Пуля для незнакомца

Раздевшись, Насио тихо скользнул под тонкое одеяло. Ирасема беспокойно вздохнула во сне, точно потревоженная посторонним звуком или неприятным сновидением, и скоро её дыхание снова стало ровным и безмятежным. Глядя на нее, Насио усмехнулся. Приключение сегодняшнего вечера, точно тонизирующее лекарство, обострило все его чувства и послужило отличной психологической тренировкой для завтрашнего дела.

Он закрыл глаза. Значит, Себастьян решил поиграть с ним, да? К счастью, в смертельных играх он, Насио, был профессионал, иначе сегодняшняя партия не закончилась бы для него так удачно. Тешась этой приятной мыслью, он вскоре уснул.

Глава 7

Утро вторника выдалось теплым и ясным. Из окна номера на восьмом этаже отеля «Серрадор» открывался чудесный вид. Проспект Бейра-Мар и изогнутая линия залива с высящимися вдалеке горами сверкали благодаря усилиям щедрой природы и исправной работе санитарно-технической службы Рио-де-Жанейро. Стоя у окна в халате, Насио наблюдал, как по проспекту медленно ползет грузовичок, останавливаясь через равные промежутки пути. Рабочие расторопно выгружали из его кузова деревянные турникеты и расставляли вдоль тротуара. Уличное движение было направлено в объезд южнее отеля «Глория» — маршрут движения кортежа был полностью готов. Насио мрачно усмехнулся. Арена для его захватывающего дух аттракциона под палящим южноамериканским солнцем была приготовлена загодя, точно он сам распоряжался всеми приготовлениями.

Он отвернулся от окна и, взяв в руки только что собранное ружье, легонько взвесил его на ладони. Прекрасный инструмент. Когда Насио почти сладострастно провел рукой по его стволу, оно показалось ему ещё более притягательным, чем в тот раз, когда он впервые дотронулся до него в доме у Себастьяна. Ружье было идеально сбалансировано: отличное дерево приклада любовно отполировано прежним владельцем до блеска, так что теперь его ложе напоминало тонкое стекло или лайку. Насио поставил оптический прицел и закрепил его, затем, отойдя вглубь комнаты, поднял ружье и прицелился, направив ствол на Мемориал воинской славы.

Внезапно в окуляре прицела появились четкие очертания угловатых современных изваяний из металла, застывших перед высоко взметнувшимся шпилем монумента. На площади рабочий в комбинезоне с метлой в руке наводил последний лоск перед торжественным актом — его лицо находилось от Насио на расстоянии в несколько дюймов. Насио тронул пальцем рубчатый ободок фокусира и навел резкость, остановив крестик прицела на лбу дворника. Он стал медленно опускать ружье, пока крестик не остановился как раз посреди джинсовой груди дворника, и повинуясь маятниковому движению рук, сжимающих метлу, повел ружье вслед за грудью. Палец чуть надавил на спусковой крючок и — расслабился. Насио с довольной улыбкой опустил ружье. При таком прекрасном освещении да ещё с таким прекрасным инструментом у него не должно возникнуть ни малейшего препятствия для успешного выполнения задания.

Ирасема наблюдала за ним в зеркале трюмо. Она ещё не успокоилась и кипела от ярости при воспоминании о том, как проснулась утром и нашла исчезнувшего накануне вечером Насио с блаженной улыбкой храпящим в своей постели. Она закончила свой туалет, нанеся последний слой пудры около уголков пухлых губ. Ей ещё представится возможность порасспросить Насио о его ночных похождениях, когда все трое соберутся снова у Себастьяна после мероприятия. Впрочем, кому какое дело будет до того, где пропадал Насио сегодня ночью — после «мероприятия»: каждый получит свою долю и они расстанутся, возможно, надолго и все волнения минувшей ночи скоро растворятся в бездне новой жизни, которую откроют для них полученные ими гигантские деньги…

Она развернулась на пуфике и уставилась на сообщника. Насио встретил её взгляд кривой усмешкой. Он не сомневался, что сама девчонка объясняет себе его оживленное состояние предчувствием внезапной связи, которая вчера вечером — к несчастью — между ними не возникла, и он также был уверен, что по какой-то необъяснимой причине теперь в её глазах затеплилась некая симпатия. Впрочем ему хватило здравомыслия понять, что то зародившееся чувство скорее всего никакого отношения не имело к нему самому, оно просто стало проявлением её возрастающего возбуждения по мере приближения кульминационного момента в их совместной работе.

Она спокойно спросила:

— Ну, как ты?

