Страница 11 из 116
Они были связаны с морскими перевозками.
Корабли из Владивостока, из Англии и Америки с товарами для Китая приставали либо в Хайфоне, откуда можно было по железной дороге попасть в Южный Китай, либо в Рангуне, в расчете на Бирманскую дорогу.
Древний путь из Бирмы в Китай, овладение которым было одной из причин активности англичан в XIX веке, функционировал уже не первое тысячелетие. Именно им на пороге нашей эры в Бирму пришли из Тибета и Китая племена тибето-бирманской группы, в первую очередь, и основали в долине Иравади первые государства.
С начала XX в. после открытия Китая для западных товаров Бирманская дорога утеряла свое значение. Стало куда удобнее сноситься с Китаем морским путем, развивались и процветали китайские порты Шанхай, Кантон, Гонконг...
Бирманская дорога стала путем локальным, она связывала северные районы Бирмы, населенные шанами и качинами, с провинциями Южного Китая.
Заброшенная Бирманская дорога постепенно приходила в небрежение и превратилась в сумму горных троп, — пригодных разве что для вьючного транспорта.
Для того, чтобы восстановить ее и приспособить для автомобилей, требовались громадные затраты и, главное, желание это сделать, оправдываемое экономическими соображениями.
Нельзя сказать, что никакого дорожного строительства в Северной Бирме не велось. Правда, железная дорога тянулась только до Лашо, но автомобильные пути, нужные в первую очередь для контроля над северными шанскими и качинскими землями, постепенно подбирались к китайской границе.
После захвата Японией большинства китайских портов правительство Чан Кайши вспомнило о южном пути. В конце 1937 г. в горах Южной Юньнани появились тысячи рабочих, которые начали расширять тропы, ведущие к бирманской границе. До начала муссона 1938 г. это в основном удалось сделать, и в следующий сухой сезон уже можно было пустить гужевой транспорт от Лашо до Куньмина. Однако эта дорога была лишь черновиком будущего пути. В дожди она становилась непроезжей, и даже в сухой период грузовики не могли преодолеть некоторые ее участки. Кроме того, на пути встречались ущелья и горные реки, через которые не было мостов. В 1938 г. китайское правительство выделило крупные средства, в общей сложности на работы было мобилизовано до 300 тыс. рабочих. Автомобильная дорога сооружалась в труднейших условиях, кирками и мотыгами, а заравнивалась каменными катками, вытесанными из скал. Этот титанический труд был официально завершен 10 января 1939 г. Китайская компания Сун, которая ведала эксплуатацией дороги, закупила несколько тысяч американских грузовиков, которые и осуществляли перевозки. Дорога от Куньмина до бирманской границы занимала пять дней, еще два-три дня требовалось, чтобы достичь Лашо. На бирманской стороне дорога была в лучшем состоянии, тем не менее путь по ней был настолько труден, что ежедневно китайцы теряли там в среднем по три грузовика.
Вскоре обнаружилось, сколь своевременным было сооружение Бирманской дороги. В июне 1940 г. в Рангун прибыл первый транспорт, на борту которого было 6 тыс. тонн оружия и боеприпасов из Советского Союза, за ним последовали другие суда. Из Рангуна грузы по Иравади и железной дорогой доставляли в Лашо, где перегружали на грузовики. Бирманская дорога стала реальным и жизненно важным путем снабжения. Поэтому к ней и к Бирме в целом как к ключу в снабжении Китая было с 1940 г. приковано внимание стратегов в Токио.
Весной 1940 г. в правящих кругах Японии не было единства. В сентябре 1939 г., после начала войны в Европе, японское правительство, возглавляемое Абэ, заявило, что будет придерживаться политики неучастия в европейской войне, а главные свои усилия сосредоточит на завершении войны в Китае. Основная ставка была сделана на раскол единого антияпонского фронта в Китае. С этой целью японское командование выдвинуло план создания «центрального правительства Китайской республики», которое должно было заключить союз с Японией. В конце января 1940 г. начались переговоры о создании такого правительства. Но в самой Японии возникли разногласия между сторонниками завершения войны в Китае и теми, кто полагал, что следует как можно энергичнее и быстрее двигаться на юг, чтобы в случае победы Германии принять участие в дележе колоний западноевропейских держав. В конце концов сторонники второй точки зрения возобладали в армейских кругах. Правда, на «пути к югу» было несколько препятствий: отсутствие договора с Германией; неизвестность, как развернутся события в Европе; оппозиция со стороны тех сил, которые боялись возможного конфликта с США из опасений, что Германия не захочет оказать помощь в таком конфликте; наконец, растущее недовольство внутри страны, уже уставшей от многолетних испытаний и жертв ради все менее реального завоевания Китая.
