Право на жизнь

— Варвара можно не брать в плен! Начальник сказал, что его можно убить! Тащите дротики, арбалеты!

Данила судорожно вздохнул, крепче вцепляясь в меч. Все обернулось совсем не в его пользу. И если друга Северьяна попытаются взять живым, то ему, варвару, такой любезности не окажут. Оставалось лишь стоять и ждать, когда наконец стражам принесут арбалеты, и тогда уж ромеи двинутся уверенно и нагло, вмиг утыкают стрелами и болтами, как ежа.

— Есть! — Громко крикнул Северьян. Данила аж подскочил на месте от неожиданности. Внутри все похолодело, но не от страха. От сладковатой, победной радости.

— Скорее сюда, пока не закрылась! — Рявкнул убийца.

Данилу не надо было долго уговаривать. Он уже ощутил себя в роли дурного ежа, и теперь несся по тесному, подпертому трещащими деревянными сваями коридору, ощущая в спине холод брошенного дротика. Но ромеи не спешили следом, видно арбалеты все еще не принесли. С губ слетала пена, как у коня прямо. Из глотки рвался крик, вперемешку с хрипом, все-таки не стояли, загнанные, а бежали. А пока бегут, всегда есть шанс. Маленький розовый шар в руке Северьяна разгорался все ярче, освещая путь на несколько шагов вперед и стены вокруг. Данила пробегая, успел ужаснуться. Тоннель прорыт под землей, стен нет, под ногами глинистая каша, над головой почва, даже торчат обрубки корней. Видно там, наверху, растут деревья. Мысль пронзила неожиданная, волнующая. Если сверху деревья, то значит Царьград позади? Это ж сколько они пробежали?

Земля время от времени осыпалась на голову, подгнившие сваи подозрительно скрипели, с неимоверным трудом удерживая над головой путников пласты земли. Данила представил, что сваи рушатся, содрогнулся. Вот уж незадача, заживо быть погребенными в земле, причем в одном из подземных ходов. И не имея возможности выбраться, чувствовать, как твое тело медленно загнивает, разлагается, в ноздри заползают черви, жуки всякие…

— Что пыхтишь? — Раздался веселый голос Северьяна, — опять какая-нибудь гадость причудилась.

— Опять, — прохрипел Данила. — Далеко нам еще?

— Ящер его знает, — беззаботно ответил убийца. — Думаю, пока тоннель не кончится.

— А он того, не обрушится? — Подозрительно спросил Данила. — Уж больно скрипит и пыхтит тут все.

— Не обрушится. Триста лет простояло и еще столько же простоит. Если конечно, не помочь…

Позади снова раздался слаженный топот. Крики, яростные вопли, угрозы, пока это все, на что были способны ромеи. Но если догонят, особенно на прямой, беды не избежать. Позади мелькнули факела, что-то хлопнуло, свистнуло. Еще несколько хлопков. Данила дернулся. Стрела с ярко-красным оперением воткнулась в сваю прямо перед самым носом. Вот уж незадача, еще бы чуть правее и все, считай отвоевался.

Тяжело вскрикнул Северьян. Только что резво бежал впереди, теперь захромал, через несколько шагов и вовсе упал. Данила подбежал, распаренный, запыхавшийся.

— Что случилось? — Бросил он коротко.

Северьян молча указал на ногу. Под коленную чашечку воткнулась стрела. Данила прикусил губу. Рана — дрянь. Хорошо если в бедро или в голень, выдернул, а мясо нарастет. Но коленка, совершенно другое. Даже если кость не раздроблена и не будет нагноения, все одно хромота до конца жизни. А Северьян будто этого и ждал, протянул кинжал Даниле.

— Держи, мне он больше без надобности. А тебе еще пригодится.

— Ты что, умирать собрался? Нет, я тебя не брошу, — уперся Данила, как баран.

Северьян закусил губу, приподнялся, держась за сваю.

— Дурак, не собираюсь я умирать. Сейчас не собираюсь. Но и ты мне не нужен, понимаешь? Ты для меня сейчас обуза.

— Тогда пошли! Побежали! — Данила потащил его за руку. Северьян отпихнул его.

— Беги отсюда. А мне нужно еще увидеться с Базилевсом…

Данила неуверенно попятился, прикрываясь мечом. Совесть глодала сердце, не позволяла оставить друга на смерть. Это хуже предательства… это и есть предательство…

— Уходи, — крикнул Северьян. — Быстрее! Ты же знаешь, меня они не тронут, у них приказ доставить живым. А тебя убьют, понятно. Убьют, как собаку! Да, вот еще, если я вдруг не вернусь, кинжал который я тебе дал, доставь лично князю Владимиру. Скажи, с приветом от Северьяна. Все понял?

