Страница 3 из 55
— Монти хочет тебя повидать. Прямо сейчас. Если он придет, то может рассчитывать застать тебя одну?
Я не стала реагировать на ее тон и нагловатую манеру поведения.
— Раз уж он ждал так долго, пускай подождет до завтра.
Сондо прикусила язычок. Она все еще стояла в дверях в прямом, перепачканном краской зеленом халате, ноги в грубых башмаках широко расставлены. Большие черные глаза — единственная красивая черта в ее облике — смотрели на меня без особой враждебности, но и симпатии не выражали.
— Лучше повидайся с ним, — настаивала она. — Он не хотел врываться без предупреждения. За тем меня и послал. Но постарайся избавиться от его… — черные глаза ее осуждающе взглянули на Крис, — … от его очаровательной маленькой женушки.
Крис натянула шляпу, не думая о своей внешности; ее руки дрожали.
— Я ухожу, Лайнел, — заявила она. — Поговорю с тобой в другой раз.
Крис прошла было мимо Сондо, заметно побаиваясь ее, но вдруг набралась храбрости и повернулась.
— Я знаю, что никогда не нравилась тебе, Сондо. Но ты можешь хотя бы раз в жизни оказать мне услугу? Не говори Монти, что я была здесь. Пожалуйста, не говори ему об этом.
Я смотрела на Сопло и видела странный блеск в ее глазах. Я понимала, что с ней следует обращаться совсем иначе — не так, как Крис. Сопло явно обладала садистскими наклонностями, люди ее типа зачастую находят удовольствие в самых изощренных пытках. А Крис мягка и беззащитна — этакая воплощенная жертва. Я должна была объяснить Крис, что Сондо не надо ни о чем просить, Но уже ничего нельзя было поправить, и я сказала:
— Я зайду к тебе попозже, Крис. Пока займись своими делами. А Сондо не обязана докладывать Монти, что ты заходила ко мне.
Крис бросила на меня благодарный, загнанный взгляд и направилась через холл к лифту. Сондо некоторое время смотрела ей вслед, ее алые губы искривились в презрительной усмешке.
— Ненавижу мышей, — заявила она. — Мерзкие, мохнатые, испуганные маленькие бестии. Бог знает, отчего он ее выбрал. Не думаю, что он на самом деле ее захотел. Но факт остается фактом: она замужем и предается безысходному отчаянию.
Сондо вела себя как-то странно. Хотя мне трудно было уловить, в чем именно, заключается эта странность. Я никогда не могла понять, что связывало Монти и Сондо. Он обращался с ней скорее как с мужчиной, чем как с женщиной, но доверял ей больше, чем кому бы то ни было.
Прежде чем я успела вставить слово, она продолжила свои рассуждения.
— Скорее следовало бы впасть в отчаяние тебе, но нет, ты ведешь себя мужественно и достойно с того самого момента, как это произошло. Я за тобой наблюдала.
— Не будет ли лучше, — предложила я, — если мы перестанем следить друг за другом и займемся своими делами? Например, ты сейчас сходишь к. Монти и скажешь, что я уделю ему пять минут, если он придет сразу.
Сондо ухмыльнулась.
— Хорошо, — согласилась она. — Ты поставила меня на место. Проблема заключается в том, чтобы меня на нем удержать.
Она махнула рукой и заковыляла по холлу.
Я вздрогнула. Эта девушка иногда казалась больше похожей на животное, чем на человека. Как Монти удается с ней ладить? Тони Сальвадор, заместитель Монти, ненавидел ее до глубины души; пока шеф отсутствовал, они ладили друг с другом как кошка с собакой, временами устраивая темпераментные стычки, отголоски которых доносились до соседних этажей.
Я вздохнула и устало потерла виски. Чего-чего, а темперамента в магазине хватает. Особенно в служебных отделах. Внизу, в открытых секциях, такую роскошь могут позволить себе только покупатели, но здесь, наверху, всегда проявляется столько таланта и творческой энергии, что посторонний человек под их воздействием просто сошел бы с ума.
Но я здесь не посторонняя. У меня есть работа, и я ее люблю. Всегда стремилась делать дело с наименьшими затратами собственного темперамента. Может быть, поэтому и стала общепризнанным миротворцем, привыкнув играть роль буфера, помогающего спустить на тормозах наиболее взрывоопасные конфликты.
