У

Другая новость — из музея «Кон-Тики»: они дали нам рулон миллиметровки и велели отмечать как можно точнее все следы прежних поселений, какие только встретятся нам на Мануае. Этот остров наверняка никогда не изучали антропологи и археологи, так что подобного плана еще нет. Там могут скрываться сокровища. Следы жизни. Для науки все интересно, объяснили нам в музее. Так что, мол, не подведите!

Затем мы связались с «Реал Турмат»[23] — фирмой, которая почти безропотно дала нам сто упаковок съестных припасов для экспедиции. Маленькие пакетики с селянкой, пастой, говядиной, сайдой со сливочной кашей, мясного рагу с картофелем и еще каких-то концентратов. Ты просто срезаешь верх пакетика, наливаешь туда кипяток, размешиваешь, даешь немного постоять и не успеешь оглянуться, как готово роскошное питательное блюдо. Такую еду употребляют серьезные ребята, когда поднимаются на Гималаи или участвуют в уитбредовских кругосветных парусных гонках.

И вот мы летим в самолете. Посланцы Норвегии, отправляющиеся на край света. Собирающиеся исследовать то, что лежит за пределами изученного мира. Все сомнения отброшены. Снаряжение у нас настоящее экспедиционное. Мы похожи на экспедицию. И мы таки экспедиция! А я — руководитель этой экспедиции.

Мысли во время третьего полета.

Мысль номер один. Небо и море. Так что же я такое затеял?

Мысль номер два. Как много всего, чего я не знаю.

Мысль номер три. С чего это они так громогласно и настойчиво говорят, чтобы мы держали ремни безопасности пристегнутыми?

Мысль номер четыре. Это только кажется или самолет действительно почти все время трясется?

Мысль номер пять. Теория моя ни за что не выдержит проверки.

Мысль номер шесть. Надо было мне стать врачом.

Из этих шести мыслей я дольше всего задерживаюсь на первой и пятой. Остальные по сравнению с этими всего лишь мелькнувшие мыслишки. Я сижу с ощущением, что здорово заврался. Набрался нахальства, и вот вам пожалуйста! Сказать правду, свою теорию я выдумал с кондачка. Меня опьянил свежий зимний воздух и дерзкие теории миграции Хейердала. Коньки так легко скользили по льду Лианванна, одна мысль цеплялась за другую. Я чувствовал себя таким сильным и уверенным. А теперь наступило похмелье. Если теория оправдается, будет, конечно, сенсация. Для лидера плохо, когда он терзается сомнениями. Я старательно скрываю свое настроение, но, спрашивается, не проглянет ли оно потом, так что рано или поздно его заметят.

Перед тем как отправиться в путь, я ратовал за то, чтобы самому, может быть, в компании с Мартином, поехать сначала в Южную Америку рубить бальсовые деревья и плыть на плоту через океан, как Хейердал с его командой. Ну чтобы всем доказать, что ли. Тогда даже если бы конькобежная теория и не оправдалась, мы все равно совершили бы геройский подвиг. Большинство категорически отказалось плыть на плоту через океан, но Эвен и Мартин, кажется, были не прочь. Нам наверняка хватило бы нескольких бальсовых стволов. Ведь строить плот на троих это же совсем не то, что на семерых. Мы вполне могли бы построить плот, как у Кариуса и Бактуса, с парусом и что там еще полагается, и запросто пересечь океан. Так я думал. Но потом Эвен и Мартин прочитали ту часть «Кон-Тики», где говорится о рубке деревьев и сплаве леса, и им сразу расхотелось. Им не понравилось описание джунглей, через которые пришлось пробираться Хейердалу и Ватсингеру. Этот лес стеной стоял по берегу реки, а в нем затаились голодные аллигаторы. И самое худшее! Цитирую: «Наш плот привлек пристальное внимание стоявших на берегу людей зловещего вида, которые представляли собой уродливую смесь индейцев, негров и испанцев». Эта фраза все решила для Эвена и Мартина. Они отказались ехать со мной. Несмотря на то, что мы, люди, живущие в современном обществе, придерживаемся иного отношения к представителям чужих культур, чем пятьдесят лет тому назад. Позитивное отношение мы впитали с молоком матери. Мы поняли, что мы, как и наши взгляды, ничуть не лучше других. Саамы, индейцы, эскимосы, негры — такие же люди, как и мы. Они — наши братья и сестры. Мы поняли, что в своем отношении к миру мы не должны исходить из мысли, что наша культура является единственно разумной. Этноцентрическое мировоззрение приказало долго жить. Так, по крайней мере, считал мой гимназический учитель обществоведения. Истинная картина имеет, однако, свои нюансы. Такие культурные и образованные люди, как Эвен и Мартин, начинают нервничать при мысли о том, до каких поступков может додуматься человек, в котором смешалась кровь индейцев, негров и испанцев. По словам Эвена, самое неприятное тут испанская часть. С неграми и индейцами всегда можно как-нибудь столковаться, они — дети природы, у них все в порядке с преданиями пращуров и т. д. А вот с испанцами это сложней, они гораздо неуравновешенней. Они — конкистадоры, жестоки к животным, к женщинам и к другим людям, они бессердечны, лукавы, алчны до золота и могут в любой момент сорваться из-за пустяка. Мартин уверял, будто бы видел статистическую работу, из которой явствовало, что все выжившие при крушении «Титаника» так или иначе имели в жилах каплю испанской крови.