Его улыбка стала шире. С ружьем в руках он, похоже, чувствовал себя в её присутствии увереннее.

— Если ты хочешь спросить, не мандражирую ли я, то ответ отрицательный. Мне же не впервой, сама знаешь.

— Знаю. — Она испытующе глядела на него. — Но сегодня у тебя очень крупное дело. Раньше тебе такого не доводилось делать.

— Для тех, кого я убивал, все мои «дела» были одинаково крупными, — заметил он насмешливо.

— А для тебя?

— Для меня-то? — он пожал плечами. — Мне они были одинаково безразличны. Работа есть работа.

— Не считая того, что за сегодняшнюю работу ты получишь такие деньги, которые тебе и не снились.

— Верно. Но ведь и ты и Себастьян получите столько, сколько вам тоже не снилось.

— Да. — Она резко встала, давая понять, что разговор окончен, и обвела взглядом комнату. — Я ухожу. Все, что мне нужно, я взяла, остальные вещи можешь бросить в номере. А сам начинай готовиться.

— Я уже готов.

Ирасема приоткрыла рот, чтобы возразить, но передумала, и взяла свою сумочку.

— Я позвоню тебе из «Глории», как только кортеж двинется по проспекту, и скажу тебе, в какой он машине и где сидит. Не занимай телефон…

Насио улыбнулся. Ну, так кто же мандражирует? За все время, что они провели в гостинице, он ни разу не воспользовался телефоном и, разумеется, не собирался этого делать в такой ответственный момент. Ирасема чуть зарделась, догадавшись о его мыслях, но решила не тратить время на препирательства.

— И не забудь про телевизор. Любая передача, кроме…

— Помню! Кроме музыкальной. — Насио бросил ружье на кровать. — Ну, иди.

— Да, — она двинулась к двери, но в последний момент остановилась. — И ещё не забудь про дверную ручку — протри её перед уходом. И вывеси снаружи табличку «Прошу не беспокоить». — Она запнулась, точно раздумывая, стоит или нет ещё раз повторить эти инструкции, в конце концов заставив себя воздержаться. Вместо того она стрельнула на него своими черными глазами, бросила «Удачи тебе!» — и с этими словами вышла из номера.

Насио смотрел на закрывшуюся дверь с презрительной усмешкой. «Удачи тебе». Не надо было так говорить. С его точки зрения — точки зрения профессионального убийцы — он никогда не задумывался о судьбе своей жертвы, но все-таки его неприятно резануло это неуместное пожелание удачи в убийстве. Да и при чем тут удача — тут все дело в опыте и мастерстве.

Он глубокомысленно вздохнул. А может, оно и к лучшему, что ничего у них не вышло за эту неделю совместного проживания в одном номере: даже если бы девка и согласилась, лечь с ним в койку — это же все равно что нырнуть в бассейн с пираньей. Он даже почувствовал жалость к Себастьяну. Это её материнское к нему отношение рано или поздно ему надоест, и тогда… Да впрочем это же не его проблемы, а — Себастьяна. Его проблема сейчас аккуратно выполнить работу и унести ноги, дождаться пока улягутся страсти, а после решить, как с толком распорядиться сказочным гонораром. Что сделать будет не труднее, чем убить вчера того болвана-легавого, подумал Насио с усмешкой. Труднее решить проблему Себастьяна: получив свой куш, он-то сумеет заполучить себе девчонку.

Насио помотал головой, думая о том, с какими же странными людьми приходится ему сейчас иметь дело. Он скинул халат и не спеша начал одеваться.

Вдоль деревянных турникетов уже собирались толпы зевак: военные полицейские в выцветших мундирах и непомерно больших касках стояли неподвижно, заложив руки за спины, через каждые двадцать-тридцать ярдов перед ограждением. Насио стоял у занавешенного окна и сверху обозревал открывающийся ему с восьмого этажа вид, мысленно измеряя расстояние до своей будущей цели и оценивая возможные осложнения. Между его отелем и проспектом Бейра-Мар раскинулась Парижская площадь — зеленый пояс высоких деревьев и аккуратных сквериков. Несколько деревьев в южном углу площади блокировали вид на проспект. Зелень скрывала и часть площади перед военным мемориалом. Но основная часть маршрута лежала как на ладони, к тому же все подъезды к монументу отлично просматривались. Насио сжимал и разжимал кулаки, стараясь расслабить пальцы. По пустому проспекту промчался телевизионный фургон: установленная на его крыше телекамера была похожа на уши диковинного чудовища, рыщущего в поисках пищи.