Я не знала, чем была обеспокоена Крис и что она собиралась мне сказать. Я не знала, в какой тугой узел завязывались людские взаимоотношения вокруг моего бывшего жениха, но у меня были недобрые предчувствия. И я сама ощущала себя начиненной динамитом, а играть роль буфера было некому.
Тогда я услышала шаги Монти в коридоре. Я подняла голову и заняла оборонительные рубежи. Я знала Монти. Знала, каким очаровательным он умел быть, если хотел; знала силу его мягких, доверительных слов, способных обезоружить тебя, а потом предать. Мне нечего было ему противопоставить: своих слов у меня сегодня не было.
Сейчас произойдет та самая встреча, мысль о которой преследовала меня с самого утра. Этот момент наступил.
Глава 2
Майкл Монтгомери вошел в кабинет своей обычной уверенной походкой. Он направился прямо, к моему столу и встал перед ним, высокий и светловолосый, глядя на меня сверху вниз. Его лицо свидетельствовало одновременно о силе и о слабости характера; целеустремленность уживалась в нем с чувственностью. Несмотря на свои сорок три года, он был полон жизненных сил.
— Ты хотел меня видеть? — спокойно спросила я. Его карие глаза источали немую мольбу. Когда он смотрел на женщину с подобным выражением, она забывала, что его подбородок не отличается твердостью, а линия рта выдает жестокость.
— Не знаю, как начать, — сказал он. — За последние две недели я часами репетировал этот разговор, подыскивая нужные аргументы и выражения, но вот сейчас ты передо мной — и я не в силах найти хотя бы одно подходящее слово.
Может быть, тебе просто нечего сказать? — предположила я. — Почему бы нам не оставить все как есть? У каждого из нас своя работа, а личные соображения мы можем приберечь для себя.
Но Монти был слишком тщеславен и не мог отпустить меня без затей. Он меня бросил. Женился на другой женщине. Но нуждался еще и в том, чтобы я продолжала подчиняться его воле.
— Когда дело касается нас с тобой, личные соображения рано или поздно вступят в свои права, — произнес он, понижая голос и добиваясь такого звучания, которое, по-видимому, считал неотразимым. Самая печальная сторона дела состояла в том, что в былые времена эти трюки казались неотразимыми и мне. Что никак не свидетельствовало о большом уме и не льстило моему самолюбию.
— Ты не можешь обойтись без меня, так же как и я не могу обойтись без тебя, Лайнел. Я жестоко надругался над твоими чувствами, но…
Я и сама была немного удивлена той резкостью, с которой прозвучал мой голос.
— Нет! Нет, Монти. Это не в твоей власти — надругаться над моими чувствами. Над моей гордостью — может быть. Но не надо мной самой. Ты бываешь очень мил, когда пускаешь в ход свое обаяние, и, признаюсь, в свое время я была достаточна глупа для того, чтобы принять твою игру за чистую монету. Но теперь я свободна, ты больше не имеешь надо мной власти. Не понимаю, почему ты поступил так, но этот вопрос меня просто не интересует.
Он продолжал гнуть свое, как будто до него не доходил смысл моих слов.
— Лайнел, дорогая, впервые в жизни я полюбил по-настоящёму, я люблю тебя сильнее всех на свете.
Боже милостивый, подумала я, уж не собирается ли он заниматься этой мелодекламацией, пока не возьмет меня на измор? Надо признать, что получалось у него неплохо, сказывалась длительная практическая подготовка.
— Так оно обычно и бывает, — попыталась я отрезвить его. — Это я насчет «впервые в жизни и сильнее всех на свете». Но как же сочетается безмерная глубина твоих чувств с тем простым фактом, что ты меня бросил и женился на Крис?
— Об этом я и хочу с тобой поговорить, Лайнел. Поэтому я здесь. Давай с тобой поужинаем сегодня вечером.
Это предложение настолько меня возмутило, что я отодвинула стул и стала приводить в порядок бумаги на столе.
— Ты уж меня извини, — ответила я, — но у меня намечены на сегодня кое-какие дела.