Когда стало ясно, что Эвен и Мартин отказываются, я очень обиделся и рассердился. Наружно. Я только делал вид, а по правде, испытал облегчение. Хорошо, что обошлось без Южной Америки. Как-то там все не налажено. В политическом смысле вообще дело дрянь. Футбол и наркотики. Демократия настолько нестабильна, что никогда не знаешь, что случится завтра. Это я знаю от людей, которые там побывали. На дорогах носятся как сумасшедшие, а если тебя на этом поймают, только всего и надо, что дать полицейскому на лапу. Вдобавок и в джунглях опасно. Полно змей и черт знает какой нечисти. Достаточно заглянуть в любой номер «Нэшнл джиографик», чтобы убедиться, какие там обитают страшилища. Причем кое-какие из них даже еще не открыты наукой.

Решение созрело, когда мы позвонили одной девушке, знакомой Эвена, которая учится по обмену в Эквадоре. Она отнеслась к нашей проблеме серьезно и пообещала взять кокосовый орех, покрасить его в красный цвет (водостойкой краской), съездить на автобусе к побережью и бросить орех в Тихий океан. План заключался в том, что орех доплывет по течению до Полинезии и будет выброшен волнами прямо на наш остров. Конечно, это будет не слишком научно. Скорее, символический жест. В честь Хейердала. Наш способ воздать ему честь. Если орех доплывет, газеты посвятят ему целый разворот. Или хотя бы заметку.

Я читаю книжку о выживании. Ее написал какой-то псих из Особого подразделения военно-воздушных сил, суперэлитной части британских вооруженных сил. В книжке просто и доходчиво рассказывается, как можно выжить в самых что ни на есть экстремальных условиях. Надо всегда быть готовым ко всему чему угодно, где бы ты ни находился. Случиться может все. Похоже, норма для автора — это война. Стоит тебе на секунду расслабиться, и все — тебе кранты. Подобно тому, как есть люди, полагающие, что мы живем в теплый промежуток ледникового периода, этот тип уверен, что все время идет война, а если вам кажется, что это не так, то лишь потому, что вы случайно оказались в тихом местечке, но положение может измениться в любой момент. Поэтому нужно все время быть начеку, подозрительным, настороженным, в постоянном состоянии готовности. При необходимости можно убивать животных и людей. И нужно всегда (следует неустанно напоминать себе, что именно всегда) иметь при себе ящичек или сумку со спасательным набором на случай какого-нибудь ЧП. В ящичке лежат самые необходимые предметы, в сумке — набор побольше.

Набор ящика включает в себя спички, стеариновые свечи, кремни, увеличительное стекло, иголку и нитку, рыболовные крючки и лески, компас, стеклянный баллон, наполненный тритием (он может светиться годами, написано в книжке), стальную проволоку для изготовления силков, ножовку (ножовкой можно спилить даже очень толстое дерево), набор для оказания скорой помощи и лекарства (антибиотики, желудочные таблетки, антигистаминные препараты, противомалярийные таблетки и марганцовка), медицинский скальпель, кондомы (не для обычного использования, а для наполнения водой).

23

Turmat означает «Походная еда» (норв.).