Чары воительницы

У Колина раньше были девственницы. На самом деле он славился своей нежностью и заботливостью по отношению к ним. Многие девушки приходили к нему с единственной целью — расстаться со своей девственностью. Но с Хеленой он не использовал ничего из своей прославленной искусности. Он причинил ей боль.

Колин отвел пальцем волосы с ее лба.

— Милая Хелена, почему ты не…

Нельзя исправить то, что уже сделано. Нет никакого способа возместить то, что он забрал. Но, по крайней мере, он может улучшить для нее это испытание.

Хотя лоб Хелены был нахмурен, в глазах ее все еще теплилась страсть. Во всяком случае, он не убил все ее желание.

— Через минуту боль утихнет, и тогда я обещаю, что все будет лучше, — пробормотал Колин, прижимаясь щекой к ее щеке. — Воистину я унесу тебя на небеса, на которых ты еще никогда не бывала.

Хелена все еще учащенно дышала, остановившись в каких-то мгновениях от оргазма, и Колин так же завис над краем. Но его отрезвляющее открытие немного укротило его желание. Что, несомненно, было полезно.

— Расслабь свои мышцы вокруг меня, — прошептал он. — Это уменьшит боль, если ты…

Хелена гордо тряхнула головой.

— Это ничего, — пробормотала она. — Твой кинжал не такой уж острый.

Если бы ситуация не была такой серьезной, ее слова заставили бы его улыбнуться.

— Я вообще не собирался причинять вам боль, миледи. Если бы я только знал…

— Поцелуй меня.

Колин моргнул.

— Что?

— Поцелуй меня, — повторила Хелена.

Осторожно, пытаясь разгадать ее намерение, Колин прижался губами к ее губам. Она ответила на его поцелуй и постепенно стала как будто таять от нежности его рта. Она пошевелила бедрами под ним, приноравливаясь к его вторжению. Колин чувствовал, как Хелена расслабляется, и с облегчением вздохнул, зная, что с этого момента для нее все будет только лучше.

Он позволил своей руке скользнуть вниз между ее грудей, потом по слабому изгибу ее живота и к нежным кудряшкам под ним.

— Можно?

Хелена посмотрела на Колина затуманенными изумрудными глазами:

— Я настаиваю.

Колин улыбнулся. Боже, какая же она притягательная, даже посреди этой неудачной ситуации. Ее отвага и боевой дух делали ее еще более соблазнительной. Хелена не была беспомощной девицей, которая разрыдается, чувствуя свой позор. Она была настоящей воительницей, достойной восхищения Колина. И, постепенно возрождая к жизни угли ее желания, он начал думать, что то, что он чувствует к ней, может быть, больше, чем просто вожделение, больше, чем восхищение.

Может быть, кинжал Колина и не такой уж острый, думала Хелена, но он внушительного размера. Он как будто наполнил ее до краев. Это не было неприятное ощущение, просто непривычное. Когда его пальцы начали творить над ней свою божественную магию, она подвинула бедра вперед и назад, ища… чего-то. Вначале Колин повторял движения Хелены, оставаясь неподвижным внутри ее. Но вскоре, когда его поцелуи углубились, а ее сердце грохотало в груди и кожу покалывало от желания, она выгнулась назад, рассчитывая на его движение, вынуждая его частично выйти.

Колин вздохнул, и Хелена тоже сделала дрожащий вдох от этого очаровательного трения. Но он все равно не спешил двигаться.

— Ты готова? — прошептал Колин.

Вместо ответа она потянулась вверх, снова вбирая его в себя, наслаждаясь полным ощущением и стоном удовольствия, который она вызвала у Колина.

— О, миледи, чего вы просите?

Колин нахмурил лоб, и глаза плотно закрылись, как будто он страдая от какой-то мучительной пытки.

И все же Хелена не проявила к нему милосердия. Она выгнулась назад и снова толкнула бедрами вперед, и он резко втянул воздух сквозь стиснутые зубы.

«Это победа», — подумала Хелена, чувствуя головокружение от власти. Вскоре она заставит Колина поддаться страсти, так же как недавно сдалась она. Это было пьянящее ощущение.

