Звездный мост

«Какого черта тебя занесло сюда с другого конца галактики? — с нескрываемой тоской спросил он себя. — Неужели все решил звон монет?»

Он пожал плечами. Кредитки имеют ценность только для тех, кто без них жить не может. Для таких ребят они — символ силы. Но не все же на один манер. Например, тот кочевник, у которого он купил пони. Нет, ребята, не все в этом далеко не лучшем из миров можно купить за деньги.

Об этом он, помнится, имел разговор с незнакомцем. Странный это был разговор. Они сидели в совершенно темной комнате. Это случилось на Кварноне-4.

Было дело, он тоже служил не за деньги, не за страх, а за совесть. И чем все кончилось? Их боевая гроздь, входившая в состав армии Плеяд, была разгромлена уже в самом начале сражения, однако он, глупец, бился до конца. Сколько ему потом пришлось пережить… Вот тогда, нищий, безоружный, он и отправился на свидание с человеком, чье предложение давало возможность прилично заработать.

Однако темнота в комнате, в которой была назначена встреча, насторожила его. Все было очень подозрительно. Стоило ли браться за работу при таких условиях? Он твердо заявил себе — нет, не стоит!

— Не каждого можно купить.

— Правильно. Бывают такие парни, которые не продаются. Но я никого покупать не собираюсь. Я всего-навсего покупаю смерть и готов заплатить за это по-царски.

— За триста световых лет отсюда?

— Жертва будет там, у монумента Победы. Там состоится посвящение… Ее только надо встретить…

— В твоем рассказе все выглядит детской игрой… А как убийца доберется до него?

— Это его проблемы.

— В общем-то, все это исполнимо. Особенно если Эрон поможет…

От этих мыслей легче не стало. Зачем он изменил свое первоначальное решение и принял предложение? Разве у него не было выбора? Или трудность задания была настолько вызывающа, что он не устоял?

Глупец!

С самого начала было ясно, что это безнадежное дело. С другой стороны, невозможность зависит от того, как к этому относиться. Если, например, человек не соображает, что делает, то для него даже безнадежное дело становится чем-то вроде игры. А вдруг повезет?.. В этом слове таился какой-то кружащий голову аромат, какая-то манящая даль. Конечно, трудности, стоявшие у него на пути, были велики, но желание оказалось сильнее. Теперь расплачивайся. Самое интересное, что даже если он и добьется успеха, удовлетворения не почувствует.

Жизнь безжалостна к таким, как он, с этим Хорн давным-давно смирился. Был момент, когда он что-то вроде прозрения испытал: неудача подхлестывает. Особенно в том случае, если смерть прошелестела совсем близко… Успех, победа изначально пусты. Они разжижают мозг, расслабляют тело. С этим ничего не поделаешь: хочешь жить — умей вертеться. Точнее, уворачиваться от гибели… Хорн принял этот факт как данность.

Он глянул назад. Кажется, охотники стали ближе. Лай теперь был слышен отчетливо и разделился на отдельные голоса. Хорошо, что солнце совсем низко. Облако пыли в сумерках густело и багровело на глазах.

Тут его пронзила неожиданная мысль: почему он решил, что преследуют именно его? То есть теперь, когда охотники различили следы копыт пони, они идут по его следу, но отчего он решил, что охотятся за ним? В нем шевельнулось смутное подозрение. Возможно, ловят кого-то другого, о ком точно известно, что он совершил побег. Если вдуматься, в пустыню Хорн пробрался так, что ни одна собака не могла учуять. Что ж, как говорится, будем посмотреть. Он с силой ткнул пони пятками под бока. Тот вскачь припустился вперед. Его единственным спасением было первым добраться до вершины столовой горы. Солнце, должно быть, сядет минут через пятнадцать, тогда округу накроет такой густой тьмой, что погоня вынужденно прекратится. Собаки, конечно, смогут идти по следу, но охотники потеряют ориентировку. Да и псам в полной темноте скакать по скалам вряд ли будет в охотку.

Пятнадцать минут…

В этот момент он и заметил следы. Совсем свежие, неровные, ведущие куда-то вбок. Все решилось мгновенно — Хорн повернул пони и погнал его вслед за беглецом. Он увидел его через сотню метров — спотыкающуюся фигуру, едва различимую в сгущающемся облаке пыли.

