Рыцарь Слова

Саймон Лоуренс кивнул, лицо его ничего не выражало.

— Финансовые несоответствия. Что ж, понимаю. — Он изучал Рэна. — Вы, должно быть, уже проделали кое-какую работу. Что-нибудь обнаружили?

— Ничего, — признался репортер.

— Да и не смогли бы. Это даже смешно, — Саймон отпил из стакана и вздохнул. — Хотя, что еще я мог бы вам сказать, верно? Поэтому, дабы вы, Эндрю, могли с легкостью отчитаться о проделанной работе, я предоставлю вам все наши бухгалтерские книги. Я нечасто это делаю, вы же понимаете, но в нашем случае сделаю исключение. Вы, наверное, уже знаете, что у нас есть бухгалтеры, юристы и совет директоров, чтобы все дела шли как положено. И мы проводим операции высокого уровня с важными жертвователями. Ведь нам, с нашим имиджем, ничего другого и не остается.

— Мне это известно, — отозвался Рэн, выглядевший слишком смущенным, чтобы заметить скрытую критику. — Благодарю вас за разрешение посмотреть все своими глазами.

— По книгам вы увидите поступления и расходы. Все, кроме имен жертвователей. Вам ведь они не нужны, Эндрю?

— Нет, нет, — быстро помотал головой Рэн. — Меня интересует только судьба денег после поступления на счет. Хотелось бы удостовериться, что написав статью о «Фреш Старте», «Пасс-Гоу» и Тото, Бродячем Волшебнике, я не стану выглядеть идиотом, — с туповатой улыбкой выдавил он.

— Идиотом? — Саймон Лоуренс холодно взглянул на него. — Только не вы, Эндрю. Не похоже на вас. Кроме того, если выловите что-нибудь нечистое, дайте мне знать, идет? Я хочу тоже быть в курсе. Допивайте свой кофе. — Он встал. — Я позову Дженни Пэрент, бухгалтера, пусть принесет записи. Можете сидеть здесь и просматривать, сколько душе угодно! — Он взглянул на часы. — У меня в пять встреча с несколькими людьми в центре города, но вы можете находиться здесь хоть ночь напролет. Встретимся утром, и тогда расскажете, что накопали. Вы довольны?

— Более чем, — кивнул Рэн. — Спасибо вам, Саймон.

Лоуренс остановился на полпути от стола.

— Разрешите быть откровенным в этом деле, Эндрю. Вы сейчас в таком положении, когда можете изрядно навредить нам всем, запороть кучу тяжкого труда, а мне бы этого не хотелось. Самым тяжелым для меня является подозрение, будто я хочу загубить все усилия «Фреш Старта» и «Пасс-Гоу», а также людей, которые трудятся здесь в поте лица, и тех, кто дает на это столько денег, но я понимаю: невозможно проигнорировать слухи и инсинуации. Вдруг они имеют под собой основания? Проверяйте. Вы бы не работали там, где работаете, если бы поступали по-другому. Поэтому я верю, что вы сообщите мне, если что-то обнаружите. И если не обнаружите — тоже. Постараюсь дать вам все необходимое. Но при этом верю, что вы не напишете статью, муссирующую слухи и обвинения без должного основания.

Рэн с минуту изучал Лоуренса.

— Я никогда не ограничивал рамки исследований, исходя из чьих-то предложений. Но зато я и не писал статей, которые основаны на непроверенных фактах. И сейчас не отступлю от своих принципов.

— До завтра, Эндрю. — Собеседник посмотрел ему в глаза.

Он вышел и исчез в коридоре, оставив Рэна одного в кабинете. Репортер сидел на месте, потом встал и снова подошел к окну. Он восхищался Озом, восхищался его работой с бездомными. И надеялся, что не найдет ничего неправильного, о чем стоило бы написать. Надеялся, что звонки и письма окажутся просто злобными нападками уволенного служащего или экстремистов из числа «настоящих американцев». Он сам читал письма и слушал записи звонков. Возможно, за ними ничего не стоит.

Но интуитивно он чуял подвох. И опыт подсказывал: интуиция его редко подводит.

Демон дал Эндрю Рену почти час на изучение финансовых записей, терпеливо ожидая, пока тот ознакомится с общим итогом пожертвований в бюджет «Фреш Старта» и «Пасс-Гоу». Потом убедился, что коридор пуст, и проскользнул в комнату. Рэн не услышал шагов демона, он сидел спиной к двери, опустив голову к открытым журналам и пробегая глазами записи. Демон с минуту понаблюдал за ним, раздумывая, а не проще ли убить репортера, чувствуя в теле знакомый голод.

