Страница 28 из 65
— Пойдем! — позвал Расти.
— Куда?
— В дом. Возьмем какую-нибудь лестницу.
Лестница отыскалась быстро. Даже не пришлось взламывать дверь дома — лестница стояла под навесом, пристроенным к дому.
Листы толя отрывались легко, даже не понадобился железный крюк, который он подобрал там же под навесом. Но под толем оказались доски, и тогда железный крюк пошел в дело. Доски отдирались с треском, уже открылся достаточный лаз в эти антресоли. Оттуда выскакивали одна за другой перепуганные крысы, перескакивали через плечи Расти, скатывались по его спине. Это было омерзительно и только возбуждение, азарт, вызванный близостью добычи, позволял Расти продолжать работу. Вот он уже протиснулся в темный промежуток — слава богу, все крысы уже выскочили оттуда. Ему не пришлось лезть далеко, железная коробка быстро попалась под руку. И тут же лежало «это». Расти сразу понял, что «это» и было то, что осталось от Пита Тэйлора. Это не могло быть ничем другим, хотя если бы требовалось опознание трупа, то это было бы затруднительно, потому что трупа не было, остался начисто обглоданный крысами скелет.
Расти ухватил железную коробку и, не совладая с нервным нетерпением, раскрыл ее. Вот они — заветные пачки! Даже сквозь отвратительный затхлый дух антресолей ноздри Расти уловили запах денег.
— Ты нашел? — нетерпеливо спросила Элен.
— Нашел. Подержи лестницу, я слезу.
Отыскивая ногами перекладины, он готовился внутренне к решающему моменту. Этот момент наступил, Расти это понимал. Он передал женщине фонарь и железный крюк, крепче прижал к себе коробку с деньгами. Все в его мозгу сложилось просто и точно: он спускается с последней перекладины лестницы, ставит коробку на пол, она наклоняется над коробкой, он берет хороший обломок цемента и все!.. Один удар по черепу — и все! Гениально просто, если бы не железный крюк. Удар этим крюком по голове ожидал Расти, когда его нога нащупала последнюю перекладину…
Удар был великолепен, как и все последующие действия Элен. Она быстро сбегала к машине за веревкой, запасенной заранее. Когда Расти был надежно связан, в его ушибленной голове тускло замерцало возвращающееся сознание. Вскоре Расти уже смог полностью оценить всю плачевность своего положения. Куски цемента, на которые он был брошен, больно давили спину, туго связанные члены позволяли лишь извиваться, заткнутый тряпкой рот мог только издавать мычание. Расти притих, наблюдая, как Элен наслаждается созерцанием содержимого железной коробки. Фонарь стоял на полу и театрально освещал мизансцену этого трагифарса.
Элен заметила, что Расти пришел в себя, она взглянула на него. Очков на ее лице не было, они валялись на полу, и даже было разбито одно из стекол. Расти почему-то удивили эти брошенные на землю очки. Женщина заметила его взгляд. Она наступила ногой на очки, раздавила их.
— Кончено! — возбужденно сказала она. — Кончен весь этот маскарад! Эти дурацкие очки, эти грязные волосы, эта сладкая сытная жратва для обрастания жиром, эта бессмысленная рожа идиотки… А ведь полезно, полезно иногда сыграть роль идиотки.
Непонятно, для кого она издавала эти восклицания: для Расти, брошенного на пол сарая, или для себя самой.
Подстегнутый ее выкриками, Расти пытался освободиться. Ее рассмешили его бесплодные извивания по земле. Она стала озвучивать эту сцену своим насмешливым издевательским монологом, поскольку Расти мог только мычать в ответ.
— Ты что же думал? Ты думал, что Майк так уж тогда позарился на эти деньги, которые Пит вез на фабрику? Да они ему и даром тогда не нужны были. Ему нужно было рассчитаться с Питом. Вот что ему нужно было. Он взял с собой ружье из дому. Ему давно нужно было рассчитаться с Питом, а потом, может быть, и со мной. Нет, я тогда не догадалась, что он уже знает, он ничем себя не выдавал — крепкий все же мужик! Полгода уже мы ему наставляли рога!.. А деньги ему тогда не нужны были, не в деньгах было дело. Я тогда здорово сдрейфила, когда он вернулся и сказал мне, что прикончил его. Я стала заклинать его, кричала, что все это лажа, что кто-то со зла наклепал на нас… Я здорово сдрейфила тогда. На счастье флики приехали очень быстро…
Может быть, он мне поверил, а может, и хотел сам поверить. Он же мне писал потом из тюрьмы, по-хорошему писал… Только он, конечно, не мог написать, где спрятал деньги… Тогда все уже по-другому пошло, Пита все равно уж не было. Я стала ждать, когда вернется Майк. Все же деньги большие, стала все о деньгах этих думать. И вот вдруг — ты!..
