Око вселенной

«7А-Опал» был первым из тридцати трех модулей, выведенных на орбиту. Через семь дней после него с космодрома Плисецк стартовал «Прогресс-Терминал», осуществляющий доставку к модулю и временно обслуживающей его станции «Мир плюс» соединительные блок-системы «Родничок», а через двадцать четыре часа после старта «Прогресса-Терминал», с космодрома Байконур стартовал тяжелый челнок «Сварог», выводя на орбиту модуль «Акулина-КХМ15»…

В начале работ по созданию межпланетного космического корабля предполагалось, что его экипаж будет состоять из сорока человек, представляющих страны западно-американской ориентации, плюс пять человек из космических сил СССР. Но время внесло свои коррективы. Империя Советов, по взаимной договоренности между политическим истеблишментом США и СССР, была распущена, и лучшие «мозги» России стали работать на готовящуюся стать столицей мира Америку. Именно в этот период работа по созданию «Хазара» шла особенно быстро и качественно, и по мере завершения ее сокращалось предполагаемое количество членов экипажа: от сорока ученых-космонавтов из многих стран западного мира до пятнадцати — из США, России и Англии, плюс один ученый-космонавт из Китая.

Командир экипажа — Даниэль Хильсон. США. Полковник ЦРУ. До назначения на «Хазар» был научным комендантом Центра ракетной защиты и космических исследований имени Маршалла в Хантсвилле. 25 % киборг.

Кроме обычных для всех астронавтов чипа-психолога, чипа для работы с бортовыми компьютерами и чипа-адаптатора, в Даниэля Хильсона был внедрен синдриотический плазматор, нечто среднее между «ухом», воспринимающим ультразвук, и глазом, видящим мир через рентгеноизлучение в спектрально-гибкой проекции…

— Генри, — засомневался Даниэль Хильсон перед операцией по внедрению плазматора, — как ты считаешь, я не стану после этого зомбированным дебилом?

— Нет, — категорически отверг такое предположение Генри Олькоттом, полковник сектора «Экстрем» ЦРУ, — дебилом ты точно не будешь.

— Надеюсь и верю, Генри, — успокоился Даниэль Хильсон и вошел в операционный блок…

Вторым был Клайд Гот. США. Блокбастерный астробиолог. 20 % киборг. Кроме чипа-психолога, блокирующего в экстремальных ситуациях возникновение паники в поведении человека, в него были имплантированы искусственные адаптаторы, в десять раз увеличивающие возможности имунной системы в «непереносимых жизненных условиях», и был вживлен в правую руку чип для работы с бортовыми компьютерами, тоже обязательный для всех членов экипажа. Благодаря такому чипу работа с компьютером происходит мысленно и только лишь в диапазоне своих профессиональных обязанностей, то есть, информация, которая положена командиру корабля Даниэлю Хильсону, была недоступна Клайду Готу, но полковник Хильсон всегда мог узнать, чем занят Клайд Гот.

В день, когда на околоземную орбиту были выведены модули «Менора» и модуль «Байкал», Саша Углокамушкин, Толик Лаперуза и Ксюша Мармик в сопровождении двух молчаливых парней из ФСО, главы СВР генерал-полковника Тропарева и полковника Груниной на бронированном «мерседесе» президентского класса пересекли Спасские ворота и въехали на территорию Кремля…

Дело даже не в том, что это почти фантастическое событие было связано с фантастическими особенностями Толика Лаперузы и предполагаемой пользой государству от сексуально-мистических особенностей Саши Углокамушкина, нет. Власть пригласила их в своя святая святых для того, чтобы окончательно уяснить адекватность руководителей силовых ведомств, на которых она, в той или иной мере, опирается в своих не всегда однозначных устремлениях. Одним словом, судьба Тропарева, грудью вставшего на защиту преступной хакерской троицы, и судьба Волхва, сделавшего большой крен в сторону мистики в работе своего грубо-реального ведомства, висели на волоске. Под сомнением была и компетентность главы ГРУ, но он, как всегда, выкрутился. Дождь предоставил президенту России данные о явно не соответствующих разведдеятельности контактах Стефана Искры из ОМ ФСБ на территории США, которого приняли в Госдепартаменте словно официального и полномочного посла какой-то новой и явно не слабой державы.

