Пуля для незнакомца

Много раз в эти дни — и даже ещё чаще в долгие бессонные ночи — Насио подумывал нарушить инструкции и наведаться в «Малока де Тижука» на пляже. В лучшие времена он провел там немало приятных часов и, кажется, впервые в жизни начал по достоинству оценивать эту счастливую пору. Конечно, какая беда случится, если он пропустит там стаканчик, да и девчонки из задних комнат не представляют опасности, ведь они часто меняются и навряд ли какая-нибудь из «стареньких» все ещё работает там и узнает его. И все же риск был велик, и всякий раз, когда такая мысль закрадывалась в его голову, он её отметал. У него ещё будет время на эти развлечения — вот только выполнит работу, получит бабки. Хотя, конечно, ужасно жалко…

Вечером в понедельник, накануне рокового проезда кортежа по улицам Рио-де-Жанейро, Насио сидел в кресле перед телевизором, пытаясь следить за развитием сюжета старой испанской мелодрамы, который уже в момент её появления на экранах тридцать лет назад был маловразумительным и ничуть не улучшился после дублирования картины на португальский. Бред какой-то! Он наклонился вперед и стал крутить ручку переключателя каналов: он попал на женщину, то ли объяснявшую, то ли рекомендовавшую какой-то кулинарный рецепт, потом на грудастую и голосистую певицу, которую ничуть не смущал оператор, протягивающий телевизионный кабель между её ног, и наконец на мужчину, лихорадочно шарящего в ворохе бумажек в поисках последнего сообщения.

Нет, хватит! Он выключил телевизор, вскочил на ноги и беспокойно пробежался по номеру. Слава Богу, завтра конец этой бессмысленной отсидке в гостинице. На комоде лежали его очки в золотой оправе и дурацкие подкладки под щеки. Он не снимал усов и резиновых перчаток и теперь стал яростно чесать верхнюю губу, как обычно раздражаясь зуду от засохшего на коже гуммиарабика и ещё более раздражаясь оттого, что в перчатках-то и почесаться как следует невозможно.

Он бросил взгляд на часы. Где же эта чертова Ирасема? Она обычно так не задерживалась. Вообще-то говоря, возвращаясь с ужина, Насио обычно находил её в постели. Может быть, с ней что-то случилось? Может быть, весь план полетел к черту? В этом случае его недельное безделье в Рио — это просто какая-то насмешка… Он злобно помотал головой. Нет, если уж что-то в их плане и могло сорваться, то это должно было произойти раньше. И он не был бы на свободе. Нет, с планом все в порядке. Их легенда устоялась, в отеле к ним уже привыкли: несколько раз бывало, что когда они возвращались вместе, клерк за стойкой отдавал им ключ, не спрашивая даже, из какого они номера, а лифтеры довозили их до нужного этажа без лишних вопросов. Если они и проезжали мимо своего этажа, то лишь по причине того, что мальчишка-лифтер, заглядевшись на Ирасему, нажимал не на ту кнопку.

В дверь тихо постучали, а через несколько секунд в замке повернулся ключ. Он торопливо нацепил очки, вложил в рот обе защечные подкладки и развернулся к двери лицом, сунув облаченные в резиновые перчатки ладони в карманы халата. Дверь открылась и вошла Ирасема, одарив его приветливой улыбкой, но Насио знал, что улыбка предназначается для мальчишки-лифтера, с обожанием взиравшего на неё из-за спины. У него в руках были свертки с наклейками «Месблы» — крупнейшего универмага столицы. Мальчик положил свою ношу на кровать, с благодарным кивком принял от женщины мелочь и, зардевшись, шмыгнул прочь из номера, закрыв за собой дверь. Насио снял очки и метнул свирепый взгляд на напарницу, раздраженный тем, что её улыбка растаяла как только закрылась дверь за мальчишкой.

— Ну? — грубо спросил он. — И где же ты была? По магазинам ходила? Разве ты этим должна заниматься? Тебе же было сказано…

Ее вздернутая рука оборвала поток его претензий. Она подошла к телевизору, включила его и, когда голоса с экрана зазвучали достаточно громко, чтобы заглушить их разговор, выпрямилась и холодно взглянула на Насио.

— В чем дело?

Насио машинально проглотил клокотавшую в нем ярость, и заставил себя говорить спокойно.

— Тебе надо было принести сегодня ружье.

Она кивнула в сторону кровати.

— Ружье в этих свертках. — От её саркастического замечания у него даже лицо зарделось. — Не могла же я маршировать через гостиничный вестибюль с ружьем за плечом.

Он двинулся к сверткам, не обращая внимания на её слова. Но его остановил её окрик.

— Не разворачивай сейчас! Пусть так остается до завтра. Положи все в комод.

— Я сам знаю…

Он с таким же успехом мог вообще не раскрывать рта. Она продолжала надменным тоном, каким всегда с ним разговаривала.

— Я иду спать. Я очень устала.

Насио только покрепче сжал зубы, чтобы не произнести всех тех злобных слов, что жгли ему язык. Хорошо, что завтра все будет кончено. Еще один день — одна ночь — с этим ходячим айсбергом — и он не отвечает за последствия. Он её либо задушит, либо изнасилует! Или и то и другое. Невозможная баба!

Ирасема подошла к кровати, покачивая на ходу широкими бедрами, раскрыла свой чемодан, достала штаны и халат. Потом оглянулась и бросила на него спокойный взгляд, точно он был простой мебелью.

— И не включай телевизор слишком громко. Я хочу поспать.

— Погоди-ка! — непроизвольно сорвалось с губ Насио. — Почему ты все время так со мной разговариваешь? И смотришь так? Точно я какой-то пес шелудивый. Мы же напарники. — Гнев, зревший в нем все эти дни, грозил вырваться наружу. — Да чем ты лучше меня? Или твой Себастьян?

Выражение её лица совершенно не изменилось.

— Себастьян и ты? Да тут и сравнивать нечего. — Она прислонилась к комоду, держа в руках халат. — Себастьян — мужчина…

— Это Себастьян-то мужчина? Да Себастьян трус, жирный смазливый трус. Да он же зарабатывает на жизнь, беря подряды на заказные убийства! Потому что у самого кишка тонка убить! И ты считаешь этого ублюдка мужчиной?

— Да, — спокойно ответила Ирасема. — Я знаю, что он трус. И поэтому он мужчина. Тебе этого не понять, — и впервые за все время в её взгляде мелькнуло нечто вроде жалости.

— Да, не понять.

— Видишь ли, я нужна Себастьяну. Он не в силах справиться с делом один.

— В деле, которым сейчас занят Себастьян, я нужен ему куда больше.

Она покачала головой.

— Нет. Я же знала, что тебе не понять. Кроме того, Себастьян два года назад вытащил меня из «Малоки де Тижука». Он обошелся со мной хорошо. Я счастлива с ним…

— «Малока»? — усмешка на худом лице стала злобной. — И после этого ты спишь тут в этом вдовьем наряде да ещё одна в постели?

Ирасема внезапно выпрямилась — её лицо потемнело. Сразу было видно, что она уже пожалела о затеянном разговоре.

— Да. И тебе ничего не светит. — Она быстро прошла в ванную и заперла за собой дверь.

Насио молча смотрел на закрытую дверь. До его ушей донесся шум воды из душа. Девка из «Малоки де Тижука», а он всю неделю спал один! В его ушах стоял шум воды и он мысленно представил себе, как она раздевается, задергивает занавеску и встает под струю воды. Та же самая картина рождалась в его мозгу все шесть проведенных в этом номере ночей и всякий раз он с трудом сдерживался. А ведь он не знал о её лихом прошлом. Теперь сил сдерживаться уже не было.

Шум воды смолк. Вот она вышла из ванной, её гладкое тело блестит от капелек воды, полотенце скользит по её выпуклостям, изгибам… Теперь она берет пуховку и… Он застонал. Он так отчетливо представил себе эту картину, что не сразу услышал громкий стук в дверь номера.

В дверь снова постучали — на этот раз громче и настойчивее. Он выплыл из своей сладостной грезы и уставился на дверь. Кого там черт принес? Он нахмурился. Наверное, опять мальчишка-носильщик с каким-нибудь идиотским вопросом — лишь бы снова увидеть даму своей мечты. Насио подошел к двери и приложил ухо к замку.

— Кто здесь?

— Откройте!

Носильщик не разговаривает таким тоном с постояльцами. Насио, прищурившись, обвел взглядом комнату, точно искал убежище, а его рука автоматически потянулась к правому боку, где обычно он носил револьвер. Стук повторился. Он лихорадочно соображал.