Страница 16 из 20
В качестве заметки на полях стоит упомянуть о Гиммлере, который признавал, что совершение злодеяний могло неблагоприятно отразиться на психике немецких солдат. Поэтому он издал инструкции командирам частей СС, направленные на то, чтобы стресс от постоянных убийств не привел военнослужащих к «озверению». Это показывает, что моральные ценности были вывернуты наизнанку. Гиммлер видел в своих эсэсовцах жертв собственных зверств, не думая о тех людях, которых те убивали.
Еще одна тема связывает уже рассмотренные выше, предваряя многие из тех, которые я буду продолжать исследовать. Совершение изнасилования в военное время – это не имеющее оправдания применение насилия военной машины против беззащитного гражданского населения. Во Второй мировой войне, особенно в конце, это явление превзошло все ранее известные масштабы во время любой другой войны в истории. Главным побуждающим фактором, особенно сразу же после сражения, служила месть, но ей было позволено выйти из-под контроля из-за первоначальных неудач со стороны каждой из воюющих армий. Последствия для нравственного и физического здоровья людей, особенно в Центральной и Восточной Европе, где изнасилования были распространены шире всего, были тяжелейшими.
Изнасилование всегда ассоциировалось с военными действиями. Вообще говоря, чем более жестока война, тем больше вероятности того, что в ней будут происходить изнасилования женщин врага. На завершающих этапах Второй мировой войны самые ужасные случаи изнасилований, безусловно, имели место в тех районах, где шли самые тяжелые сражения. Существуют даже свидетельства самих женщин: они находились в большей опасности во время и сразу после напряженных боев. Некоторые свидетели даже предполагали, что изнасилование было неизбежным ввиду жестокости боев, в которых они участвовали. «Что сделаешь? – заявил один русский офицер. – Это война, люди звереют».
Самые ужасные случаи известны в Восточной Европе, в районах Силезии и Восточной Пруссии. Однако изнасилования происходили не только в регионах, прилегающих к местам сражений. Они участились повсюду во время войны, даже в тех районах, где не было боевых действий. Например, в Великобритании и Северной Ирландии число сексуальных преступлений, включая изнасилования, увеличилось почти на 50 % между 1939 и 1945 гг. и вызвало огромную озабоченность в тот период.
Не существует однозначных объяснений колоссальному увеличению числа изнасилований, происходивших в Европе на последних этапах войны и после нее, но есть несколько определенных тенденций, общих для всего континента. Штатские мужчины лишь иногда несли ответственность за совершение этого преступления, поскольку это была преимущественно военная проблема: когда армии союзников окружили Германию со всех сторон, с ними пришла и волна сексуального насилия, наряду с другими преступлениями. Хуже всего дела в этом отношении обстояли там, где царила неразбериха, например сразу после тяжелого сражения или в войсках со слабой дисциплиной. Важно отметить: изнасилования происходили несравнимо чаще в тех странах, которые скорее завоевывались, а не освобождались. Это наводит на мысль, что месть и желание занять господствующее положение главенствовали, становясь движущей силой массовых изнасилований в 1945 г.
Исследования говорят о том, что изнасилования в военное время отличаются особой жестокостью и особенно широко распространены там, где между оккупационными войсками и гражданским населением больше культурных различий. Эта теория, безусловно, была порождена событиями Второй мировой войны. Французские войска в Баварии «прославились» особо. По словам англичанки Кристабель Биленберг, которая жила в деревне рядом со Шварцвальдом (горный массив на юго-западе Германии. – Пер.), марокканские войска «перетрахали всю долину», как только появились здесь. Позднее их сменили войска из Сахары, которые «прибыли ночью, окружили каждый дом в деревне и изнасиловали всех женщин в возрасте от 12 до 80 лет». В городе Тюбингене марокканские войска насиловали девочек от 12 лет и женщин до 70 лет. Ужас этих женщин усиливала чужеродная внешность мужчин, особенно после многих лет нацистской расовой пропаганды.