— Он был не последним человеком в масонском «УЖАС»е, — доложил президенту Дождь, — а затем раз, и уже в ФСБ. Мне все это не нравится.

— Ладно, — решил президент России, — я разберусь. — Немного помолчав, он обнадежил главу ГРУ: — Со всеми разберусь.

Кремль потребовал от ФСБ и СВР показать «товар» лицом, чтобы на месте, сразу и окончательно, вынести свой вердикт. Конечно, можно было все обставить по-другому, не столь демонстративно, но тут сыграло отношение президента к Тропареву и Волхву, он знал их уровень профессионализма и в глубине души верил, что они смогут доказать свою компетентность. К тому же его устраивали оба варианта: либо интриганы внутри кремлевской администрации будут посрамлены и уволены, либо он вовремя уберет с двух значимых и ключевых ведомств не оправдавших его доверие людей. И Волхв и Тропарев были приглашены в Кремль подчеркнуто уважительно, словно для вручения высоких наград. А они настояли на том, чтобы взять с собою на прием «основные доказательства своей компетентности».

Директор ФСБ Волхв Михаил Григорьевич уже находился в приемной, когда туда прибыл «с доказательствами» глава СВР. Волхв был мрачнее тучи, у него «с доказательствами» было гораздо хуже, да и чеченская кампания заставляла больше думать о крови, грязи и слезах, чем о небе и океане, которые, как оказалось, тоже в его компетенции. Одним словом, Волхв взял с собою лишь Анну Сергеевну, своего секретаря, других доказательств своей компетентности у него под рукой не было: Стефан Искра находился «в образе» и расшифровывать его нельзя. Даже Веточкин, и тот застрял в аэропорту Анадыря, не смог вовремя добраться в Москву, поэтому Михаил Григорьевич мысленно перебирал кандидатуры, способные занять его должность, когда в приемную вошли Тропарев и К°. Волхв даже покачал головой от изумления. Тропарев был официален словно плакат «Так должен выглядеть российский генерал». Степанида Грунина походила на даму-чиновницу, позволившую себе небрежность в туалете во время официального приема. На прибывшую с ними тинейджерскую троицу Михаилу Григорьевичу даже смотреть не хотелось. У одного, в джинсах и свитере, на правой руке красовалась отороченная мехом толстая рукавица, второй, в свитере и джинсах, был бледен и на вид невменяем, а третья, на взгляд Волхва, вообще казалась нечто средним между вдохновением и галлюцинацией, при этом пыталась делать вид, что позирует для портрета Мадонны перед Рафаэлем.

— Аннушка, — улыбнулась Степанида Грунина секретарше директора ФСБ, — ты как?

— Нормально, Стеша, — улыбнулась в ответ Анна Сергеевна.

Тропарев и Волхв успели лишь переглянуться перед тем, как их пригласили в кабинет президента России.

В большом рабочем кабинете президента, кроме него самого, находились: глава администрации, министр обороны, министр иностранных дел, его заместитель и глава ГРУ Дождь Николай Олегович, который, увидев вошедших, строго нахмурился и осуждающе покачал головой, а заместитель министра иностранных дел нервно схватился за галстук и столь же нервно, нарушив все этикеты, распустил его, стягивая с шеи.

— Папа! — нарушил субординацию голос Ксюши Мармик. — А ты что в Кремле делаешь?

Сохраняя на лице добродушно-строгое выражение, Тропарев мысленно разозлился: «Я же говорил Груниной, что Мармик и Кремль несовместимы», а вслух произнес:

— Это Ксения Мармик. — И зачем-то добавил: — Девочка.

Положение усугублялось тем, что Ксюша в момент обретения статуса тропаревского «доказательства компетенции» была в своем обычном экстрем-имидже: прическа «страсть по-мексикански», сине-бело-золотой с продольными голубыми «туманностями» макияж «Южный крест», блузка «чешуйка» и юбка «осень на Гавайях». Тропарев потребовал от девушки «нормализации облика до пределов нормальной современности», но полковник Грунина внимательно осмотрела Ксюшу со всех сторон и, взглянув на Тропарева, сказала: