Страница 4 из 5
Примерно так.
Некто Боря, сосед. Дружил с Буханкиным восемь дней, после чего Буханкина поколотил и прекратил все контакты. Сей недружественный акт Боря объяснил тем, что через день после начала приятельских отношений Буханкин слишком часто стал называть его дураком и снисходительно смеяться. Боря терпел почти неделю, потом терпеть перестал.
Друг № 2, некто Цыпа, был тоже уфологом, но начинающим, не успевшим еще как следует закалиться в горниле бешеных внеземных страстей. Они с Буханкиным отправились в одну из экспедиций в урочище Холуи, но вернулись очень быстро, буквально через день. Детали этого великого похода доподлинно неизвестны, однако из урочища друзья-уфологи вышли с некими повреждениями на лицах. Видимо, между ними возник научный спор, в ходе которого ребята пустили в ход не только и даже не столько академические аргументы.
Последний друг Буханкина продержался гораздо дольше, практически месяц. Дружба закончилась стандартно. Буханкин и друг поспорили о перспективах аппаратного поиска внеземных цивилизаций, Буханкин назвал друга ренегатом и пораженцем и сказал, что ему в уфологическом объединении «Русский Розуэлл» делать нечего. Извольте выйти вон.
Друг Буханкина обладал более продвинутой дюжестью, в возникшей схватке он одержал победу, Буханкин лишился двух зубов и некоторой доли самоуважения. Впрочем, обскуранта и Фому неверующего Буханкин из «Русского Розуэлла» все-таки изгнал с позором.
Вот такие вот обстоятельства.
Так что Буханкин был одинок.
Переносить Буханкина длительное время могли лишь другие такие же шизики: уфологи, охотники на снежного человека, лозоискатели, контактеры с внеземным разумом планеты Зюйст и другие неуемные личности, в прошлую пятницу свалившиеся с Луны.
Буханкинское жилище особой примечательностью не отличалось. Большой частный дом на окраине города, принадлежавший семейству Буханкиных лет сто, не меньше. То ли от этого, то ли от других тектонических сдвигов дом изрядно скосило набок. К этому скошенному боку была приделана небольшая избушка без окон и без дверей.
Буханкин обитал в ней. Видимо, биополе родственников воздействовало на него пагубно.
– Странно, – сказала Тоска по поводу избушки. – Окон нет. Почему, как думаешь?
– Все просто, – ответил я. – Буханкин опасается.
– Чего он опасается?
– Ну как чего? Что Мегатропер – император планеты Зюйст, подмявший под себя большую часть обитаемой Галактики, просканирует его мозг ментальным триггером. Поэтому окон и дверей нет. Не удивлюсь, если он еще и стены фольгой облепил...
Все это я сказал нарочито серьезно. И так же серьезно – я даже не понял, поверила она или нет – Тоска спросила:
– Зачем?
– Что – зачем? – не понял я.
– Зачем ему сканировать мозг Буханкина ментальным триггером? Неужели в нем что-то есть? В мозгу, я имею в виду.
– Вот ты его об этом и спроси, – сказал я.
И дернул за проволоку. Внутри безоконного строения бамкнул колокол.
– И что? – спросила Тоска.
– Ждем-с, – ответил я.
Ждать пришлось недолго, через минуту в потолке строения откинулся люк.
– Лестница сбоку, – послышался негостеприимный голос. – Влезайте...
Я отыскал лестницу, приставил к избушке. По лестницам джентльмены поднимаются первыми – этикет-с, поэтому я первым и полез.
– А зачем нужна фольга? – продолжала любознательничать Тоска.
Я запрыгнул на крышу, протянул Тоске руку.
– Милый друг, – сказал я проникновенно, – сколько раз говорил тебе, что надо читать преимущественно познавательную литературу. На крайний случай фантастику. А ты читаешь только про поцелуи, про принцев да про кронпринцев...
– Не жлобствуй, Куропяткин, а? К тому же про принцев я не читаю уже давно...
– А если не жлобствовать, то каждый уважающий себя спирит и уфолог знает, что фольга не пропускает торсионное излучение[3].
Лепи фольгу на стену – и никакой Мегатропер твой мозг не просканирует.
– Какое еще излучение?
– Хорош болтать, детективы, – буркнул снизу Буханкин, – залезайте уж.