Культурные различия также служили факторами, сыгравшими свою роль на Восточном фронте. Презрение, которое многие немецкие солдаты испытывали по отношению к живущим на востоке «людям второго сорта», когда они вторглись в Советский Союз, безусловно, внесло свой вклад в жестокое обращение с украинскими и русскими женщинами. Василий Гроссман побеседовал с одной учительницей, которая была изнасилована немецким офицером, угрожавшим пристрелить ее шестимесячного ребенка. Другая русская школьная учительница по имени Женя Демьянова описала, как подверглась групповому изнасилованию больше чем дюжиной немецких солдат после того, как один из них отхлестал ее конским хлыстом. «Они разорвали меня на куски, – написала она. – Я просто труп».
Когда фортуна переменилась и Красная армия стала наступать на Центральную и Юго-Восточную Европу, солдаты под влиянием расовых и культурных мотивов действовали подобным образом. В Болгарии, например, по сравнению с ее соседями, едва ли кто-то пострадал от изнасилований, отчасти потому, что русская армия в Болгарии была более дисциплинированной, чем некоторые другие. Кроме того, Болгария и Россия схожи в культурном и языковом аспектах и целый век находились в дружеских отношениях. Когда Красная армия пришла сюда, ее искренне приветствовали большинство болгар. В Румынии, наоборот, язык и культура очень отличались от советских, и она до 1944 г. вела с Советами жестокую войну. В результате румынские женщины пострадали больше болгарок.
В Венгрии и Австрии положение женщин было еще хуже, а в некоторых районах поистине ужасающим. И вновь все упиралось в культурные различия между двумя сторонами, но в этом случае враждебность подогревалась тем, что венгры и австрийцы, в отличие от румын, по-прежнему воевали с СССР, когда сюда пришла Красная армия. (Советским командованием были отданы приказы, в соответствии с которыми немало насильников было расстреляно. В гитлеровской армии солдаты освобождались от ответственности за любые преступления против гражданского населения оккупированных территорий. – Ред.) Многие женщины в районе Чаквара, к западу от Будапешта, подвергались такому бесчеловечному насилию, что их спины ломались под мужским натиском. Двадцатитрехлетняя венгерка Алин Полш из Трансильвании получила, таким образом, болезненные, но, к счастью, преходящие травмы. Ее насиловали многократно на протяжении нескольких недель, и она часто не знала, сколько мужчин нападали на нее в течение ночи. «Это не имело ничего общего с объятиями или сексом, – написала она позднее. – Это не имело ничего общего ни с чем. Это была – теперь, когда я это пишу, я подобрала точное определение – агрессия. Вот что это было». Ее также мучило знание того, «что подобное происходит по всей стране».
Но именно в Германии изнасилования были распространены более всего. В Восточной Пруссии, Силезии и Померании были изнасилованы, а затем убиты десятки тысяч женщин во время вакханалии поистине средневековой жестокости. Мари Науман, молодая мать из Баервальде в Померании, была изнасилована, а затем повешена толпой солдат на сеновале вместе с мужем, а в это время ее детей задушили веревками. Какие-то штатские поляки сняли ее с веревки еще живой и спросили, кто сделал это с ней. Она сказала им, что это были русские, они обозвали ее лгуньей и избили. Не имея сил вынести все, что с ней случилось, она попыталась утопиться в близлежащем ручье, но не смогла завершить это. Промокнув насквозь, пошла на квартиру к одной знакомой, где случайно встретила другого русского офицера, который изнасиловал ее еще раз. Вскоре после того, как он ушел, пришли еще четверо советских солдат и изнасиловали ее «неестественным способом». Закончив, они принялись бить ее ногами, пока она не потеряла сознание. Она пришла в себя, когда в комнату вошли еще двое солдат, «но они не тронули меня, так как я была скорее мертвой, чем живой».