Страница 14 из 38
– Да. Корабельный врач может это подтвердить.
– Продолжайте.
– Как вдруг произошло несчастье. Мы услышали крик и успели еще увидеть тонущего Рольфа, нашего радиста, вокруг которого вода буквально кишела крокодилами.
– Где вы находились, когда это произошло?
– Перед своей каютой.
– Видел ли кто-нибудь вас непосредственно перед гибелью Рольфа?
– Нет… Только когда из воды раздался крик Рольфа, я бросился к тому месту на палубе, откуда он упал, и там встретился со штурманом Мате, первым помощником и двумя матросами.
– Продолжайте.
– Ночью сирокко задул еще сильней. Испарения береговых джунглей окутали корабль, свет прожекторов едва пробивался сквозь туман. У меня голова раскалывалась от боли. Лежа у себя в каюте, я выпил коньяку, но у него был какой-то неприятный вкус и мне только стало еще хуже…
– Много вы выпили?
– Я не был пьян.
Легкий шум в зале. Защитник капитана раздраженно хлопнул рукой по своим заметкам. Обвиняемый сам уничтожает возможность найти смягчающие обстоятельства.
– Я не был пьян, – твердо повторил Ламетр. – Я устал и словно был одурманен, но я ясно все помню.
– Продолжайте свои показания.
– В полночь ко мне постучал первый помощник. Он доложил о том, что все в порядке, а потом…
– Повторите этот разговор, если помните, слово в слово, – сказал председатель.
– Пожалуйста. Хиггинс отрапортовал: «Господин капитан! Докладываю, что обход судна закончил в ноль часов двадцать минут. Все в порядке…» – «Хорошо, Хиггинс… С которого часа вы на вахте?» – «С двенадцати часов, господин капитан.» – «Идите отдохнуть.» – «Дежурство вместо Рольфа на радиостанции господин капитан возьмет на себя?» – «Естественно.» Я встал, но у меня немного кружилась голова. «Разрешите, я помогу вам», – сказал Хиггинс. Палуба была затянута удушливым, густым туманом. Дождей не было уже много дней, и все же отовсюду капала вода. Я шел, спотыкаясь… Ничего не было видно на расстоянии вытянутой руки… Без Хиггинса, вероятно, я не добрался бы до радиорубки. Помощник открыл дверь, и я вошел.
«Спокойной ночи, Хиггинс.» – «Спокойной ночи, господин капитан… Может быть, принести вам хинина?» – «Спасибо…» Оставшись один, я задремал. Не знаю, который был час, когда я проснулся. Страшно болела голова. Из приемника, непрерывно настроенного на связь с экспедицией, доносились слова: «Негрие… Негрие… Негрие…» Это были наши позывные. «Негрие слушает…» – ответил я. «Говорит капитан Мандер… Экспедиция уже в фонги. Высланная вперед разведывательная группа нашла рудник… Все в порядке… Пусть ваше судно возвращается в Оран. Присутствие канонерки вызывает беспокойство у туземцев. Ясно?» – «Понял вас… Завтра снимемся с якоря… С вами говорит командир корабля, капитан Ламетр.» – «Почему не радист?» – «Он умер.» Мандер продиктовал мне короткий список вещей, которые необходимо было им оставить.
– Вот этот? – спросил судья. Ламетр взглянул на бумажку.
– Да, это мой почерк.
– Продолжайте.
– Больше мне нечего сказать. На следующий день я приказал сняться с якоря, провел корабль по реке к морю и дальше на базу.
– У вас есть вопросы, господин прокурор?
– Вы знали капитана Мандера? – спросил прокурор.
– Он не был с нами на борту «Генерала дю Негрие». Вместе с лордом Пивброком он ожидал экспедицию в Фонги.
– Знали вы его или нет? Короткая пауза.
– Да… знал.
– Почему вы назвали его подлецом, узнав, что он не дал показаний в вашу пользу?
– Отказываюсь отвечать на этот вопрос.
– У вас есть основания быть уверенным, что с вами говорил именно Мандер?
– Да, но говорить о них я не буду.
– Узнали бы вы голос капитана Мандера, услышав его теперь?
– Не знаю.
– Короче говоря, вы узнали его не по голосу, а потому, что он сказал что-то, о чем знали только он и вы?
– Да. Но показаний об этом я давать не буду!