Я спустился в буханкинскую берлогу, помог спуститься Тоске.
Мы огляделись.
– Ого, – сказала Тоска. – Тут целая резиденция...
Я улыбнулся и похлопал по стене. Я оказался прав. Изнутри стены хибары были довольно неаккуратно оклеены фольгой. Так что казалось, будто ты находишься не в жилище человека, а внутри лимонадной банки. И пахло у Буханкина тоже так, по-лимонадному как-то.
Первая вещь, что бросилась мне в глаза после фольги, – широко известный по широко известному же сериалу плакат: накренившееся НЛО над лесом и надпись, уверяющая, что надо только верить, а все остальное срастется. Редкий плакат, но у предводителя «Русского Розуэлла» такой плакат должен наличествовать.
– Ну, Буханкин, – я плюхнулся на койку, – проведи экскурсию, однако...
– Я думал, вы по делу...
– Это и есть по делу, – соврал я. – Нам очень важно составить твой психологический портрет.
– Зачем? – насторожился Буханкин.
– Затем, чтобы определить...
Я не знал, что определить. Выручила Тоска, молодчина:
– Чтобы определить степень твоей виктимологической конвергентности.
Не знаю, что такое «виктимологическая конвергентность», но Буханкина это объяснение удовлетворило. И он провел краткую экскурсию по своему жилищу.
Мы внимали.
Кроме американского полиграфического раритета, в обиталище Буханкина имелось много интересных вещей.
Имелся метеорит, купленный Буханкиным на последние деньги на одном из интернет-аукционов. Метеорит был похож на обычный ноздреватый булыжник, но Буханкин уверил, что это не просто булыжник, а часть взорвавшейся звезды из созвездия Лисички.
Имелся (тоже купленный на последние деньги) сертификат на восемь акров поверхности планеты Меркурий.
– Меркурий ближе всех к Солнцу, – пояснил Буханкин. – Там гигантские залежи гелия-3. Одной чайной ложкой гелия-3 можно весь год отапливать наш город.
Имелся автограф Рея Брэдбери. Его, правда, Буханкин не показал, заявив, что автограф для него слишком ценная ценность и хранится в особом месте. Показывать же кому попало он его не намерен.
Об обширной коллекции специализированной уфологической литературы, видеозаписей с достоверными съемками летающих тарелок и свидетельствами очевидцев, специальных дисков с фантастическими фильмами и говорить нечего. Их было в избытке.
Была картотека, в которую Буханкин скрупулезно заносил все необычные явления, случавшиеся в нашей области и в областях сопредельных.
Был прибор, позволяющий детектировать пришельцев в заданном объеме пространства. Больше всего прибор был похож на вантуз с лампочкой.
– Если лампочка загорается – то вы пришелец, – объявил Буханкин.
Навел этот вантуз сначала на меня, затем на Тоску, лампочка не загорелась, мы оказались самыми кондовыми землянами. Буханкин был разочарован, впрочем, не очень.
Самое почетное место в этой кунсткамере занимало свидетельство РАН об открытии Буханкиным клеща и присвоении этому клещу имени открывателя.
Да, еще был аквариум. С давешним аксолотлем. Аксолотль лениво перебирал своими мерзкими лапками и пучил глаза.
Буханкин устроился в кресле под дипломом, закинул ногу на ногу и с чувством объявил:
– Давно хотел тебе сказать, Куропяткин, – ты профанатор и мракобес! Твои методы отдают серой!
Тоска хмыкнула в кулак.
– И нечего хихикать. – Буханкин был совершенно серьезен. – Ничего смешного. Я собрал тут кое-что...
Буханкин наклонился и извлек из тумбочки папку подозрительного желтого цвета. На обложке папки красовался черный мультяшный кит.
– Тут все про вас, дорогие мои. Кто владеет информацией, тот владеет миром. Итак, в две тысячи... не будем называть конкретных дат, в две тысячи таком-то году вы организовали псевдоагентство «КиТ», что, видимо, означает Куропяткин и Тоска? Остроумно, весьма остроумно. Только лучше бы вам назвать ваше бюро не «КиТ», а «ТиК». Тик!
3
Торсионное излучение – излучение, с помощью которого якобы можно воздействовать на мозг.