Отражением этой ситуации стали перемены в японской верхушке. Новое правительство должно было в первую очередь навести порядок в собственной стране. После недолгой борьбы различных группировок военных пост премьер-министра занял адмирал Ионаи. Такой выбор свидетельствовал, что время «большой» войны еще не пришло. Ионаи представлял флот, который в Японии был более сдержан в своих имперских устремлениях, чем армия. Адмиралы имели дело с куда более подвластными расчетам цифрами соотношения сил, чем армия, уровень образования флотского офицерства был также выше, чем в армии, и экстремизм был более распространен в оккупационных войсках или в военных училищах, чем на флоте, который во время военных путчей, как правило, выступал на стороне порядка. Сам Ионаи склонялся к проамериканской позиции, его министр иностранных дел адмирал Номура также был сторонником переговоров с США. С первых же дней стало ясно, что и кабинет Ионаи продержится лишь до того момента, пока внешнеполитическая обстановка не сыграет на руку тем или иным милитаристским силам в стране — будь то сторонники завоевания Юго-Восточной Азии или противники Советского Союза. Очень многое зависело, разумеется, от положения дел в Европе. Там в это время шла «странная война», пушки молчали, и было неясно, что намеревается предпринять Гитлер. Переговоры о создании союза Берлин — Рим — Токио, которые вел японский посол в Берлине генерал Осима, продвигались с трудом. Генерал Осима слал в Токио пессимистические послания. Гитлеровский Генеральный штаб, изучив опыт китайской войны и уроки Халхин-Гола, весьма низко оценивал военные возможности Японии и не рекомендовал фюреру связывать себя союзом со страной, которая может стать обузой. Возможный конфликт с США или даже с колониальными владениями европейских держав казался немецким стратегам заранее решенным не в пользу Японии. «В Берлине, — сообщил генерал Осима, — высказывают сомнения в способности Японии выполнить глобальные задачи по установлению нового порядка в Азии, внести свой вклад в борьбу против Советского Союза, а особенно против США и Великобритании». В интересах Гитлера было существование Японии не в качестве воюющей стороны, а как потенциальной угрозы для США и Англии, как сдерживающего фактора, активные же действия относились в будущее, когда Германия уже разгромит европейские державы.
Тем временем 30 марта было объявлено о сформировании «центрального правительства Китая» во главе с Ван Цзинвэем в Нанкине. Однако нанкинский режим был столь откровенно марионеточным, что его признание было равнозначно признанию оккупации Китая Японией. На это не могли пойти даже склонные к компромиссам Англия и Франция, США же были явно раздражены этой неуклюжей попыткой Японии легализовать свою оккупацию страны. Рузвельт заявил, что «США никогда не признают это правительство и будут всемерно поддерживать законное гоминьдановское правительство в Чунцине, считая его единственно законным правительством Китая». Экономические и политические интересы США в Китае были настолько значительны и опасения японской угрозы настолько реальны, что позиция Рузвельта была встречена в США с одобрением.
Заявление Рузвельта разочаровало тех японских политиков, которые желали избежать конфронтации с США, и обрадовало тех, кто стремился к дальнейшим завоеваниям вне Китая. Все громче раздавались требования блокады Китая с юга и высказывались опасения по поводу кризиса в сырьевых запасах. Эти опасения казались реальными после того, как 26 января вступила в силу денонсация американо-японского договора. Однако денонсация договора не означала полного прекращения торговли. Товары и даже стратегическое сырье продолжали поступать в Японию вплоть до начала войны с США.