Расти что-то пытался ей внушить страстным мычанием. Она снова посмотрела на него, сказала как-то даже мечтательно.
— Теперь я снова стану прежней Элен Краус, верну свои красивые волосы, сброшу двадцать кило весу…
Расти снова яростно замычал.
— Не бойся, миленький, — с издевкой сказала Элен, — они меня не разыщут. Тебя тоже долго не найдут. Очень долго. Кто же станет снова здесь искать?..
Она небрежно отвернулась от него, собираясь покинуть сарай. Мгновенно собрав все силы, Расти напряг все тело, изогнулся и, как стальная пружина, распрямившись, сбил ее с ног толчком в спину. Не давая ей времени, он подкатился и мощными ударами ботинок бил ее по груди, по животу, по всем местам неповоротливого тела. Ее тяжелая масса привалилась к захлопнувшейся двери сарая, прочно заблокировала выход. Расти продолжал бить ее ногами. Она кричала, потом вопила, потом замолкла…
Расти перестал бить неподвижную груду плоти, его силы иссякли. Он долго лежал и сам неподвижно, а потом начал бесплодные попытки освободиться от веревок.
Фонарь тем временем светил уже слабее и вскоре потух. Полная тьма, полная тишина. Нет, не полная тишина — послышался шорох, попискивание, беготня. Начали возвращаться крысы.
Маргарет Клер
Искусство требует жертв
Меня донимали кошмары. Эти ужасные сны, когда тебя преследуют, ты стараешься спастись, ты из всех сил пытаешься бежать, передвигая свинцовые ноги, тебя догоняют, ты просыпаешься весь в поту, спрашиваешь себя, что это было?.. Ты предполагаешь, что кошмарами тебя пытают не просто так, ты засыпаешь снова и тебя опять преследуют.
Пожалуй, стоит начать с 1933 года, когда я отправился погостить у тетки Мюриель. В то время я уже полгода ходил без работы. Однажды я получил ее письмо, я даже не могу сказать, в одно прекрасное утро, потому что я в течение двух последних недель очень редко ел что-нибудь. Тетка Мюриель не была в точном смысле слова моей теткой, она была мне двоюродная бабушка, но даже и это не совсем точно — она была чем-то еще более отдаленным, но все же родственным, со стороны своей матушки. Последний раз я видел ее, когда еще был ребенком в коротких штанишках.
Подобное письменное приглашение погостить, полученное от дальней и почти забытой родственницы, должно было, по крайней мере, удивить меня, хотя тетка объясняла в письме, что она стара, одинока и ей был необходим кто-нибудь родной рядом. Меня ее письмо совершенно не удивило, потому что голодного человека трудно чем-нибудь удивить. В письме был перевод и билет до Дауни, где жила тетка. Получив по переводу деньги, я уплатил, все что был должен за квартиру, угостил себя в ресторане, и у меня осталось два доллара тринадцать центов.
Я сел в поезд, отходивший во второй половине дня, и на следующее утро уже поднимался по лестнице дома, в котором жила тетка Мюриель. Она сама мне открыла дверь. Мне показалось, что она в самом деле была счастлива увидеть меня.
— Ах, как хорошо, что ты приехал! Прямо не знаю, как тебя благодарить. Очень хорошо, просто очень хорошо, — твердила она.
Я уже не был голоден, поэтому меня слегка удивил такой горячий прием, и я отметил, что, повторяя некоторые слова, она делает на них какое-то странное ударение. Впрочем, меня немножко растрогало радостное волнение этой старой девы. Что касается старости, то я не нашел тетку более старой, чем пятнадцать лет назад. Тогда она держалась прямо, благодаря китовому усу в корсете и накрахмаленным воротникам, то же самое наблюдалось и теперь. Наиболее приятную часть этой мысли я высказал тетке вслух.