Может быть, если бы все так и продолжалось, она бы одержала эту победу. Но Колин вдруг перестал повиноваться ее манипуляциям. Он схватил удила ее неудержимого желания и стал направлять его по своему собственному курсу.

Он погрузился вперед, сначала медленно, потом отступил, и с каждым рассчитанным движением он шептал ей на ухо слова ободрения.

— Да, — выдохнул он. — Медленно. Вот так. Нежно.

С каждым толчком голос Колина становился все более хриплым, пока не превратился в рваные слоги, которые уже больше не были словами, и Хелена испытала что-то вроде удовлетворения от того, что он, похоже, потерял контроль. Но, будь проклято ее податливое тело, она теряла контроль столь же быстро.

Внутри Хелены нарастала пульсирующая боль, более глубокая и всеобъемлющая, чем все, что было раньше. Она застонала, когда ее бедра стали двигаться по собственной воле, подстраиваясь под его толчки. Теперь кончики пальцев Колина ласкали ее настойчивее, поднимая Хелену на все более высокие уровни ощущений, и он сам поднимался вместе с ней. Она вонзила ногти в его плечи, цепляясь за что-то, что ей казалось самым надежным в мире. Потом огонь разгорелся так яростно и распространялся быстрее, чем Хелена могла тушить его, обнаружив, что ее самоконтроль сгорает.

Как раз когда она достигла самого края беспомощности, она услышала, как Колин задержал дыхание, раз, другой. Она открыла глаза и увидела самое совершенное выражение страсти, и предвкушения, и чистого желания на его лице. И именно это выражение катапультировало Хелену из земной страсти в сферу такого блаженства, такой эйфории, такого абсолютного удовлетворения, что она закричала от восторга, дрожа, как сокол, вынырнувший из высочайших небес.

Колин застонал вместе с ней, зарываясь лицом в ее волосы и лелея ее во властных объятиях, выталкивая без остатка свое семя.

А потом единственным, что осталось от их сумасшедшего путешествия, был звук их смешанных вздохов. В конце концов, их тела перестали дрожать. После такого хаоса тишина казалась сокрушительной. Хелена никогда не чувствовала себя такой опустошенной, даже после самой яростной битвы. Она лежала на кровати, как увядшая водоросль, выброшенная волной на берег.

Колин говорил правду. Он унес ее на небеса. Никогда в жизни она не испытывала такого экстаза. Никогда не чувствовала такого огня в своих венах. Даже в самой горячей битве ее кровь не бежала так быстро.

Но, самое любопытное это то, что Хелена не могла бы сказать с уверенностью, кто вышел победителем в этой битве. Часть ее праздновала триумф. В конце концов, Колин ведь лежал на ней, распластавшись, как мертвый, одна нога заброшена на ее ноги, руки раскинуты, тело обмякло — враг, поверженный ее рукой. И все же другая часть ее чувствовала, что он снова победил ее. Колин заставил ее поддаться своим страстям, и у Хелены не было силы сопротивляться его соблазнению.

Нет, поправилась она, соблазнение вовсе не было его идеей. Оно родилось из ее собственной жажды мести и ее проклятой импульсивности.

Только на этот раз она заплатила за эту импульсивность своей девственностью.

Хелена была не настолько наивна, чтобы считать, что это вина Колина. Эта ноша лежит на ней. Она поощряла его, нет, искушала его. Он даже не подозревал, что она девственница. Его нельзя винить за то, что он взял то, что она с такой готовностью предлагала ему.

Кроме того, философски размышляла Хелена, нежась в теплом ореоле их совокупления, даже лучше, что дело сделано. Для нее не имеет значения, была ли она девственницей. До прибытия Пейгана она все равно никогда не планировала выходить замуж. Она была девой-воительницей.

Воистину ей даже мог бы понравиться такой способ развлекаться, так же сильно, как ей нравится фехтование. В конце концов, не зря же говорят, что свидания — это второе любимое упражнение рыцарей. Даже сейчас Хелена чувствовала, что ее чресла пробуждаются вокруг него, ее соски затвердели, упираясь в его твердую грудь, напряженная вибрация предвкушения пела в ее крови, когда она готовилась снова сразиться с ним.