— Понял, — пробормотал Данила, борясь с желанием кинуться обратно.

Северьян пошатываясь отошел в сторону, угадывая желание друга.

— А чтобы тебе неповадно было возвращаться… — крикнул Северьян Ударяя ромейским мечом по гнилой подпорке. Та треснула от первого удара, с потолка посыпалась земля.

— Прощай, Данила! — Крикнул Северьян, прежде чем земля обрушилась огромной, нескончаемой лавиной, засыпая дорогу вперед. Он сам сжег мосты, ибо имел возможность спастись. Но не было шанса вернуться… Однажды он уже отступил, не убил русского князя, попытался убежать… и попал к нему в услужение. Сейчас бежать нельзя. Иначе обратного пути не будет. Проклятые ромеи перекроют все, не проберешься. Теперь только вперед…

Подхватив все еще надежный меч, он медленно пошел навстречу приближающимся огням, прижимая к груди злосчастный амулет.

Начальник стражи ворвался в апартаменты Базилевса рано утром, когда тот только-только смог заснуть. Владыка хотел отругать нерадивого служаку, но видя довольную улыбку на его лице, не стал этого делать. Начальник стражи определенно пришел с хорошими новостями.

— Ну, выкладывай, — меланхолично молвил Базилевс, вперив взгляд в потолок. Потолок был белый, чистый, с красивым резным орнаментом вдоль верхатур.

— Темноглазый… русич пойман. Он ранен в ногу, но находится в сознании, и требует встречи с вами.

Владыка одобрительно хмыкнул. Порой и слуги могут преподносить приятные сюрпризы.

— А второй?

— Второй погиб, — вздохнул начальник стражи. — Русич, будь он неладен, подрубил сваи, и обрушил потолок, завалив проход землей…

— Погоди-ка, голубчик, — подозрительно проговорил Базилевс. — Что-то я не помню в Имперской башне ни каких свай, а уж тем более земли?

— Ну… русич нашел секретный ход… мы ломанулись за ним.

Базилевс присвистнул от удивления. Ну Северьян, ну шельма! Ничего мимо ушей не пропускает. Надо будет сказать магам, что теперь безопасного прохода больше не существует. Придется искать другой тоннель. Вот, зараза. Даже обреченный, он все равно успел наворотить такого, что волосы встают дыбом. Уничтожил самый перспективный путь сообщения, да не просто уничтожил — рассекретил. Вот уж действительно диверсант. Таких все же лучше иметь в числе друзей, нежели врагов. Посмотрим, что он скажет при встрече. Сам же просился поговорить… Белокамень настороженно затрепетал в руках, предчувствуя беду.

— Успокойся, — шепнул ему Владыка, будто маленькому ребенку. — Все хорошо. Убийца схвачен и неопасен теперь ему никогда до тебя не добраться.

Повернулся к начальнику стражи, бросил снисходительно.

— Ждите меня внизу, я через минуту спущусь. Интересно же, о чем хочет поговорить пленник, — усмехнулся Владыка.

Начальник стражи обреченно кивнул головой, попятился. Он отлично знал, что несколько минут могут растянуться и на часы. Базилевс был не слишком пунктуален в отношениях с подчиненными. Оно и понятно, слабый всегда должен ждать сильного, такой закон. Второе правило было куда жестче первого. Каждый сам за себя, гласило оно.

В подвале было светло и сухо. Будто и не смертника держали здесь, а так, случайно провинившегося стража. Даже связать не удосужились. Северьян усмехнулся. И правда, зачем связывать калеку, который и на ногах-то стоять не может, какое уж там передвигаться. Он попытался сесть поудобнее, поморщился. Нога распухла, стала вдвое толще здоровой, и походила на древесный ствол. Северьян ощупал рану, проверил, убедившись в очевидном. Кость раздроблена и не подлежит зарастанию. В лучшем случае, придется отрезать ногу. Иначе неизбежны опасные нагноения, заражение крови и прочая дрянь. Конечно, если повезет, обломки могут и выйти вместе с гноем, и тогда останется лишь хромота. Но Северьян давно истратил свою часть везения на три жизни вперед. К тому же, он так и не убежал, а лежит в подвале, в заточении. Пусть и в очень приличном подвале. Меч у него отняли, понятно, зачем пленнику меч. Но талисман не нашли, потому что и не искали. Какая им разница, таскает ли чужеземец с собой булыжник, а если таскает то зачем? У воинов был приказ и они его выполнили, а камни за пазухой не по их части.