Книга оборотней

Ближе к вечеру свою прелесть являет ельник. Лучи солнца скользят меж стволов, окрашивая кору в золотистые тона, или падают на просеку, зажигая ее веселым, оранжевым цветом, который смотрится особенно нарядно на фоне дремучего леса, напоминающего по цвету спелую, сизую сливу. Птицы спешат вернуться в свои гнезда, высоко в небе кречет ловит последний солнечный свет, а веселая белка резвится и скачет среди ветвей, прежде чем устроиться на ночлег.

Солнце клонится к закату, но все еще светло. Из леса доносятся пронзительные крики и шипение дикого кота; шлепает по болоту цапля; аист на трубе шинка пристраивается спать на одной ноге. У-ху — просыпается сова. Прислушаемся — из леса с песней возвращаются дровосеки.

Такова Поломия в летнюю пору, и подобных ей деревушек много раскидано по лесу, на расстоянии нескольких миль друг от друга. В каждой имеется своя пивная, обычно самое вместительное и прочное здание в деревне, а в некоторых есть и свои церквушки, заметные лишь благодаря колокольне.

Трудно поверить, чтобы от этой нищеты мог ожидать щедрот какой-нибудь нищий, и все же несколько лет назад именно в этих местах по воскресным дням у входа в церковь пристраивался один и тот же седобородый попрошайка и собирал подаяние.

Как известно, бедняки жалостливы и великодушны, а потому старый нищий обычно получал несколько медяков, да кто-нибудь из женщин снабжал его нехитрой снедью.

Изредка Святек — так звали нищего — носил по деревням на продажу дешевые самодельные побрякушки и бусы, однако чаще всего выпрашивал милостыню.

Как-то раз после воскресной службы одна из деревенских семей пригласила Святека к себе в хижину, где его угостили пирогом и мясом. В доме было полно детей, и девочка лет десяти привлекла внимание нищего наивным кокетством.

Святек достал из кармана колечко с цветным стеклом и подарил ребенку. Та на радостях побежала хвастаться подарком перед другими детьми.

— Это ваша дочурка? — спросил он.

— Нет, — ответила хозяйка, — это сиротка. Жила здесь одна вдова, потом умерла и оставила девочку одну-одинешеньку, вот я и взяла ее к себе. Господи благослови, одним ртом больше, одним меньше.

— Да, да! Конечно же, Господь благословит вас за доброе дело, ведь Он особенно призревает сироток.

— Девочка премиленькая, и никаких с ней хлопот, — отвечала женщина. — Вы ведь сегодня вечером возвращаетесь в Поломию?

— Да. А! — воскликнул Святек, так как в этот миг девочка подбежала к нему. — Понравилось тебе колечко, красавица? Я подобрал его под большой елью, что растет в лесу слева от церковного двора, там их, может, найдется еще несколько дюжин. Надо три раза обежать вокруг дерева, поклониться луне и сказать «Забой!». После этого обязательно найдешь что-нибудь возле корней.

— Пошли туда! — закричала девочка, обращаясь к остальным детям. — Пойдем искать кольца.

— Искать должен каждый отдельно, — сказал Святек.

Дети в восторге побежали в лес.

— Я по крайней мере одно доброе дело сделал для вас, — засмеялся нищий, — избавил вас на время от ребячьего гама.

— Иногда приятно побыть в тишине, — сказала женщина, — дети так шумят, что не дают уснуть малышу. Вы уходите?

— Да, хочу добраться до Поломии засветло. Стар я, немощен и беден, очень беден, — привычно заныл он жалостным голосом, — но я еще могу молиться Господу за вас.

И Святек ушел.

Сиротку больше никто не видел.

Австрийское правительство в последнее время усиленно насаждает просвещение среди бедных слоев населения, организуя школы по всей провинции.

Как-то раз, возвращаясь из школы, дети разбрелись среди деревьев: кто гонялся за полевой мышью, кто собирал ягоды можжевельника, а кто просто шел, сунув руки в карманы и беззаботно насвистывая.

— А где Петер? — спросил один из них своего спутника. — Нам троим идти в одну сторону, давайте держаться вместе.

— Петер! — громко позвал мальчик.

