Пуля для незнакомца

— И куда же мне бежать?

— Сюда. У тебя будет достаточно времени, чтобы скрыться до того, как после возникшей паники полиция нагрянет в отель. И все же убедись, что за тобой нет хвоста. Я буду ждать тебя здесь, даже если Ирасема не успеет вернуться. После этого… — Себастьян улыбнулся. — Получишь остаток и свободен.

Насио стиснул зубы, снова перебирая в уме услышанное. Все выглядело вполне выполнимым, как всегда у Себастьяна, но все же чуточку сложно, слишком сложно — а это Насио не нравилось. В прошлые разы он просто подходил к жертве в баре или на улице, стрелял и убегал. Он понял, что это дело существенно отличается от всех прошлых и что в этом покушении явно замешаны очень большие люди, но тем не менее…

— Ну что? — Себастьян занервничал.

Насио спокойно взглянул на него.

— Ну если хочешь знать мое мнение, то тут ты слишком перемудрил. Если бы ты просто сказал мне, кого надо убрать, и предоставил все остальное мне…

— Нет. Сейчас — нет. Сейчас все будет так, как я сказал; потому что сейчас очень важно, чтобы тебя не повязали и чтобы ты не заговорил. — Себастьян, похоже, понял, что означали только что произнесенные им слова: что в прошлые разы это как раз не имело столь большого значения. И добавил извиняющимся тоном. — Ну ты же понимаешь. Люди, завязанные в деле, платят гигантские деньги, желая получить гарантию того, что мы не проколемся, а лучшая гарантия этого — чтобы тебя не повязали. А единственный способ для тебя этого избежать — строго следовать плану. Если ты хочешь что-то предложить, улучшить, ради Бога — я готов тебя выслушать. Но в целом план остается таким, каким я тебе его изложил.

— Что ж, дело может выгореть…

— Ну и лады. — Себастьян воспринял слова Насио как согласие работать и встал. — Теперь, если хочешь помыться и одеться, то ванна и одежда наверху. Я тебе помогу приклеить усы, подложить подкладки под щеки, ну и наложить прочий грим. Потом можешь поиграть с ружьем в свое удовольствие. А вечером мы снова все прогоним по новой, пока у тебя не отложится в голове все, что тебе надо делать. Шаг за шагом.

— Мысль здравая, — согласился Насио и встал, придерживая одеяло. Он бросил взгляд на женщину, постаравшись сделать это как можно более оскорбительно для нее.

— А ты все что-то молчишь.

Лишь легкий румянец на щеках Ирасемы выдал её негодование от того, что гость так беззастенчиво её разглядывает. Она презрительно улыбнулась.

— Я открываю рот, когда есть что сказать.

Насио продолжал её разглядывать.

— Посмотрим, как оно будет в отеле, — кратко бросил Насио и пошел наверх. Вдруг он остановился и, нахмурившись, обратился к Себастьяну.

— И последний вопрос. Ты все подробно рассказал, что каждый из нас будет делать, чтобы заработать эту кучу денег. Ирасема будет в «Глории» отслеживать для меня клиента. Я буду в «Серрадоре» стоять у окна с ружьем. А ты-то что будешь делать?

Коренастый улыбнулся. В первый раз, похоже, его улыбка была искренней. Кончики пальцев правой руки сложились и слегка потерлись друг о друга типичный бразильский жест.

— Я-то? Я займусь самым главным — обеспечением гонорара.

Глава 4

Буря с короткими перерывами, бушевала над Рио ещё три дня, а потом, внезапно решив, что гористое лицо бразильской столицы уже достаточно вымыто и великолепный город вполне готов для приема высоких гостей с обоих американских материков — двинулась к северу, чтобы обрушить свою мощь на Белу-Оризонти. На улицы тотчас высыпали толпы дворников спешно убирать горы грязи, драные картонные ящики, ошметки водопроводных труб, смытых с горных фавел и разбросанных по всем набережным и мозаичным пешеходным дорожкам прибрежных улиц. Что верно, то верно: уличные дворники сконцентрировали свои усилия лишь на том районе города, где должны были появиться делегации ОАГ, и это было самое правильное решение. В конце концов зачем заставлять бедных жителей Рио вычищать бульвары и проспекты, когда они все равно очень скоро все вокруг замусорят. Кроме того под палящим тропическим солнцем грязь вскоре превратится в легкую пыль и ветер унесет её к подножьям гор или сдует в океан, а коробки и трубы растащат обитатели трущоб задолго до того, как за ними приедут мусорщики и заберут эти сокровища для собственных нужд.

Мистер Уилсон, направляющийся вечером в пятницу из американского посольства домой после томительного и непродуктивного дня, проскочил туннель от Ботафого до Копакабаны, свернул с авениды Принцеса Изабель на авениду Атлантика и лихорадочно ударил по тормозу чтобы избежать столкновения с последним автомобилем длиннющей пробки растянувшейся на сотни метров. Он поставил рычаг переключения скоростей на «нейтрал», чтобы поберечь трансмиссию своей старушки и сидел, подрагивая всем телом в такт астматическому урчанию двигателя, вдыхая теплый вечерний бриз и разглядывая приятный пейзаж залива под вечерней луной, и чувствовал, как испаряется усталость этого муторного беспокойного дня.

Начать с того, что стенографистка, которая утром прилетела из Вашингтона для работы на конференции, отняла у него целых два часа, возмущенно повествуя о том, как на улице её ущипнул за зад мерзкий бразилец. Большую часть этих пущенных коту под хвост двух часов Уилсон потратил на тщетные попытки понять, кому же понадобилось так польстить этой выдре, при этом он с самым серьезным видом уверял её, что эта выходка была явно частью тщательно спланированной кампании по подрыву нормального рабочего графика правительственной стенографистки и что самое патриотичное было бы просто проигнорировать инцидент. После этого Уилсон принял круглобокого бизнесмена из Зении, штат Огайо, который злобно рассуждал о том, что уж если в хваленом отеле «Миракопа» не нашлось воды для столь именитого гостя, как он, то это произошло с единственной целью нанести личное оскорбление гражданину Соединенных Штатов — и что же сотрудник службы безопасности намерен с этим делать?

Длинная вереница автомобилей на авениде Атлантика дернулась и медленно поплыла вперед, но вдруг, словно застигнутая врасплох столь неожиданным избавлением от пробки, замерла. Уилсон машинально нажал на тормоз, вздохнул и по привычке взглянул в окна пятого этажа углового жилого здания. К его удивлению, знакомое окно было освещено, а это говорило о том, что либо его импульсивный приятель капитан да Силва по необъяснимой причине находится дома, либо в его квартиру влезли беспечные воры. Слабо надеясь на первое, он свернул к тротуару, ища глазами место для парковки. На вечер у него не было никаких планов, так что, может быть, удастся поужинать с капитаном. А даже если капитан занят, можно пропустить у него стаканчик, немного отдохнуть — а там, глядишь, и пробка рассосется.

Он нашел местечко между знаком «Стоянка запрещен» и пожарным краном, запер машину, пересек широкий тротуар и вошел в вестибюль здания. Автоматический лифт быстро поднял его на нужный этаж, он прошел по кафельному полу холла к двери и нажал на кнопку звонка. Ждать ему пришлось долго, так что он уже подумал о возможности присутствия в квартире непрошеных гостей, но тут дверь распахнулась. Да Силва, завернутый в купальную простыню, воззрился на него с удивлением, потом отошел в сторону и мотнул головой, приглашая зайти.

— Привет тебе! — Он отступил вглубь коридора, поплотнее завернувшись в простыню. — Ты меня из душа вытащил. Проходи, налей там себе. А я пока оденусь. Я вернулся ненадолго. Мне надо опять ехать в управление.

Уилсон кивнул, прошел к бару, взял бутылку и два стакана и наполнил оба.

— Очень жаль, я-то надеялся, что мы вместе поужинаем! — крикнул он, чтобы капитан в соседней комнате смог его услышать. — Ты в последние дни работаешь чуть ли не круглые сутки! — добавил он.

— В последние дни? — отозвался да Силва из спальни. — Да все двадцать шесть часов в сутки. А может быть и двадцать восемь, да они пролетают так быстро, что кажется, прошло всего-то двадцать шесть. — Он вошел в гостиную, держа в руках брюки и рубашку. Одевшись, да Силва встал перед большим зеркалом, причесал непокорные черные кудри. Потом прошлепал босыми ногами к бару, взял предложенный ему Уилсоном стакан, весело отсалютовал им приятелю и выпил.