужине. Чейни улеглась на свое место между кожаным диваном и столом для игр: глаза закрыты, бока медленно поднимаются и опускаются под массой пестрой густой шерсти. Сова поглядела на нее. Интересно: спит ли она, а если спит, то что видит во сне? Потом она въехала в угол, отгороженный в качестве рабочего пространства для приготовления пищи, и стала доставить продукты для приготовления теста. Сегодня вечером она решила сделать что-нибудь особенное. Ястреб должен был вернуться с яблоками, и Сова собиралась испечь пирог. Электричество отсутствовало, но постоянный жар для приготовления пищи давала дровяная печь, которую соорудил для нее Винтик.

В этот момент Сова с теплотой подумала о Винтике. Винтик не поддавался никакой классификации. Он был искусный мастер и механик, мог построить и переделать почти все. Он сконструировал самодельные приспособления на кухне и генераторы, а также солнечные батареи, питавшие их. Винтик переделал ее инвалидное кресло так, что ей стало легче передвигаться, проложил везде настилы, и теперь она могла самостоятельно добираться во все комнаты. Дренажные системы на крыше тоже были его работой. Используя отходы металла и инженерную смекалку, он сконструировал тяжелые двери и усиленные ставни на окнах, обеспечивающие их безопасность. Винтик утверждал, что научился всему этому от отца, который был механиком, — но больше о своих родителях не говорил ничего. Мальчик прибился к Призракам достаточно рано, ему не было еще и десяти лет, но уже тогда он умел делать разные вещи лучше, чем все они, вместе взятые.

Теперь, в четырнадцать лет, Винтик был вполне взрослым и умелым членом клана, чтобы разделить со старшими основные обязанности. Однако существовала одна проблема — Винтик был ненадежен, что неоднократно подтверждалось. Все было отлично, пока он работал под чьим-нибудь присмотром, но если его предоставить самому себе, выходило что-то ужасное. Винтик становился рассеянным, медлительным и не замечал очевидных вещей. Посылать его куда-то одного нельзя было ни в коем случае. В последний раз, когда они так поступили, Винтик не возвращался домой два дня. Его внимание привлекла старая сломанная машина, и он забыл обо всем, пытаясь вновь заставить ее ездить. Он даже не соображал, где находится и что делает, — его интересовала только, почему она сломалась и как ее починить.

Ближайшим другом Винтика стал Мелок. Похоже, потому, что они были полной противоположностью друг друга. Мелок — легкомысленный и нелюбознательный, его не интересовало, почему какая-то там штука работает, а только то, чем можно воспользоваться прямо сейчас. Он любил рисовать, и у него это здорово получалось — отсюда взялось и его имя. Однако он не был фантазером, как многие художественные натуры. Мелок отличался практичностью и твердо стоял на земле; рисование было для него видом работы. Винтик же рядом с ним представлял собой нечто непостижимое — мальчик того же возраста и темперамента, который мог все на свете заставить работать без сбоев, кроме самого себя.

«Парочка не-разлей-вода, — подумала Сова. — В общем-то хорошо. Вместе они положительно влияют друг на друга, а поодиночке с ними было бы столько хлопот».

Тесто для пирога уже было наполовину готово, когда Чейни вновь приподнялась и уставилась на железную входную дверь. На этот раз она не рычала, ее поза выражала лишь бдительность и отсутствие угрозы. Значит, пришел Ястреб.