– Можете сесть. – Обвиняемый сел на свое место. – Для дачи свидетельских показаний вызывается капитан Мандер.
В зал вошел «капитан». Любопытная личность. Немного полноват и почти непрерывно моргает глазами.
– Капитан Мандер?
– Так точно… полагаю, что так.
– Вы были ранены в голову?
– Так точно.
– Вы помните обстоятельства, при которых это произошло?
– Нет, не помню…
– Но вам известно, что вы – капитан Мандер?
– Полностью даже в этом не уверен… Понимаете… – он прикоснулся рукой к голове.
– Вы знаете обвиняемого? Он посмотрел на Ламетра.
– Не помню.
– Вы ничего не помните?… Он потер лоб…
– Вижу только какую-то прогалину… Кто-то берет меня за плечо, держит за руку… угрожает… Но и это смутно…
Ламетр удивленно приподнимается с места.
– Обвиняемый, сядьте!
Шум в зале. Все чувствуют, что сейчас последует что-то необычайно важное.
– Напрягите память… С кем вы были на этой прогалине? Вы представляете себе его лицо?
– Совсем туманно.
– Передайте свое субъективное впечатление.
– Вы хотите… чтобы я… суб… Как вы сказали?
– Попробуйте передать свое субъективное впечатление. Свидетель сглатывает слюну.
– Прошу прощения… я был ранен в голову…
С места неожиданно поднимается прокурор, последние две минуты негромко разговаривавший с кем-то.
– Мне только что сообщили, что сегодня ночью произошло совершенно неожиданное событие. Полиция, основываясь на полученной информации, арестовала человека, которого я прошу вызвать для допроса. Это Федор Квастич, бывший судовой врач. Несколько лет назад решением суда по одному из уголовных дел ему пожизненно запрещено заниматься врачебной практикой.
– Не возражаю, – говорит председатель. – Капитана Мандера прошу занять свое место.
Входит доктор Квастич. Высокий седой мужчина с заспанными глазами, личность, хорошо известная «дну» Орана. Рядом с ним полицейский.
– Ваше имя?
– Федор Квастич.
– Год и место рождения?
– 1886 – ой, Рига.
Установив эти данные, председатель обращается к полицейскому:
– Почему вы задержали этого человека, инспектор?
– Перед рассветом кто-то позвонил по телефону в центральное управление и сообщил, что настоящим виновником в деле Ламетра является хорошо известный полиции Федор Квастич. Говоривший не назвал себя, а упомянул лишь, что хочет отомстить обманувшему его когда-то Квастичу.
Мы, как правило, не оставляем без внимания подобные сообщения, потому что не раз уже такое сведение счетов отдавало в руки полиции людей, совершивших не раскрытые ею преступления. Квастич играет на пианино в разных кабаках, а в наших картотеках числится как закоренелый контрабандист и торговец наркотиками. Мы немедленно доставили его в управление. Тем временем удалось установить, что в то время, как в Сенегале было совершено это преступление, русского в Оране не было.
– Где вы находились в те дни, когда было совершено преступление?
– В Гамбии…
– Откуда вы знаете, когда оно было совершено? – резко перебивает его председатель. – Эта деталь не сообщалась журналистам и не упоминалась ни в каких отчетах.
– Я… – запинаясь, отвечает свидетель, – я слыхал…
– От кого?
– Я… уже… не помню…
– Говорите правду! Ведь уже завтра нам сообщат из Гамбии, были ли вы там в действительности.
– Был… только проездом.
– Откуда и куда? Молчание.
– Вы знакомы со страной фонги?
– Ну… я бывал там… Знаком.
В это время «капитан» медленно поднялся со свидетельской скамьи и, растерянно наморщив лоб, уставился на отвечавшего.
Увидев его, Квастич испуганно отступил на шаг назад.
– Вы знаете капитана? – быстро задал вопрос председатель, заметивший смущение свидетеля.
Газеты писали об этом так:
«…Квастич в ужасе отшатнулся, а капитан Мандер с выражением удивления на лице подходил все ближе к нему… В зале наступила мертвая тишина, нервы у всех были напряжены, лишь обвиняемый, Ламетр, вел себя несколько загадочно. Он то и дело привставал, словно желая что-то сказать, хватался за голову и нервно поглядывал по сторонам. Каждый чувствовал, что наступает решающий момент всего дела…»