— Я здесь! — отозвался голос из-за деревьев. — Сейчас приду.

— Да вон он, я его вижу! — сказал мальчик постарше. — Там с ним кто-то разговаривает.

— Где?

— Вон там, под соснами. Ну вот! Теперь они отошли в тень, и их больше не видно. Кто бы это с ним мог быть? Вроде бы какой-то мужчина.

Мальчики подождали с час, но потом им надоело, и они отправились домой, намереваясь отлупить Петера за то, что тот заставил их столько времени ждать. Но Петера они больше так никогда и не увидели.

Спустя немного времени после этого исчезновения пропала юная служанка, работавшая в лавчонке у русского хозяина в пяти милях от Поломии. Ее послали отнести пакет с продуктами в дом, располагавшийся неподалеку, но все же в стороне от основной деревни и к тому же окруженный соснами.

День клонился к вечеру, и хозяин встревожился, но еще подождал ее возвращения. Так что прошло несколько часов, пока он, так и не дождавшись девочки, позвал соседей на поиски.

Землю слегка прикрыла снежная пороша, и шаги девочки отчетливо выделялись там, где она оступалась с утоптанной тропинки. Там, где деревья особенно тесно обступили дорогу, следы двух пар ног сворачивали в сторону от тропинки, но деревья там росли слишком густо, и кроны их не пропускали снег, так что следы в этом месте обрывались. На следующее утро случился обильный снегопад и уничтожил все следы, какие еще можно было надеяться отыскать при дневном свете.

Служанку больше никто не видел.

Зимой 1849 года в этой местности особенно свирепствовали волки, так что народ связал таинственные исчезновения детей именно с ними.

Другого ребенка послали к источнику за водой: потом возле колодца обнаружили ведро, но мальчик исчез. Народу на поиски собралась целая толпа, и волков спугнули, если они вообще там водились.

Читатель наверняка уже представил себе Поломию, хотя все вышеописанные случаи происходили не в ней, а в окрестных деревнях. Ниже станет ясно, почему мы так подробно описали именно эту деревушку, состоявшую из восьми неказистых лачуг.

В мае 1840 года хозяин трактира в Поломии недосчитался двух уток. Подозрения пали на деревенского нищего, которого он презирал от всей души, ибо сам был человеком трудолюбивым и работящим, тогда как Святек кормил себя, жену и двоих детей попрошайничеством, хотя у него был вполне приличный надел пахотной земли, способной обеспечить прекрасные урожаи кукурузы и овощей, если, конечно, потрудиться как подобает.

Приближаясь к хижине Святека, трактирщик уловил запах жареного мяса.

— Заловлю-ка я этого нищеброда с поличным, — решил трактирщик и со всеми предосторожностями подкрался к двери.

Резко распахнув дверь, он заметил, как Святек поспешно придвинул что-то ногой к себе и прикрыл длинной полой одежды. Трактирщик накинулся на него, схватил за горло и, обвиняя в воровстве, поднял со стула. Представьте себе, что за ужас и отвращение охватили его, когда из-под одежды нищего выкатилась голова девушки лет четырнадцати, аккуратно отрезанная от туловища.

Вскоре сбежались соседи. Достопочтенный Святек был посажен под замок вместе с женой, шестнадцатилетней дочерью и пятилетним сыном.

Хижину тщательно обыскали и обнаружили там расчлененные останки несчастной девушки. В большом чане были найдены голени и бедра, как сырые, так и тушеные или жареные. В ларе лежали внутренности, сердце и печень, выпотрошенные и очищенные весьма умело, впору хорошему мяснику. Под плитой стояла лохань со свежей кровью.

По дороге к мировому судье злодей то и дело валился на землю, вырывался из рук стражи и пытался покончить с собой, глотая комья земли с камнями, но сопровождающие держали его крепко.

На предварительном допросе в Дабкове он признался, что убил и — при участии своего семейства — съел шестерых. Дети, однако, определенно утверждали, что убитых было гораздо больше, чем он говорит, и их слова подтвердились тем, что при обыске в доме были обнаружены четырнадцать разных шапочек, наборы одежды девочек и мальчиков.

Вот показания самого Святека о том, как проявилось в нем это чудовищное извращение.