Лай теперь был слышен совсем рядом, однако Хорн уже не обращал на него никакого внимания. У него в запасе было несколько минут, он должен выжать из них все что можно. Солнечный диск уже начал погружаться в плоский оголовок столовой горы. Ему надо поторопиться, успеть до темноты. Иначе каюк!.. Он подумал об этом без всякого страха или волнения. Судьба дала ему шанс, и он использует его, чего бы это ни стоило!

Дорога резко пошла вверх, копыта зацокали по камню. Огромные скальные ступени вели к вершине, каждая из них отделялась высоким уступом. Были здесь и понижения, в которые тоже можно было спуститься, словно по гигантской лестнице. Путь был труден, и Хорн соскочил с пони, принялся помогать ему одолеть очередной выступ. Необходимо как можно быстрее догнать беглеца… Вот он!.. Хорн мягко шлепнул пони по крупу, и тот припустился еще резвее. Без седока животное совсем ожило. Теперь наемник отлично видел бредущего впереди него человека. Тот шел пошатываясь, время от времени его заносило и он валился на камни, при этом размахивая руками, словно мечтая, что они того и гляди обратятся в крылья и он взлетит в спасительную тьму. В этот момент он, по-видимому, услышал стук копыт и неловко обернулся. Рот его открылся в немом выкрике — этакое черное беззубое пятно обнажилось на его изможденном, худом донельзя лице. Тут он споткнулся, упал и остался лежать.

Хорн, прежде чем приблизиться к нему, вскочил в седло и торопливо объехал ровную каменную площадку. Сначала к уступу, отделившему ее от следующей ступени, — порог оказался пологим. Пони легко возьмет его… Пыльное облако было здесь еще гуще — оно как бы слоями спускалось к подножию столовой горы. Затем Хорн метнулся к левому откосу. Был он невысок, метра полтора, под ним — скопище пыли. Эта картина порадовала сердце, но воли радости Хорн не дал. Не время… Теперь к беглецу… Тот все так же неподвижно лежал на камнях. Учуяв приближение Хорна, незнакомец попытался отползти подальше. Наемник внимательно оглядел его. Когда-то это был высокий, сильный и гордый человек. Теперь — доходяга, кожа задубела и почернела на солнце. Кожа да кости — все ребра под несусветными лохмотьями, прикрывавшими тело, можно пересчитать.

Хорн терпеливо ждал — выдержкой он обладал удивительной. Мужчина кое-как приподнялся на локтях, поднял голову. Веки были воспалены и взбухли — он едва смог приподнять их. Увидев Хорна, беглец искренне удивился, на лице его внезапно вспыхнули радость и надежда.

Снизу донесся отчетливый лай.

Человек открыл и медленно закрыл рот, язык у него почернел и заметно вспух. Он пытался что-то сказать — шея напряглась, однако ни единого звука из его вновь открывшегося рта. Наконец он собрался с силами и глухо, нечленораздельно выговорил:

— Воды! Ради Бога, воды…

Хорн снял канистру с водой со спины животного, затем отошел к ведущей наверх ступени и, прикрыв емкость от глаз беглеца, хорошенько встряхнул ее. Вода удивительно вкусно забулькала.

Мужчина захныкал, лицо его плаксиво исказилось. Он на локтях пополз к манящим звукам. Хорн еще раз потряс канистрой. Мужчина задвигался побыстрее, однако расстояние между подъемом и беглецом сокращалось слишком медленно.

— Шустрей, приятель, — подбодрил его Хорн. Он нетерпеливо огляделся — тьма сгущалась, облако пыли оседало все ниже и ниже. — Вот она, вода! Поспеши…

Беглец, кажется, услышал его и начал живее работать локтями и коленями. Лицо его скривилось от напряжения, однако прежняя плаксивая гримаса так и осталась на нем. Он полз и похныкивал. Глаза наполовину закрыты, взгляд остановившийся. Он как зацепил взглядом канистру, так и смотрел на нее.

Наконец Хорн помог ему подняться, прижал горлышко канистры к его губам. Горло беглеца конвульсивно содрогнулось. Еще раз и еще… Вода потекла по подбородку, начала капать на грудь.