Но нет, еще не время. Да Рэн и не самый соблазнительный образчик в Сиэтле. Есть множество других.

Демон приблизился к репортеру и поместил пальцы ему на шею. Рэн не шевелился, не оборачивался, ничего не чувствовал, а темная магия уже вошла в него. Он впился глазами в страницы, его рассудок словно замер. А демон сканировал мысли Эндрю, привлекал его внимание, нашептывал слова для манипулирования клиентом.

«Я не найду здесь того, что мне нужно. Саймон Лоуренс слишком хитер. Он не такой дурак, чтобы позволить мне проверять книги, если в них что-то не так. Я должен быть терпеливым. Должен подождать, и источник сам выйдет на контакт».

Демон говорил голосом Рэна в его же собственном сознании, в мыслях Эндрю, и репортеру казалось, будто слова — его собственные. Он будет поступать так, как скажет демон, даже не понимая, что уже стал игрушкой в чужих руках. Он просто примет эти идеи за свои. Это совсем легко устроить. Эндрю Рэн ведет репортерское расследование, а во время поисков всегда что-нибудь да находится. Почему же с Саймоном Лоуренсом должно быть иначе?

Эндрю Рэн помедлил, пока слова демона не улеглись в его сознании. Еще два дня, и все будет кончено. Джон Росс из Рыцаря Слова станет слугой Пустоты. Это случится так быстро, что Росс едва ли поймет, в чем дело. Единственный шаг требуется для изменения всей его жизни, шаг из света во тьму. А Эндрю Рэн поможет, чтобы это случилось.

Демон снял пальцы с шеи Эндрю и выскользнул за дверь.

Глава 8

Сразу после Сан-Собела Джон Росс решил вернуться в Долину Фей, к Госпоже.

Решение далось ему трудно. Проходили неделя за неделей, а он все еще ощущал себя парализованным после побоища в школе, переживал отчаяние и вину, проигрывал события в сознании, пытаясь найти в трагедии хотя бы какой-то смысл. Даже после того, как я понял, что демон подчинил себе полицейского, он все равно не мог успокоиться. Во-первых, он не был уверен в истинности своей догадки. Всегда ведь остается сомнение: а вдруг он неправ, вдруг можно было еще что-нибудь предусмотреть? Во-вторых, разве он не пытается таким образом снять с себя вину? Разве не к этому все идет? Как бы то ни было, факт остается фактом: именно он в ответе за резню и гибель детей. Он провалил порученное дело.

Поэтому он решил, что не может больше служить Рыцарем Слова.

Но каким образом объявить о своем увольнении? Он-то решил, что выходит из игры, но как передать это Госпоже? Он уже перестал действовать как защитник Слова. Даже природа его снов стала иной. Он видел сны, но в них отсутствовали какие-либо цели. Бывали сны о страшном будущем, о разрушении мира, о людях, опустившихся до уровня животных, но его участие в этих снах перестало быть ясным и цельным. Во сне он перемещался из одного места в другое, никого не встречал, ничего важного не видел, просто не сталкивался с тем, что было важно для Рыцаря Слова. Этого-то он и хотел — не тащить на себе непосильную ношу знаний о событиях, на которые можно как-нибудь повлиять. Он все еще носил с собой посох, талисман, дававший силу, но не использовал его магию, просто опирался, как на трость. Магию он тоже ощущал — слабое биение, легкий нагрев, но вот своей связи с ней не чувствовал вовсе.

Он уже отвык думать о себе как о Рыцаре Слова, но нуждался в том, чтобы добровольно развязать эти узы. И решил, наконец, отправиться туда, где все началось.

В Уэльс, в Долину Фей, к Госпоже.

Он не был там больше десяти лет, с тех пор как путешествовал по Англии, будучи пленником собственной нерешительности и вечным студентом, занятым поисками жизненной цели. Он прибыл в Англию, чтобы изменить свою жизнь, попутешествовать и найти свою дорогу. В конце концов он попал в Уэльс и остановился в коттедже родителей своей подруги в Бетвс-и-Коузд в Гвинедде, в самом сердце Сноудонии. Он изучал историю английских королей, особенно Эдуарда Длинноногого, выстроившего железное кольцо крепостей, дабы подчинить Уэльс. И пришлось ему туда поехать. Прибыв на место, он был очарован страной и людьми, влюбился в историю и фольклор и стал чувствовать: его цель как-то связана с этими пейзажами.